– Эрих, ты идиот?! – вопрос был задан на грани истерики, поэтому вообще без реверансов и деликатности. – Я из десанта, Эрих, ты реально думаешь, что я могу перепутать паническую атаку с чем-либо иным? Я – десант, чувак, мы психологию с восьми лет изучаем!
И на этом я подскочила. Адское состояние! Жуткое! Невыносимое! Когда все внутри кричит и воет «Опасность», когда хочется сорваться и бежать без оглядки, когда стены давят, а космос давит тем более – и хочется на свободу, туда, где ветер, где спокойно, где безопасно. Но это инстинкты, только инстинкты, ими можно управлять. Нежелательно, конечно, и не особо полезно это, если ты не просто мирный житель, но иногда необходимо. Потому что паническая атака – это не так безобидно, как может показаться на первый взгляд. Она начинается почти незаметно, и паника продолжается от двух, до десяти минут, затем исчезает без следа, и ты думаешь «стресс, нервы, работа», и забиваешь на этот первый звоночек от нервной системы, даже не подозревая, что приступы могут длиться до двенадцати часов, отравляя всю твою жизнь, лишая сна, уничтожая психику. А когда наступает тотальный адище идешь к специалисту, и оно лечится, у кого-то сразу, у кого-то нет, но лечится.
В десанте это не лечат.
Потому что паническая атака это один из защитных механизмов организма. Это то, что в момент опасности может спасти твою жизнь. Это состояние, из которого можно перейти в агрессивный выплеск за секунды. Так что у нас это не лечат – регулируют медикаментозно в случае крайней необходимости и только. Потому что живой псих-десантник, гораздо лучше мертвого и здорового десантника.
– Мелани, – позвал Эрих.
Меня пошатнуло. Ну супер, дело докатилось до предобморочного состояния. Охренеть не встать! Хотя может и к лучшему – именно последний симптом для десантника своеобразное «Стоп». Мы можем осознанно испытывать все симптомы, усиливая свою реакцию в критической ситуации, но потеря сознания это уже серьезно, и смертельно опасно.
– Заткнись! – потребовала, и сделала глубокий вдох.
Задержка дыхания – первый способ. Убирает гипервентиляцию, от которой собственно и может произойти обморок.
Второй – закрыть глаза, чтобы отрешиться от ситуации. Когда ты находишься на падающем корабле, и сигнал к десантированию уже прозвучал, лучше закрыть глаза, потому что зрелище того, как паническая атака накрывает всех, определенно не успокаивает. И не забывать про дыхание, полностью сосредотачиваясь на нем.
Третий – ресурсное место. Резко сев на землю, я представила себе, что нахожусь во все том же классе психологии. Здесь тихо, спокойно, безопасно. Я спокойна.
Рядом пошевелился Эрих – остановила его движением ладони, не открывая глаз. К счастью для него – промолчал и замер. Действительно к счастью для него, потому что иначе… Человек, переключившийся на рефлексы, это страшно. Действительно страшно. Преграды исчезают, голос разума тоже. Я видела как ребята, не способные справиться с панической атакой, рвали пальцами кожаные крепления и прыгали в пустоту, не активируя парашют. Видела, как убивали инструкторов, пытавшихся помешать. Я столько всего видела…
– Дай мне еще минуту, если не хочешь сдохнуть и потерять часть команды твоего крейсера, – тихо сказала Эриху.
– Ммм, такое возможно? – поинтересовался Дагрэй.
– Да, – и я была совершенно серьезна, – если я сейчас не возьму свою психику под контроль, ты получишь психованного десантника в состоянии берсерка. И я из этого состояния не выйду, Эрих, пока не вырублюсь, а вырубить меня будет сложно.
Ответом мне была тишина.
И это хорошо.
Запрокинув голову, я начала последовательно расслаблять мышцы. Голова, шея, плечи, руки, грудь, живот, спина… с ногами как всегда были проблемы. Хочется вскочить и бежать, мышцы не расслабляются, и требуется время, или усилие, или лекарства…
Я не сняла приступ.
Открыла глаза, посмотрела на напряженного архонта, и отчетливо поняла, что самостоятельно не справлюсь.
– Как ты? – поинтересовался Эрих.
– Плохо, – не видела смысла это скрывать. – Очень плохо.
Так если подумать, то объективных причин для этого самого «очень плохо» у меня хватало. После Дерана мне бы на базу – отдохнуть, подлечиться, откатить изменения в психике до нормального уровня. Но вместо этого я здесь! И самое плохое в том, что я не то чтобы сильно горю желанием вернуться на Гаэру, потому что разговор с Багором сейчас не то, что я готова вынести. Как и всю ситуацию. Вот так и сгорают наши специалисты – пропустишь пару «отпусков» и ты сгорел. Выгорел полностью. Всегда считала, что наши медики перестраховываются с этими реабилитационными периодами после заданий, а выходит, что нет.
– Не удивлен, – мрачно произнес Эрих, – на Деран ты полетела зря.
И вот как ему объяснить? Он тайремец, а Тайрем это первый союзник Танарга. И вот если до Танарга дойдет инфа, что нашим спецам после каждого задания необходим реабилитационный период, то викрианский паразит ведает, как они это используют. Могут увеличить срок «задержания по необоснованному подозрению» на год. Кстати, это единственный пункт закона, по которому они задерживают наших – необоснованные подозрения. Потому что для обоснованных никогда оснований нет, наши работают на уровне и следов не оставляют. Так что я промолчала, не став ничего объяснять.
А еще для себя решила, что лучше разборки с Багором, чем возможность реально сойти с ума здесь.
И тут я вспомнила, что сказал Эрих. Нахмурилась, обдумала инфу, и переспросила:
– Голос?
– Да, – ответил архонт таким тоном, словно это все объясняло.
Но оно вообще нихрена не объясняло.
– А что у тебя с голосом? – объяснения все равно требовались, как минимум мне.
Пожав заметно раздавшимися плечами, Эрих произнес:
– Расстегни пуговицу.
И эта хрень повторилась! Жуткая вибрация, паника внутри меня, содрогание всего пространства, и кое-что, что выбило меня полностью – моя рука поднялась, расстегнула верхнюю пуговицу на моей рубашке и опустилась!
На этом моменте должно было включиться в работу мое сознание, объединяя все «мелочи» в одну полноценную и вообще нерадостную картину, но… с психикой у меня определенно были проблемы.
– Чтоб ты сдох! – пожелала архонту.
И резко поднявшись, начала делать приседания.
Потрясенное молчание, и пространство сотрясает очередной приказ:
– Прекрати.
– Чтоб ты сдох дважды! – от всего сердца пожелала я.
И рванула к бассейну.
Но это было не все.
– Вернись! – новый, стремный до жути, наполненный отравляющими тревогой вибрациями приказ.
– Не сдыхай! – потребовала у скотины тайремской. – Сама придушу!
***
Когда появился Тамран, я занималась его самым любимым делом – отжималась. И ничего, что мокрая, и что рубашка на мне тоже мокрая, и что руки дрожат от перенапряжения, и что Эрих стоит рядом. Вообще по барабану на все!
– Что происходит? – осторожно поинтересовался офицер, остановившись шагах в пяти от нас.
Эрих промолчал.
Мне тоже было не до разговоров.
– Мой адмирал, – продолжил Тамран, – вы использовали голос?
И тут у меня возникла мысль по поводу тех отжимающихся офицеров. Поднявшись, я перешла к приседаниям с выпадами, и уточнила:
– Тамран, вы тоже используете эту хрень?
– Нет, миледи, – учтиво ответил офицер, отходя от нас с Эрихом еще на пару шагов. – Подобные способности есть только у представителей семи верховных домов Тайрема, но дар адмирала отличается особой силой.
На этом я перестала выполнять приседания и выпрямилась, сложив руки на груди.
Итак, только что опытным путем мы выяснили, что Эрих Нос-нуждается-в-операции Дагрэй хочет получить свою причину для срочного оперативного вмешательства прямо сейчас!
– Тебе хана! – честно призналась я.
Сражение, в котором твой противник полон сил и спокойствия, а у тебя в активах полная физическая и психическая истощенность, нарушенная координация и слепая агрессия, обречено на поражение с самого своего начала. Но мне было плевать.
В Эриха первым полетел лежак, один из тех, что сейчас бесхозным находился у бассейна, и мне показалось, что у меня проблемы со зрением, потому что предмет мебели пролетел по своей траектории и грохнулся на землю, даже не коснувшись настолько плавно уклонившегося архонта, что это реально выглядело как что-то призрачное и нереальное.
Я охренела. Лежак охренел. Тамран нахмурился. Эрих молча сложил руки на груди, как-то очень выразительно глядя на меня.
А я вдруг вспомнила, что примерно так же, почти нереально, этот сын викрианского паразита, ушел от столкновения на Франциске. И, кажется, это вовсе не было ловкостью, это являлось чем-то совершенно иным и имело вообще другую природу.
Остановило ли это меня? Десант не остановишь!
Следующий лежак полетел в цель, которую не задел первый!
И следующий
И еще один.
Я меняла удары, позиции, направления. Подкидывала лежаки и стулья в воздух, и отправляла в полет ударом ноги, ускоряя скорость полета, но… Эрих уклонялся. Не знаю как. Он все так же стоял, сложив руки на груди и мрачно взирая на меня, а когда в него прилетало очередным предметом мебели, словно растворялся в воздухе, пропуская через себя брошенное мной, и снова обретал нормальные очертания на том же месте.
Минуты через три мебель возле бассейна закончилась.
И теперь я стояла напротив Эриха мокрая уже вовсе не от воды, тяжело дышащая так, что воздух вырывался из раскаленных легких с хрипом, ослабевшая настолько, что все тело дрожало мелкой, противной дрожью полного истощения первой степени. Впрочем, я же из десанта, у нас существуют еще вторая, третья, четвертая и так до двадцатой степени истощения. Короче, нет у нас физического истощения. Не существует как такового. «Устал? Упал – отжался десять раз» – стандартная реакция сержанта на нытье об усталости. Так что я знала, что еще продержусь.
А вот чего я не знала, так это того, что нервы сдадут у Эриха.