— Извините.
— Пожалуйста, вы хозяин.
— Звонили из управления, Денис, — сказал дежурный. — К тебе поехал профессор Баранов. Он обратился к ним, а они уже направили сюда. Автор учебника. Член Международной Ассоциации юристов...
— Понял. — Денисову показалось, что Баранов догадался о характере звонка. Обоим было неловко.
— Казалось, о многом надо сказать, — профессор помолчал. — Сейчас не знаю, нужны ли разговоры: ничего не поправишь.
— Вы давно знали друг друга?
— Тридцать лет. Даже больше. Одно время были очень близки. — Баранов провел рукой по лицу.
— Школьные друзья?
— Да, еще со школы. Раньше и дня не проводили порознь, потом не встречались по нескольку лет.
— А в этом году?
— Этот год оказался особенным: были вместе два раза. Шерп из тех, кто предпочитает быть откровенным с чужими людьми. С посторонними, случайными. С кем никогда больше не встретишься. Может, эта женщина...
— Белогорлова?
— Да. Знала о нем больше, чем мы.
— Вы считаете, что их ничего не связывало?
— Думаю, дело в другом. — Баранов как-то мучительно напрягся. — Пятьдесят — пятьдесят пять — для мужчины тоже трудный возраст. Дети уже самостоятельны. Жена... В это время знаешь: если чего-то не сделал, то не сделаешь уже никогда. Положат в гроб, выдадут посмертную характеристику: «Жил с такого-то по такой-то...» И все. Поэтому люди снова сплавляются на плотах, садятся за романы, пускаются в одиночные плаванья, — он вдруг усмехнулся. — Ломают жизнь себе и другим.
Денисов внимательно слушал.
— А Сколько пятидесятилетних вдруг начинает бегать по выставкам. Чтобы ничего не упустить! Сто, двести шедевров! А может, хватило бы одного, двух...
— Вы считаете, что Шерп искал себя?
— Он хотел вырваться из круга обычной жизни. Возможно, он стал бы заниматься наукой.
— Вы с ним говорили о юриспруденции? — такой неожиданный поворот Денисова устраивал.
— Случалось. Что вы имеете в виду?
Денисов поколебался: то, о чем он думал, еще не оформилось в версию.
— Его больше интересовали вопросы общей части уголовного права или специальной? — Специальная занималась конкретными правонарушениями, перечисленными в Уголовном кодексе.
— Общей части. Проблема состава преступления, вопросы наказания...
— Как он представлял себе предупреждение преступлений? Вам приходилось об этом разговаривать?
Баранов пригладил усы. Картонное лицо его на минуту застыло:
— Он находился в плену представлений, весьма распространенных одно время. Вы этого, по-моему, не застали.
— Будьте добры, подробнее. Это очень интересно.
— Считалось, что даже преступника-рецидивиста можно заставить отказаться от преступления, если сделать, скажем, такую малость — запереть дверь, которую тот ожидал увидеть открытой, или в последнюю минуту сменить замки. Даже просто окрикнуть!
— То есть просто вспугнуть?
— После этого он будто бы не будет готовить отмычку к новым замкам и вообще станет пай-мальчиком... Никто не спорит, ценности следует всегда держать под замком. А вот есть ли польза от того, что преступника не задерживают на месте преступления, а только отпугивают? Не знаю. Мы говорили с ним об этом.
— Давно?
— О рецидивистах? Как раз в этом году. В январе.
— Случайно встретились?
Баранов почувствовал, что Денисова заинтересовало что-то конкретное, он помолчал, сопоставляя факты.
— Нет, созвонились. Он позвонил мне, я спешил. Мы встретились у метро, рядом с институтом... — Он подумал. — Я мысленно провел сейчас обзор нашего разговора. Пожалуй, цель его встречи со мной — разговор о рецидиве. Будучи адвокатом, Шерп близко все же с этим не сталкивался, а я начинал с работы в исправительно-трудовой колонии.
— Что его интересовало?
— Он задавал вопросы как-то разрозненно. Может, не хотел, чтобы я понял их цель? Уловки рецидивиста при совершении преступлений, фиктивные документы. Я пошутил: «Не хочешь ли остепениться на старости?» Он тоже отшутился. Я порекомендовал ему несколько работ.
— Быстро расстались?
— Он проводил меня к Чистым прудам. Я не придал большого значения разговору... Всего мы говорили минут десять. — Баранов помолчал, потом взглянул на Денисова: — Могу я тоже задать вопрос? Почему вы интересуетесь нашими разговорами о рецидивистах?
— Видите ли... Это все только догадки. Ничего серьезного. Дело в том, что через несколько минут после несчастного случая с Белогорловой в электричке были задержаны два рецидивиста. Они ехали из Москвы...
Несмотря на то что за проверку особо опасных рецидивистов Малая и Федора отвечал лично Бахметьев, практически ведала всем старший инспектор уголовного розыска Горохова, недавно переведенная к ним с другого вокзала. Она же занималась безвестно отсутствовавшими, ушедшими из дому и утерянными документами.
— Что вас конкретно интересует? — сразу спросила старший инспектор у Денисова.
От коллег Денисов уже знал, что как розыскник Горохова энергична и опытна и обещала Бахметьеву в течение полугола навести порядок в розыскных делах.
— Главное, пожалуй — есть ли за ними преступления, пока они находились в розыске? И их связи в Москве.
— Преступления обязательно должны быть, — она отложила таблицу с разноцветными кусочками материи, которой занималась до его прихода. — Этим мы и заняты главным образом. Судите сами. При обоих оказались крупные суммы денег Вся одежда на них новая. Не просто новая — только что купленная! А где другая? Ведь не ходили же они по Москве в телогрейках! Значит, все это где-то на квартире! Или в гостинице!
Денисов следил за ее мыслью.
— Я нашла кафе, где они обедали в день, когда бирюлевцы их задержали. «Бирюза»!
— Туда же ходят карманники!
— Вот именно! Здесь могут быть их связи, где-то должны находиться документы! Мы послали запросы в Ленинград', в Киев, еще в ряд городов.
— А что они говорят? Мал ай и Федор?
— Вы же знаете... «Докажи, начальник! Тогда будем разговаривать...»
— А пока?
— Абсурд! «Случайно встретились в электричке...»
Она машинально взглянула на часы, потом на образцы ткани. Здесь были кусочки нижнего белья, сорочки, брюк, даже носок.
«Образцы одежды неопознанного трупа» — подумал Денисов.
— Я сейчас перестану мешать, — сказал он.
— Что вы! Пожалуйста.
— Куда, они объясняют, ехали?
— Один — к своей девушке, в Домодедово. Адреса, конечно, не знает... «Договорились встретиться в двадцать два на платформе. Если бы не задержали в дороге — с радостью бы познакомил!»
— А второй? — Конечно же, и от другого ждать правды тоже не приходилось.
— Федор? Этот в порядке любознательности. Он и в Москву приехал из Средней Азии для расширения своего кругозора. Есть еще вопросы?
По приметам внешности и одежды ни один из них не походил на сбежавшего с дачи в Расторгуеве квартиранта...
«Но по способу действий...» — подумал он.
— На всякий случай. Мало ли как бывает... — Денисов решился: — Я бы послал на анализ микрочастицы с подкладки их карманов.
Горохова оживилась:
— Конечно, я это сделаю. А что нас будет преимущественно интересовать?
— Табак, — Денисов помолчал. Главное было произнесено. — Преступник, которого я подозреваю в убийстве, использовал табак, чтобы сбить с толку розыскную собаку. Анализ табака из карманов мог бы связать соучастников крепче, чем любые показания очевидцев.
8
— ...У человека, который скрывается от закона, не может быть ни семьи, ни дома. В лучшем случае остается иллюзия. Так случилось со мной. Бывало, в последние дни неслышно войду в комнату, встану в дверях, смотрю. Все вроде в порядке. Семья моя в сборе. Жена и дочъ. Обе на одно лицо — тоненькие, с косичками, в джинсовых костюмчиках. Как сестры! Жена и туалеты подбирала обеим одинаковые. А кроме того, стиль! Наташа одевается и красится под школьницу. Одна что-то себе читает, другая рисует. А я смотрю и понимаю: такими они останутся и когда меня уже не будет.
— Ваша жена — студентка?
— Пошла по моим стопам. Когда мы познакомились, она работала в производственном объединении «Элегант». Демонстрировала образцы рабочей одежды. Захочет ли она посвятить мне жизнь? И вправе ли я принять жертву? Ведь в лучшем случае я вернусь через много лет. Все рухнуло! Семья, дом, надежды... Знаете, в чем моя ошибка? Мне казалось, что деньги, пусть даже добытые преступным путем, решат все проблемы. Какая наивность! С преступления проблемы только начинаются! Человек, продавший душу дьяволу, не в состоянии начать новую жизнь. Он способен лишь на жалкое существование, потому что только и делает, что считает оставшиеся дни и думает:«Скорее бы к какому-нибудь концу!»
Шоссе вело в район новостроек. Денисов был здесь впервые. Одинаковой высоты и пропорций здания стояли почти вплотную. По мере приближения машины они расступались, возникали детские площадки, гаражи. Недалеко от кольцевой автомобильной дороги показался пустырь с траншеями для труб. С бензоколонкой.
— Теперь влево, — сказал начальник строительного управления, сидевший рядом с шофером. — Тут близко.
«...Откуда на бугре начиналось уродливо вытянутое двадцатиподъездное здание...» — Денисов мысленно сверил местность с описанием адвоката.
— Посмотрите, — строитель обернулся к Денисову.
В глубине жилого массива показалась достаточно высокая труба с двумя поперечными полосами.
Двадцатиподъездных зданий в Москве насчитывалось много. Странствия Ниязова по кабинетам и этажам исполкомов ни к чему не приводили, пока он не попал к начальнику управления, который сидел сейчас в машине.
С правой стороны улицы потянулись однотипные многоподъездные здания. Левая часть была не застроена — стройплощадки, мачты высоковольтной передачи.
Еще дальше Денисов увидел остановку автобуса.