Денисов сидел в пустом вагоне. Сообщение проводницы в данном случае касалось его одного.
— Доброго вам пути!
Хотелось спать, но он не мог позволить себе задремать в пустом вагоне, да еще до отправления, хотя по привычке сидел лицом к ближайшему тамбуру, против двери, открытой на платформу.
Денисов откинул дальше назад воротник куртки, достал блокнот.
Последние страницы содержали выписки из писем Шерпа и вопросы по их повод/.
«Я проводил своего друга до места, откуда на бугре начиналось уродливо вытянутое двадцатиподьездное здание...» Здесь же были выписаны ориентиры: «арка», «выкрашенная в два цвета труба», «автобусная остановка», «пустырь».
Ниязову так и не удалось установить это место. Таким же невыясненным осталось и другое: «хрустальная ладья». Почему она понадобилась Белогорловой? Куда она ее везла? А «поездка в Калининград»?
«Неизвестный, который оказался на месте несчастного случая и предъявил пропуск на имя Дернова. Спортивная куртка, белая с красным спортивная вязаная шапочка. Лицо словно проваленное в середине. Сам ли он отобрал пропуск у настоящего Дернова? Или получил у третьего лица? Имел ли отношение к случившемуся с Белогорловой?»
В тамбуре раздались голоса, показалась пожилая пара с рюкзачком; супруги явно ехали проведать дачу...
Он все-таки спал.
— Расторгуево! — объявило радио. — Следующая станция Домодедово.
Денисов выскочил в тамбур, конец объявления дослушал уже на платформе:
— Калининскую и Ленинскую электропоезд проследует без остановок!
— Товарищ старший инспектор! — у лестницы, поднимавшейся к маленькому кирпичному домику вокзала, его ждал Паленов. —Мы здесь!
Денисов не сразу узнал человека, которого он видел в прошлый приезд. Он запомнился ему почерневшим с тяжелого похмелья, в полосатом нижнем белье.
Этот Паленов был в свежем, словно только из чистки, пальто, аккуратно выбритый и подстриженный. Из уважения к Денисову он держал шляпу в руке.
В конце лестницы, под часами, стоял младший лейтенант — начальник линпункта. На всегда сонном благодушном лице бродила довольная улыбка.
Они поздоровались.
— Нашли? — спросил Денисов.
— Вроде есть маленькая зацепочка, — сказал младший лейтенант. — Но, похоже, с того дня он больше не появлялся. Квартиру он здесь снял.
— Заходили к нему?
— Что вы! Я знаю. Близко не подходил. Тут надо тонко!
— А хозяин кто?
— Есть человек, но только одно слово что «хозяин», — бугристое лицо младшего лейтенанта поморщилось. — Копошится, а пользы ноль. Тащит во двор что попадет. Где горбыль поднимет, где кирпич. Доску спасает, а дом гноит.
— Работает?
Они вышли на маленькую привокзальную площадь с двумя-тремя киосками, с деревьями, скрывавшими второй ряд магазинчиков. Приближалась электричка на Москву. По пешеходному мосту от остановки бежали опоздавшие.
— Нам сюда, — сказал младший лейтенант.
Они углубились в массив одноэтажной индивидуальной застройки, декорированной кое-где двухэтажными, с заколоченными окнами дачами и гаражами.
— Во-он! — начальник линпункта показал на один из двухэтажных домов. — Ни пуха ни пера!
Дом оказался на повороте дачного бетонированного шоссе — вытянутый, асимметричный, с мансардой под крышей, с двумя калитками в заборе. Он явно принадлежал двум разным хозяевам — младший лейтенант забыл предупредить. Впрочем, Денисов сам быстро разобрался. Одна из половин, с разбросанными по двору постройками, прикрытыми старым железом, кучками стройматериалов, производила впечатление особого рода бесхозяйственности.
Денисов открыл калитку. У террасы маячила фигура в ватных брюках, телогрейке. Приземистый, с сильными крутыми плечами, человек сгружал с санок короткие гнилые доски.
— Хорошо у вас, — приблизившись, сказал Денисов. — Летом, наверное, благодать.
Человек разогнулся, вытер руки о ватник:
— Насчет дачи, наверное?
Не касаясь рассохшихся перил, мужчина поднялся на крыльцо, толкнул обитую столовой клеенкой дверь:
— Сюда.
Денисов увидел внутри старый, с массивной столешницей деревянный стол, над ним тоже старую диковинную лампу, свисавшую с потолка, и две двери — в боковой придел и на лестницу. Последняя была закрыта на висячий замок.
— Здесь, — хозяин свернул в боковушку.
Денисов показал на замок:
— А там?
— Живут.
Боковая комната выглядела сырой, запущенной. Всю зиму в ней, по-видимому, не топили. -
— Прошлый год здесь художница жила, — хозяин говорил с напором, будто спорил. — Хорошая женщина. Сейчас на этюдах в Средней Азии. А вы? Одни или с детьми?
— Один. Два человека, оба работаем, дома почти не бываем. Разве только в субботу, в воскресенье.
Они вернулись на террасу. Денисов снова показал на замок:
— Большая семья?
— Там? —хозяин по-своему истолковал вопрос. —Да нет. Один человек. Никакого беспокойства. Сколько живет — всего раз или два появлялся!
— Давно у вас?
— С февраля.
Хозяин был малоразговорчив, себе на уме. В то же время ему не хотелось терять нового дачника:
— Не знаю, останется ли на лето.
— Задаток внес?
— Нет.
— Давайте, я посмотрю. Если он откажется, мы снимем. У вас там одно окно? Два?
Хозяин дачи поколебался, но недолго:
— Подождите, я вторые ключи принесу.
Он вынес из избы связку ключей, нашел нужный, открыл замок. За дверью оказалась узкая крутая лестница, ведущая в мансарду. На выкрашенных охрой ступенях лежала пыль. За второй дверью, вверху, была небольшая комнатка. Здесь тоже стоял стол, но уже меньших размеров. По ту сторону окна высилась стройная как свеча ель.
— Хорошо, — признал Денисов.
Угрюмый хозяин дачи неожиданно просиял:
— Я здесь жил.
Денисов огляделся: вдоль второго окна стояла металлическая, с никелированными шарами кровать, застеленная шторой. Нижние половины окон были завешаны газетами. Он не увидел ни чемоданов, ни одежды.
— А где же вещи?
Хозяин дачи засуетился, подскочил к кровати, сдернул штору. Под шторой светлел не особенно чистый, в полоску тюфяк.
— Все вынес! — мужчина обернулся к Денисову. — Уехал, не заплатил!
— Может, что-то осталось, надо посмотреть.
Вместе с хозяином дачи он внимательно оглядел комнату — в известном смысле она оказалась абсолютно пустой. Ни клочка бумаги, ни предмета, имевшего отношение к человеку, проживавшему в мансарде. Металлические части кровати, ручки двери, замок — все было аккуратно вытерто.
Самое удивительное Денисов обнаружил на полу у дверей — табак!
«Чтобы сбить со следа собаку! — Денисов задумался. — Но это же чисто по-воровскому!»
— Вот люди! — в сердцах пожаловался хозяин дачи. — Я бы и не заметил, если бы не вы! Все со стройкой вожусь.
Денисов вспомнил короткое гнилое долготье, которое он видел во дворе у крыльца.
— Да вы садитесь, — сказал хозяин.
Он сел на кровать. Панцирная сетка с визгом прогнулась почти до самого пола. Денисов подвинул себе стул, хозяин дачи сам поощрял его вопросы:
— Как же он ушел?
— Очень просто. Я ведь посменно работаю. Скользящий график: утро, ночь и двое суток выходной. Сегодня, например, с утра...
Денисов подсчитал дни. Выходило, что Паленов заключил злополучную сделку, когда хозяина дачи весь день не было дома.
«Преступник продал кольцо в Расторгуеве, так как знал, что никогда больше здесь не появится! В тот день он ликвидировал свою нору».
— Найти его можно! Я ведь тоже не прост... — хозяин дачи вдруг улыбнулся. Маленькая голова ушла в плечи, подбородок качнулся вперед. — Фамилию, имя, отчество я знаю. Списал с документа, он и не догадывается! Надо найти ту бумажку, не помню, куда дел.
— Списали? С паспорта?
— Не-е! Паспорта не было. С пропуска. Сейчас поищем! — Не обращая внимания на Денисова, он почти кубарем скатился по лестнице вниз.
Денисов сбежал следом.
Против старинного, с массивной столешницей самодельного стола стоял самодельный кособокий буфет, сработанный кем-то, про кого говорят: «У него обе руки левые».
«Наверное, сам хозяин дачи и делал», — подумал Денисов.
Тот в это время открыл обе нижние дверцы и, сев на корточки, принялся вытаскивать на свет содержимое: кастрюльки со ржавыми гвоздями, узелки и кулечки с семенами, заготовки ножей.
— Есть! — сказал он вдруг. В руке он держал пересохший желтый обрывок газеты. — «Дериов Иван И-у-сти-нович. Карандашная фабрика».
— Здорово, — Денисов не стал его разочаровывать.
— Кто его знает, в какую он смену работает, — хозяин дачи бережно разгладил записку. — Как-то я на станцию шел, а он впереди меня. Посмотрю, думаю, куда поедет. Говорил, ему на работу во вторую смену.
— Он вас не видел?
— Нет. Смотрю! А он по магазинам, на рынок Потом на платформе сидел. Минут двадцать! — хозяин дачи безразлично, кое-как запихнул выброшенное им назад в буфет.
— Так и не уехал?
— Уехал. Только не в ту сторону! Не в Москву — в обратную! Уже перед самым перерывом движения. Какая тут работа?
«Надо срочно позвонить Сапронову», — подумал Денисов.
Они еще поговорили.
— Я дам знать, если решу снять внизу, — сказал Денисов.
— Теперь и мансарда свободна!
— Посмотрим.
Хозяин дачи проводил его до калитки, настроение у него было испорчено.
Денисов шел медленно, стараясь больше увидеть.
«Преступник ходил по этой дорожке. Там из колодца брал воду. Здесь носил дрова...»
Рядом с дорожкой, сбоку, он увидел характерный след: рифленая подошва, усложненный узор вдоль рантов.
— Он ходил? — Денисов показал на след. — Резиновые сапоги?
— Они самые, — рассеянно подтвердил хозяин дачи. — В тот день и привез, что я рассказывал. Вечером...
— Это ж мой размер! — Денисов свернул с дорожки, пропечатал свой след рядом. — Сорок третий!