И Эрих улыбнулся. Это была такая горькая, едва заметная улыбка, но она все же была. И архонт, искоса взглянув на меня, меня же и процитировал:
– «Ссун, при всем моем уважении, я сама кого угодно грохну за этого адмирала».
– Ты… ты подслушивал! – возмутилась я.
– Мелани, на моем корабле прослушка и видеонаблюдение абсолютно везде, я учел прошлые ошибки, – ничуть не почувствовал себя виноватым Эрих. – И… спасибо.
И я улыбнулась.
Такое иногда бывает – вроде все катится к чертям, а ты все равно улыбаешься и, кажется, даже немного счастлив. Или даже очень счастлив. Я была счастлива.
Это осознание обрушилось, словно снежная лавина, погребая под тоннами понимания того, что рядом с Эрихом мне… хорошо. Просто хорошо. Обалденно даже. И мне больше не требовались психотропные препараты, и вообще препараты, чисто психически – я была в норме. Впервые за всю свою сознательную жизнь.
– Обожаю твою улыбку, – тихо признался Эрих.
Признание, от которого в груди разливается тепло, а боль вообще нахрен сваливает куда-то на границы сознания.
– А еще, – продолжил он подлетая к военному космопорту, мы, оказывается, перебазировались, – тебе явно лучше, несмотря на имевший место… инцидент.
Тут я улыбнулась уже широко и довольно – никогда не забуду треск сломанного носа первого архонта.
– Я подралась, Эрих, – объяснила свое состояние Дагрэю.
– Мм, – протянул он, помрачнев, – для тебя это так… необходимо?
– Сбрасывать внутреннее напряжение? Да, – я пожала плечами. – Эрих, знаешь, почему десант всегда десант? Мы подсаживаемся на адреналин. Мы фактически адреналиновые нарики.
Некоторое время, пока происходил влет под купол космодрома и сама посадка, Эрих молчал. Но едва мы приземлились уже в шлюз крейсера, он вырубил систему, повернулся и внимательно посмотрел на меня. Я думала, скажет что-то умное, а он произнес банальное:
– Объясни.
Что тут объяснять?
– Ну… – я пыталась подобрать слова. – Смотри, короче. Алкоголь и наркотики стимулируют высвобождение дофамина. И человек испытывает кайф, приход, удовольствие и тому подобное. Это стандартная зависимость от определенных веществ – психотропных, наркотических и содержащих алкоголь. Но есть другая херня – называется эндорфины. Это тоже своеобразный «приход», но первым этапом идет выброс адреналина, а его в свою очередь стимулирует стресс.
– Давай ближе к делу, – несколько раздраженно потребовал Эрих.
– Да куда уже ближе? – возмутилась я.
Потом посидела, подумала, и выдала максимально близкое к действительности:
– Эрих, я с пятнадцати лет в режиме постоянного стресса. И, это своеобразный кайф, понимаешь? Ну и у меня зависимость от адреналина, существенная такая зависимость от адреналина. Минус – мне периодически нужно снимать стресс. Плюс – адреналиновая зависимость не ведет к деградации личности, но обычно ведет к существенному сокращению жизни данной личности. Зато я сейчас в таком состоянии, когда мне хорошо, мозг шикарно работает, организм защищен от перегрузок, работоспособность на высшем уровне.
– Ага, только рука немного сломана, ну и так – по мелочи, – прошипел Эрих.
Что тут сказать?
– На курсах адаптации нас предупреждали о последствиях, – невозмутимо пожала плечами, – вариантов немного – или работа с ежедневным стрессом, причем реальным стрессом, или алкоголь и наркотики, или психотропные вещества и терапия, или секс, или спарринги…
– Стоп! – прервал меня Эрих. – Ты сказала «секс»?
Кивнула, и добавила:
– Я его пока еще не пробовала, но все остальное успела. Остальное не работает. Именно по этой причине я и свалила в разведку, там были самые стрессовые условия и в целом работка такая на грани выживания – самое то, что нужно.
И тут улыбнулся Эрих. Очень так плотоядно и в целом коварно.
– Что? – не поняла я.
– Ничего, – внаглую солгал он. – Но терапию начнем уже сегодня.
Тут он посмотрел на мою сломанную руку, вздохнул и проворчал:
– В смысле завтра… Тебя еще врачу показать нужно.
***
Заявившийся эскулап в синем мундире, прежде чем приступить к осмотру долго стоял и смотрел на меня.
– Новые психологические техники Танарга? – поинтересовалась, грызя яблоко.
Военный, явно в крайне высоком чине, подошел на шаг ближе, постоял еще, бурявя меня взглядом, потом прожигая меня взглядом, потом сверля взглядом, потом я дожевала яблоко. Отложила остатки фрукта, стараясь не задеть сломанную руку, которая, собака, болела адски. И вновь посмотрела на медика.
Медик смотрел на меня.
Я на медика.
Он на меня.
Я на него.
В каюте адмирала медленно накаливалась обстановка.
– Будем драться? – я херовато говорила на танаргском, но надеюсь, эту фразу произнесла верно.
Доктор промолчал.
– Сами самоубьетесь? – не люблю танаргских военных, да.
Хотя некоторых, к которым уже привыкла, вполне перевариваю. Черт, и тут я вспомнила сколько народу сегодня полегло в ПВСПГ и хорошее настроение свалило от меня со скоростью летящей в черную дыру кометы…
– Мне очень жаль, – опустив взгляд, тихо сказала медику.
– Не ваша вина, – вдруг снизошел до разговора лучший врач Танарга. – Не справились с задачей пограничные службы, наземные войска и приставленная к вам охрана. Виновные понесут наказание. Система безопасности будет усилена.
– И… – я тут прифигела слегка. – У вас куча народу полегла, а вы говорите о виновных? Они не виноваты, это же был первый архонт.
– Они – виновны, – жестко произнес медик. – Но все правила безопасности написаны кровью, сегодня к этим правилам добавились еще… пункты.
То есть… сегодня Танарг учел ошибки и стал сильнее? Так получается?
– Меня поразило, – вдруг произнес доктор, – то, как вы пытались спасти всех, кого возможно. То, что вы предупредили об опасности. То, что, несмотря на вашу принадлежность к спецвойскам Гаэры, (да, мы знаем и это), вы пытались спасти наших граждан.
И я… промолчала.
Можно было бы многое сказать, но, будем откровенны – я испугалась не только за гражданских, но и за военных, включая гаракхай, а они мне в целом прямые враги.
– Да, это позор, – поддержал мои моральные терзания медик.
– Вы меня лечить будете физически, или заодно психиатром заделаетесь? – враждебно поинтересовалась я.
Криво усмехнувшись, танаргский военный чин докторской принадлежности, сообщил, приступая к осмотру:
– Вам разрешено и далее посещать Парк Вечной Славы Павших Героев, а так же общаться с детьми. Но, если бы вы относились к нашим спецподразделениям, за подобную мягкотелость я бы вас расстрелял лично.
Когда доктор завершил осмотр и молча меня покинул – я тоже промолчала. Мы даже не попрощались.
На душе было муторно и гадко.
Этот танаргский костоправ был прав – я повела себя совсем не как спецагент, а как… баба. «Не будь бабой» – всегда говорил сержант Страйк. И мне казалось, что я этот постулат усвоила, а выходит, что нет. Только вот… Если бы все повторилось, я бы поступила так же. Мне хватало мужества это признать, хоть и тяжело было.
***
Когда пришел Эрих, я стояла возле иллюминатора, и смотрела, как в дальней части космопорта бригада спешно чинит два пограничных корабля. И одни занимались починкой, а другие выносом тел из этих кораблей…
– Что теперь будет? – тихо спросила, едва подошедший Эрих, молча обнял со спины.
– Ничего плохого, – заверил меня архонт. – Тайрем пошел на переговоры.
– Здорово, – равнодушно отозвалась я.
– Что-то случилось? – напряжено спросил Дагрэй.
«Ничего хорошего», – угнетенно подумала я.
И это вот было совершенной правдой, про ничего хорошего.
– Мелани, – теплые сильные ладони скользнули вниз по моим рукам, – у танаргцев несколько извращенные понятия о чести и долге военнослужащих.
И Эрих переплел наши пальцы. Такой простой жест – и такая странная реакция моего тела, откликнувшегося на легкие прикосновения. Старательно игнорируя пробуждающиеся ощущения, тихо ответила:
– Они сходны с моими, Эрих.
И это было правдой.
Архонт обнял меня за талию, нежно прижимая к себе, и произнес:
– Подобной морали место на поле боя в момент этого самого боя, и только. Лично я бы сильно удивился, если бы начала убивать всех кого только возможно в планетарном Парке Славы.
– Гражданские неприкосновенны, – выдала я еще одну мудрость от сержанта Страйка.
– Ммм, – протянул Эрих, – то есть исходя из твоей логики, тебе надлежало напасть на гаракхай? Мелани, и каковы бы были твои шансы на выживании в подобной схватке?
Ноль! Абсолютно и точно – я знала боевые навыки гаракхай, они бы меня на тряпочки порвали не напрягаясь.
– Считай, что ты проявила тактическую осторожность, делая вид, что мирно сосуществуешь с вражеским подразделением, – предложил архонт.
Наверное, только сейчас я поняла, что он не только адмирал, он еще и политик. И можно было бы постоять дальше молча, но обернувшись, я посмотрела в насмешливо-дымчато-синие глаза архонта, и мрачно призналась:
– Эрих, в момент нападения первого архонта я защищала гаракхай. Убийц, с настолько вывернутыми мозгами, что даже мне, десантнику, и не снилось. Это позор, Эрих. Реально позор. Кстати, гаракхай плевать на гражданских, они убивают всех и всегда без особого разбора. А я их сегодня защищала, хрен его ведает с чего бы. Кто я после этого, Эрих?
Устало улыбнувшись, Дагрэй мягко развернул меня к себе лицом, обнял одной рукой, нежно провел по щеке ладонью, и прошептал:
– Ты самая удивительная, самая добрая и самая милая девушка на свете.
Мне от этого легче не стало.
Пожав плечами, Эрих изменил тактику, и добавил:
– Это все я, Мэл. Мое паршивое на тебя влияние. Вспомни поцелуй на Франциске – между прочим, там и тогда ты тоже повела себя совсем не как десантник.
Я нахмурилась. Но сама теория мне понравилась.
– Когда придет этот танаргский док так ему и передам – что это все твое влияние. И тогда позор будет тебе, вот!