- Похищение. Не громко ли сказано?
- Ты обвиняешь нас в клевете?! – взвилась Сима. Она могла ожидать от отца любых слов, но таких… – А как это, по-твоему, называется?!
- Ладно-ладно, не шуми. Я все выясню сам. Вот только посплю часок-другой.
Кажется, ее отец не собирался обсуждать с ними ни похищение внучки, ни свою личную жизнь до свадьбы. Неужели, этого человека ничто не могло пробрать? Хотя, чему она удивляется? Он всегда шел напролом, и даже собственную дочь использовал для того, чтобы заполучить послушного и благодарного управляющего для своей компании.
Внутри у Симы все кипело, но она заставила себя разговаривать спокойно.
- А что прикажешь делать нам? Ждать, пока ты проспишься?
Отец поднялся с дивана и ткнул в дочь пальцем.
- Не смей мне перечить, Серафима. Твоя мать тебя не этому учила.
- Не этому, но у нее не крали дочь. Я имею право знать, брат мне Крамарь, или нет.
Они стояли напротив и сверлили друг друга взглядом. Сима почему-то подумала, что впервые вступила в противостояние с отцом. Что, возможно, она похожа на него значительно больше, чем думала. Во всяком случае, отказываться от своих слов и вопросов она не собиралась. Неожиданно для нее, а возможно и для себя, отец первым отвел взгляд, но упрямо проворчал:
- Делайте, что хотите, а я собираюсь спать.
Глава 31
Сима, Марьяна и Кеша завтракали в кухне в восемь утра. Грибов наминал яичницу, а женщины довольствовались свежесваренным кофе. Серафима так и не смогла уснуть, поэтому доза стимулирующего напитка казалась жизненно необходимой.
Таисия Михайловна все еще находилась под действием снотворных и спала в своей комнате. В гостиной почивал Симаков. Его храп разносился по всей квартире, и смешливые девочки хихикали, пробегая мимо комнаты, а иногда специально прикладывали ухо к двери, чтобы послушать громкие рулады. Марьяна то и дело выскакивала из кухни, чтобы успокоить шалуний и выпроводить их в детскую. Девочки уже позавтракали и теперь кормили кукол.
Серафима понимала, что женщина чувствует себя неуютно в гостях и желает быть хоть чем-то полезной. Она пыталась убедить Марьяну, что их пребывание здесь никому не в тягость. Наоборот, Юля радовалась новым подружкам. Та кивала головой, но продолжала суетиться. Тогда Сима спросила прямо, что ее беспокоит больше всего?
Смущенно теребя в руках белую льняную салфетку, Марьяна призналась, что ужасно боится - и не только насилия со стороны Крамаря, но и того, что Аркадий отберет у нее детей. После окончания института она не трудилась ни единого дня, а это значит, не может материально обеспечить девочкам нормальную жизнь. Заботы о семье и уюте, естественно, не в счет. Домашний труд в подобных случаях никогда не учитывается. Суд вряд ли удовлетворится ее объяснениями, что ей не разрешал работать муж. Да и обеспеченных родственников, кроме Симаковых, у нее не было.
Не долго думая, Сима предложила Марьяне должность в редакции своего журнала, а еще услуги личного адвоката. Серафима решительно заявила растерявшейся женщине, что она и девочки вполне могут жить в этой квартире, тем более что здесь за ними будет присматривать Таисия Михайловна – когда поправится, конечно. К сожалению, больше ничего существенного она предложить не могла.
На глазах несчастной женщины блеснули слезы, когда она тихо благодарила Симу. Затем раздался очередной взрыв детского хохота, и Марьяна выбежала из кухни.
- Жаль ее.
- Да уж. – Кеша налил себе кофе и потянулся за круассаном. – Иногда я тебя не понимаю. Точнее, очень редко.
- Почему?
- Вот ты жалеешь Марьяну. Это мне понятно. А себя тебе не жаль? Или меня?
- Мне, в отличие от Марьяны, не нужно думать, где переночевать. Да и денег для приличной жизни пока достаточно. Юля – дома, Слава Богу. Да и ты не так уж сильно пострадал. Чего тебе не хватает?
- Нормальной семьи.
Сима бросила на мужа скептический взгляд.
- В этом случае от меня жалости не жди. Сам виноват.
- Жестокая женщина.
- Смотря к кому. По-отношению к тем, кто меня обманул, да. Ты еще легко отделался. К тому же, теперь у тебя теперь есть Адам. Ему нужны твоя забота и внимание.
- Да, есть. Чему я очень рад. Но… Вижу, это была плохая идея, пробить тебя на жалость. – Кеша молча доел круассан, выпил кофе и поднял на Симу быстрый взгляд. – Пожалуй, нам пора. Меня ждут кое-какие дела в офисе, а Адама - няня. Твой отец дома. Вы не одни, так что я, наверное, могу вас оставить? Или… мне остаться?
В его голосе прозвучала неуверенность, но Кеша был прав, она не жалела его настолько, чтобы подарить даже призрачную надежду на возможное возобновление отношений.
- Нет, спасибо. Ты очень нам помог.
- Не стоит благодарности. Юля - и моя дочь тоже.
Грибов сделал шаг к двери, и Сима, наконец, решилась.
- Как давно ты знаешь, что Юля тебе не дочь? То есть не родная дочь.
Он молчал так долго, что она уже решила, что Грибов откажется отвечать и уйдет, как и собирался. Но вместо этого он сел на стул, который до этого занимала Марьяна, и взял Симу за руку. Она, скорее инстинктивно, попыталась освободить пальцы, но Кеша не отпустил.
- Не вырывайся. Я сейчас буду исповедаться, поэтому мне нужно за кого-то держаться.
- Неужели, все так страшно?
- Мне – да.
Он говорил это с насмешкой в голосе, но Серафима и не думала смеяться. Разговор намечался серьезный.
- Если ты не хочешь поделиться…
- Я не могу иметь детей. – От неожиданности Сима опешила. Она ожидала услышать что угодно, но только не это. Серафима приоткрыла рот, чтобы узнать подробности, но так и не решилась. Кеше таки удалось вызвать жалость, но и обиду тоже. Она так старалась забеременеть еще раз, а он много лет тешил ее иллюзиями. – Тебе, наверное, интересно, как давно?
- Только, если ты хочешь рассказать.
- Точно не знаю, наверное, с детства. Мы с братом, когда мне было семь, вместе переболели паротитом. Даже насмехались друг над другом, что похожи на поросят. Ему повезло больше, чем мне.
- Почему ты ничего мне не сказал?
- Чтобы ты от меня ушла?
- Хочешь - верь, хочешь - нет, но я продолжала бы с тобой жить, если бы не… Карасева.
- Она спала с доктором, у которого я лечился, и забралась в базу данных о его пациентах. Маша шантажировала меня. И, возможно, не только меня.
Сима вспомнила разговор, свидетельницей которого стала в гостинице, и отобрала свою ладонь.
- Только не нужно мне врать, что она тебя насиловала.
Кеша вздохнул и невесело усмехнулся.
- Не буквально. Хватит о ней.
- Тут ты прав.
- Хоть в чем-то мы согласны. Давай лучше поговорим о Бритте.
- С чего вдруг?
- А почему нет? Мою любовницу мы обсудили, теперь можем перейти к твоему любовнику.
- Я тебе не изменяла.
- А до свадьбы?
Сима начинала злиться. Жалость к Кеше тотчас исчезла, как только он заговорил о любовницах и любовниках.
- Это не в счет.
- Почему же? Раз есть результат, значит…
- Гад ты, Грибов. Мы с тобой даже не встречались.
- Возможно, но твой Бритт тоже не ангел. Знаешь, а ведь мы на тебя спорили.
- Что?! - Это было что-то новенькое и весьма неожиданное. Сима даже подалась вперед, чтобы ничего не пропустить. – Как это, спорили? Зачем?
- А как обычно парни спорят на девушек? Неужели, никогда не слышала о таком?
Слышала и читала, но никогда не думала, что подобное случится с ней самой.
- Так. Понятно. А теперь выкладывай все, да поподробнее.
- Детали слегка стерлись из моей памяти.
Кеша явно юлил, но Сима не могла уличить его в ложной забывчивости.
- Не прибедняйся.
- Зачем мне это? – Теперь уже Сима схватила его за руку, не давая подняться из-за стола. – Ладно. Кое-что я вспомнил. Мы поспорили на ящик коньяка, что он с тобой переспит.
- Коньяк?! Негодяи!
Сима даже не подозревала, что может так сильно разозлиться на Бритта. О Кеше речь не шла. На него она давно махнула рукой, но Егор! Если бы в эту минуту он попался ей под руку, она бы расцарапала его красивое лицо в кровь. Во всяком случае, сейчас ей так казалось. Сима думала, что ее уже ничем не возможно удивить, но Кеша сумел.
- А ты предпочитаешь, чтобы мы поспорили на что-то другое?
Серафима успела заметить легкую улыбку на лице Грибова, как ни странно добрую, а не насмешливую, но не желала анализировать это открытие.
- Убирайся отсюда, пока я тебя не выгнала взашей!
- Уже ухожу – как только ты отпустишь мою руку. – Сима отбросила его ладонь и сложила руки на груди, пытаясь успокоиться. Кеша тут же поднялся и попятился к двери. – Кстати…
- Больше ничего не хочу слышать.
- Но я все же скажу. Бритт отказался от коньяка.
Пока Сима раздумывала над тем, что это значит, в кухне появился отец.
- Ругаетесь? Сколько можно?
- Папа, это наше личное дело.
- Тогда не орите, и не делайте его общественным. Марьяна жмется к стене в коридоре и боится войти.
Сима промолчала, а Лаврентий осмотрел стол и заявил:
- Принеси мне, дочь, кофе в гостиную. Булок не нужно.
Серафима направилась к кофейнику, когда Кеша посторонился, пропуская Симакова. В этот момент зазвонил его телефон. Грибов вытащил его из кармана брюк и удивленно уставился на дисплей.
- Крамарь.
Первым отреагировал Лаврентий.
- Что бы он не говорил, назначь ему встречу в офисе – в своем кабинете, и не признавайся, что я приехал.
Кажется, ему, наконец-то, повезло. Грибов согласился встретиться с ним для приватного разговора. Наверное, похищение грибовской малолетки все же пошло на пользу делу. Естественно, его, Крамаря, делу. Странно только, что ждет его Кеша в офисе, а не на нейтральной территории, но это не имело принципиального значения. Главное, что они побеседуют и, в конце концов, расставят все по своим местам. Грибову – младенец, ему – акции.
Подумать только, а ведь еще ночью он почти потерял надежду, что его шантаж удастся! Правильно учил его отчим – никогда не сдавайся, и тогда то, что ты хочешь, приплывет к тебе в руки. Правда, сам мужчина большого добра не нажил, но он во многом и не нуждался. Женившись на матери Аркадия заезжий мичман заполучил дом, кухарку и безотказную любовницу, к чему, видимо, и стремился.