— В пансионате? Нет, все тихо.
— Так же тишком уезжай... Здесь тоже новости. У меня сейчас начальник отделения розыска Сапронов. Не хочу говорить по телефону. Скоро будешь?
— Директор обещал мне машину, — Денисов не сказал, что спешит в отдел еще и за тем, чтобы срочно звонить в военизированную охрану.
— Пожалуй, осадок из перенасыщенного раствора, о котором ты говорил, — подумав, сказал Бахметьев, — выпал только теперь. Как мыслишь?
Сразу по возвращении связаться с ВОХР Денисову не пришлось: ему звонили самому.
— Товарищ Денисов? — у телефона был незнакомый работник управления ГАИ. — Угоном «Запорожца» 86-79 занимаетесь?
«Было все, — подумал Денисов, — и «Дело о наезде» и «Покушение на убийство», ускользнула пока эта квалификация — «Угон транспортного средства».
— Занимаемся. Есть что-нибудь?
— Письмо. Переслали из редакции «За рулем». Тут одно место как раз о вашем деле... — сказал сотрудник ГАИ. — Зачитать?
У него был бодрый голос человека, сидящего в светлой, просторной комнате, выходящей окнами на оживленную магистраль, Москву-реку или памятник древнего зодчества.
«От этого всегда хорошее настроение...» — подумал Денисов.
— Так... Тут автор высказывается по поводу отдельных правил движения... Вот... «...Недавно наблюдал аварию в районе поселка Красный Строитель. Это и заставило взяться за письмо. Водитель «Запорожца» 86-79...» Чувствуете? — спросил сотрудник ГАИ.
— А как же!
— «...похоже, в первый раз сел за руль. Никогда не поверю, что так можно вести машину. По этой же стороне шел МАЗ, номер не называю умышленно. Шофер не виноват...» Дальше в том же духе. В конце — предложения: «Лишить владельца «Запорожца» водительских прав, а машину —в доход государства».
— Крепко, — Денисова в данный момент больше интересовал предстоящий разговор с военизированной охраной. — Будете пересылать письмо нам?
— Для уголовного дела. Но сначала дадим ответ автору.
— Угонщики не всегда сдают на права.
— Что-то подобное напишу.
Телефонная линия освободилась, но ее тут же заняли.
— Алле! — голос в трубке был знаком. — Это Мучник! Помните? Приезжали ко мне по поводу эрдельтерьера!
«Хозяин чемпиона породы... — вспомнил Денисов. — Собака с мудреной кличкой...»
— Слушаю.
— У меня деликатный вопрос... — Мучник замялся. — Я работаю на базе. Вы приходили ко мне домой, видели мою квартиру. Может, эрдель только предлог? Знакомую, с которой вы разговаривали, вчера вызвали в ОБХСС... С другой стороны, может, вам что-то надо? Бывает, знаете. Звоните. Не стесняйтесь. Что? Не слышу...
Наконец Денисов смог набрать нужный номер — трубку снял работник охраны, ведавший вопросами инкассации денежных средств билетных касс.
— Слушаю, — он назвался.
— Денисов. Я звонил по поводу инкассации в Коломенском...
— Да, помню. В связи с пулей, угодившей в вагон-ледник с икрой.
Теперь можно было говорить по существу.
— Вы сказали, что в понедельник, как правило, самая низкая выручка в кассах Пассажиров мало, многие предприятия выходные. Вы имели в виду вообще понедельники?
Денисов почувствовал, что попал в точку. На том конце провода секунду-другую стояла гробовая тишина.
— Меня-то интересует конкретный день!
— Вам не передали? — работник ВОХР пришел в себя. — Прошедший понедельник действительно был исключением. Произошла неувязка. С час назад звонил ваш коллега из райуправления. Сапронов. Мы дали для вас уточненную справку.
— Значит, кассы не были пустыми?
— Больше того: выручка была крупной, поскольку в воскресенье деньги по разным причинам не сдавались. Так получилось. Приношу извинения.
Денисов сделал несколько шагов по кабинету. Теперь можно было не спешить к Бахметьеву: он уже знал новость, которую доставил начальник отделения розыска Сапронов Бахметьеву.
«Кристаллизация действительно произошла...»
Он представил платформу Коломенское, какою видел в последний раз ночью из окна ремонтирующегося здания — всю как на ладони внизу — с переходным мостом, с помещением для касс в середине.
«Преступников было четверо. Мал ай и Федор прибывали с электричкой, в которую должны были сесть инкассаторы. Тот, что был вооружен, находился в здании у окна, четвертый, которого его сообщники намеренно подставляли милиции, — на платформе. Белогорлова должна была ждать в «Запорожце»...
Тот, что был вооружен, прицельным выстрелом подал бы сигнал к нападению. И если бы обстоятельства сложились для них успешно, Мал ай и Федор с инкассаторскими мешками через пути пробежали бы к машине...»
Телефон больше не звонил, хотя еще несколько минут назад казалось, его провода полны новостей, сообщений, требующих, чтобы о них незамедлительно поставили в известность.
Денисов подошел к окну: дождь уже начался — пополам со снегом, в этом тоже не было ничего нового. Денисов постоял, глядя вниз, на платформы, серые, неприятные, под стать погоде.
«Библиотекарша, наверное, закричала, бесшумно поднявшись наверх и увидев преступника с карабином у окна. Бросилась назад, к лестнице. Мимо строительного мусора, кирпичей. Крича, побежала к путям. Операция была сорвана. Преступник кинулся следом, хотел заставить ее замолчать навсегда. За шумом подошедшей электрички выстрелов не было слышно. Инкассаторы внесли мешки в служебный тамбур, Малай и Федор, поняв, что что-то произошло, стали уходить по вагонам дальше, к голове поезда. Электричка двинулась одновременно с преграждавшим Белогорловой путь рефрижераторным поездом. Катили колеса... У Белогорловой оставался единственный шанс...»
«Потом преступник все-таки приблизился к Белогорловой, когда она уже лежала рядом с рельсами. Отбросил в сторону сумку, но взять не успел: к месту несчастного случая со всех сторон бежали люди. Он вернулся к «Запорожцу», пытался доехать до Расторгуева, попал в аварию... С другими же участниками преступления было просто: Малая и Федора задержали в электричке, четвертый соучастник — подставное лицо — еще попытался чем-то помочь библиотекарше, держал концы жгута...»
Когда выведенный на стену кабинета динамик, соединявший с дежурной частью, неожиданно врубился, Денисову была ясна картина случившегося.
— Товарищ полковник...— Антон докладывал начальнику отдела, и одновременно его слушали все, кого Сабодаш считал необходимым информировать.
Глубокий голос Антона, усиленный динамиком, рассыпался по кабинету:
— Несчастный случай на платформе «Речной вокзал». Человек провалился между электричкой и платформой. Обнаружен, когда электричка отошла.
— Упал?
— Непонятно.
— Человек жив?
— В бессознательном состоянии. Постовой вызвал «скорую». Пострадавший направлен в институт Склифосовского.
— Личность установлена?
— В одежде лежал пропуск на фабрику.
Денисов уже натягивал куртку, он догадывался о том, что произошло.
— Пропуск изъяли? — спросил Бахметьев. — Как фамилия пострадавшего?
— Сейчас... — Антон помешкал. — Пропуск на имя Де-рнова Ивана И-у-сти-но-вича!
— Ясно, — сказал Бахметьев. — Сейчас выезжаем. Готовьте оперативную группу.
10
— ...На этот раз он постучал к нам в квартиру, спросил меня. Ему открыла Наташа. «Проходите, раздевайтесь». — «Благодарю. Это вам!» Огромный букет пионов. «Откуда зимой? Какая прелесть! Спасибо». — «Не стоит...» Он прошел по квартире, сразу все увидел — книги, хрусталь. Замок на двери, цепочку. Только раз взглянул на Наташу, на лоджию, на соседний балкон. Я сразу почувствовал: все это обязательно отложилось. В какие-то мгновения нам дано легко, как книгу, читать в чужой душе.
— Он пробыл в квартире не долго?
—Да. Быстро простился. В это время у нас гостила мать. Она спросила, когда он ушел: «Кто это?» — «Кладовщик камеры хранения, мой сменщик». — «Какой жуткий человек, — сказала мать. — Зачем он приходил?» — «Просил выйти за него во вторую смену, если не вернется из деревни...» — соврал я.
— Когда это было?
— В феврале. Появился и снова исчез. «На последнюю декаду марта, — сказал он, — возьми отпуск. Объясни жене, что едешь под Москву, в пансионат. Есть дело». Я понял, что он что-то готовит. Вы скажете, что я мог и должен был прийти к вам, заявить в милицию.
— Таков закон.
— Но, совершив первое преступление, я уже обрек себя на следующее. А заявив, я выбрал бы тюрьму. Кроме того.. Поймите, инспектор! Закон может покарать, но он не может искалечить, лишить глаз, не может настичь невинных — жену, дочь... А этот человек и его друзья... Для них нет святого!
— Что было потом?
— Как и в Калининграде, требовались машина и водитель.
— Он плохо водит машину?
— Как человек, второй раз в жизни севший за руль. Найти водителя, конечно, не было проблемой ни в Калининграде, ни здесь. Но ему требовался человек, далекий от преступлений, ни в чем абсолютно не замешанный и ни о чем не догадывающийся. В Калининграде водителю следовало просто подождать в обусловленном месте и довезти до города. В Москве, собственно, тоже.
— Почему он привлек к совершению ограбления вас?
— Тут все не лестно для меня. Видимо, как личность я лишен чего-то важного. Какого-то якоря, что ли? Плыву по течению. Все зависит от того, кто рядом. Что может быть хуже?
— У него были другие сообщники?
— Выли. Дело еще в том, что мне отводилась роль зайца, отвлекающего охотников. Она не могла быть предложена никому из его друзей. Нарушение воровской этики... Тем более что он и так провинился перед дружками. Я случайно слышал их разговор.
— В Москве?
— Он сидел за моей спиной в кафе с двумя мужчинами. Я мало что понял из разговора. Мне показалось, что его торопили что-то сделать, кажется, грозили. Мне пришло в голову, что по вине моего напарника утеряна или похищена крупная сумма, принадлежащая группе уголовников, и ему дан срок ее внести.