— Мужчины?
— Женщины. — Он снова забарабанил по креслу.
— В какую сторону им надо было ехать? В Измайлово никто не собирался?
— В Чертаново.
— Одна из женщин — библиотекарь?
— Нет. — Он на минуту почувствовал облегчение, внезапно снова напрягся. — «Росбакалея».
— Обе в шубах?
— Только одна.
«Произошла ошибка», — подумал Денисов.
— Можете сказать, что все-таки случилось? — Мучник нервничал. — Ко мне имеет отношение?
— Я занимаюсь несчастным случаем. — сказал Денисов. — Когда вы находились на стоянке, мимо проходила компания...
— Я это слышал. Мне ничего не известно.
— Это все. Много людей находилось кроме вас на стоянке?
— Кажется, нет.
— Такси подъезжали часто?
— Редко. Пришлось ждать. Это действительно все?
— Мне придется взять телефон хотя бы одной из женщин, которых вы провожали. Проверить вашу память.
Настроение Мучника испортилось. Он сходил в другую комнату, вернулся с телефонной книгой:
— Записывайте... Фамилию не знаю. Спросите Милу.
Денисов догадался, что, возможно, вступает на территорию соседней организации, занимающейся борьбой с расхищениями на складах и базах «Росбакалеи», поспешил дать задний ход.
— Жаль, что вы не обратили внимания на ту компанию. С вашей помощью я надеялся раскрыть преступление. — Денисов откланялся.
Мучник проводил его до двери.
— И что? Не получилось?
— К сожалению.
— Бывает, — в голосе слышалось удовлетворение.
«Казалось бы, какое мне дело — у соседа умерла корова, — вспомнил Денисов анекдот. — А все-таки приятно!..»
Из автомата во дворе Денисов позвонил на вокзал. Номер оказался свободным.
— Дежурный по отделу... — последовала всегда строго определенная, свойственная Антону пауза, после которой Сабодаш называл себя.
— Антон!
Дежурный обрадовался:
— Тебе звонили из Расторгуева. Из линейного пункта.
— Мне? — с Расторгуевым его вроде ничего сейчас не связывало.
— Да. Они изъяли у кого-то перстень, похожий на тот, что был у Белогорловой. Я звонил ее сестре. Гладилина уже выехала для опознания.
— Я тоже еду. — Денисов сразу заспешил. — Поспеши, чтобы без меня ничего не решали. А что за человек, у которого изъяли перстень? Как он попал в милицию?
— Человек? — переспросил Антон. — А он там живет. Доставили пьяным с привокзальной площади, стали оформлять... И вдруг перстень!
Маленький кирпичный домик над платформой Денисов хорошо знал: когда-то ему приходилось в нем дежурить. Таким видел его Денисов и в детстве — маленький, белый, словно только что отреставрированный. За время, что Денисов здесь не был, появился разве лишь желтый ящик для карточек «Спортлото», снаружи у двери.
В линпункте Денисова уже ждали. Здесь распоряжался его начальник — размашистый, с бугристым, всегда словно сонным лицом младший лейтенант.
— Можно предъявлять на опознание? — спросил он у Денисова, обмениваясь тяжелым долгим рукопожатием. — Понятые на месте.
— Пожалуйста, — Денисов поздоровался с Гладилиной, сидевшей у стола, она сухо кивнула в ответ. — Приступайте.
Младший лейтенант достал из сейфа бланк протокола и несколько приготовленных заранее колец и перстней.
Понятые — уборщица станции и киоскер соседнего киоска — заволновались. Денисов понял: их золото находилось здесь же, теперь они боялись, что произойдет ошибка.
— Предупреждаю об ответственности... — младший лейтенант придвинул бланк Гладилиной.
Она расписалась, бросила взгляд на выложенные в ряд «изделия из желтого металла».
— Вот он! — Гладилина сразу выбрала один из перстней, поднесла к свету.
На бриллиантовой крошке вспыхнули яркие лучики. Крохотные бриллианты располагались в виде эллипса.
— Это ее, Лени, — она обернулась к Денисову. — «Рыба». Я говорила о ней в ту ночь. Помните?
— Хотите сказать, что оно похоже на то, что носила ваша сестра, — уточнил начальник линпункта, принимаясь за протокол.
— Не похоже, а именно ее!
— Как вы можете утверждать?''
— Царапина! Видите? — Гладилина показала. — Сбоку.
Денисов пригляделся: нужно было быть весьма внимательным, чтобы обнаружить едва заметный соскоб. Понятые с облегчением вздохнули.
Младший лейтенант хмыкнул, но все же дописал протокол, дал всем подписать.
Пока он возился с протоколом, прошло несколько поездов, каждый раз маленькое кирпичное здание наполнялось гулкой дрожью. Потом он убрал перстень и протокол в сейф.
— Пока останется здесь.
— Вы мне не отдадите? — спросила Гладилина.
— Надо послушать, что скажет человек, у которого мы его изъяли. Ваша сестра могла продать, подарить...
— Она бы этого никогда не сделала!
— Неизвестно. И вообще! Все ли мы знаем даже о наших самых близких...— Денисову послышался намек на обстоятельства несчастного случая. — Не беспокойтесь, он будет в сохранности.
Денисов вышел проводить Гладилину на платформу.
— Мы сегодня звонили в реанимацию, — сказала она. — Все медленно идет к концу. А что говорят вам?
— Примерно то же. У них нет других слов. Что у вас?
Он не стал спрашивать ее о муже, о противоречиях в его
объяснениях, но Гладилина сама сказала:
— Мой сегодня заедет к вам. Хочет все объяснить. А то не вяжутся у него концы с концами.
— Вам он объяснил?
Она покачала головой.
— Зачем? У нас все на доверии.
— У Леониды Сергеевны в библиотеке стояла хрустальная ваза, — сказал Денисов.
Она перебила его:
— Цела?
— Да.
— Это она маме купила. На семидесятилетие. Мы решили, что купим от всех...
— Когда у нее день рождения?
— В конце месяца.
На кривой, за поселком, послышался частый стук электрички. На табло, под светофором, вспыхнула двойка — электричке открыли второй путь.
Денисов повернул к линпункту. Начальник уже ждал его у входа.
— Мужика этого я знаю, — он говорил о человеке, у которого изъяли перстень. — Паленов. Он здесь недалеко живет. Ему пить нельзя из-за контузии.
— Но пьет.
— Дочь выдал замуж. — Младший лейтенант провел рукой по бледному, словно из плохо пропеченного теста, лицу. Несмотря на свое скромное звание, он был уже в годах, более десятка лет прослужил старшиной. — Видно, и купил для нее.
— Где он пил? Известно?
— В новом пивном баре. Сейчас пройдем туда.
Через привокзальную площадь, мимо рынка они прошли в новый пивной зал. Пива не было. За высокими столиками несколько человек пили холодный лимонад. В помещении стояла больничная тишина и так же по-больничному позвякивало стекло о стекло.
— Сейчас...
Младший лейтенант отошел от Денисова, накоротке перекинулся с продавцом, лениво перетиравшим пыльные бутылки на витрине. Поманил Денисова к выходу:
— С Паленовым были Роман Леонтьевич и еще один. Того продавец видел впервые: «Деловой, — говорит, — не чета этой пьяни».
— А Роман Леонтьевич... Видимо, завсегдатай?
— Этот где-нибудь поблизости... Да вот он! Легок на помине.
У забора мужчина невысокого роста, в коротком осеннем пальто, в кепке, закупоривал бутылку. Было видно, что он успел основательно подкрепиться. Сбоку на картонной коробке лежала немудреная закуска.
— Роман Леонтьевич... — окликнул младший лейтенант.
Тот сунул бутылку в карман, обернулся.
— Что за мужчина ходил с тобой и с Паленовым в пивной зал? — спросил начальник линпункта.
— Да разве всех упомнишь...
— Какой из себя? Может, я знаю.
— В резиновых сапогах. Я и не запомнил. Они вдвоем ушли, с Паленовым. Теперь я здесь... А Паленов в милиции побывал.
— Раньше вы видели того — в резиновых сапогах? — спросил Денисов.
— Вроде встречал, — он покачал головой.
— Никогда ничего не случалось, — посетовал начальник линпункта, — а тут...
Они свернули на ближайшую улицу. Впереди, за пустырем, показался фундамент давно оставленного дома. Свалка битого кирпича. Напротив синела обнесенная новым штакетником аккуратная дачка.
— Сюда, — младший лейтенант свернул в калитку.
Мимо парников они подошли к терраске, поднялись на крыльцо. Изнутри кто-то невидимый тотчас отбросил крючок, хлопнул в сенях.
— Можно? Теть Рая! — окликнул начальник линпункта.
Никто не ответил.
Младший лейтенант открыл дверь. Они прошли терраску, вошли в комнату, отделенную перегородкой от остального помещения. Комната была пуста, только на диване у окна спал человек.
— Паленов... — позвал начальник линпункта. — Спишь?
— Хватит ему спать! Выспался... — послышался за перегородкой женский голос. Это была «теть Рая».
Жена, а может, теща Паленова, очевидно, следила за каждым их шагом, едва они появились в проулке.
— А?.. — Паленов сбросил одеяло, сел. На нем был полосатый нижний гарнитур. — Ко мне? — он сразу узнал начальника линпункта.
— Оделся бы сначала... — раздался из-за перегородки тот же голос.
— Минуту! — Паленов поднялся с дивана, натянул брюки, сунул ноги в тапочки.
Он, видимо, пил уже несколько дней, не брился, а, в общем, был подтянутым, без живота, с копной хотя и седых, но не редевших на макушке волос.
— Мы насчет перстня, — сказал младший лейтенант. — Как он попал к вам?
Паленов забеспокоился.
— Купил. А что?
— Дорого?
За перегородкой прислушались — скрипнула половица, потом снова воцарилась прежняя напряженная тишина.
Паленов шепотом назвал цену.
— Продавца знаете?
— Средних лет, неприметный такой... В резиновых сапогах.
— Он сам предложил кольцо?
— «Бери, — говорит, — вещь уникальная!» Да я и сам увидел! Разбираюсь. Мы тут свадьбу недавно сыграли. Наверное, знаете. Дочь выдал. Ну, вот.
— На перстень есть заявка, — сказал младший лейтенант. — Он украден.
— А мне сказал, что знаешь продавца! — с отвращением произнесла «теть Рая» из-за перегородки.