Мак вздохнула и покачала головой.
— Не может, Лилия. Это всего лишь мечта. Хочешь еще чаю? — Прежде чем я успела ответить, она подошла к электрочайнику. Кипящая вода. Мы могли бы ошпарить его кипящей водой.
— Лилия, тебе положить третий кусок сахара?
С какой стати она предлагает мне третий кусок сахара? Я нахмурилась.
— Нет, спасибо.
Мак улыбнулась и стала заваривать чай. Ей бы заваривать чай для мужа и разливать по стаканам сок для детей. Она заслуживает такой жизни. Я откинулась на спинку дивана и впервые осознала, что не только я здесь страдаю. Когда Клевер похитил Розу и Мак, у них не было семей, но это не значит, что они не мечтали их завести. Они могли бы завести их сейчас, если бы не сидели в подвале.
Передо мной появились чай и тост. Свежий ли это тост или оставшийся от завтрака? Впрочем, неважно.
— Спасибо, — я откусила кусочек, но желудок не принимал пищу, меня затошнило. Я слишком отвратительно себя чувствовала, чтобы есть.
Новая Фиалка открыла дверь спальни и с опаской, лихорадочно осматриваясь, вышла в главную комнату.
— Все нормально, — прошептала я. Боже мой, я уже веду себя как Роза и Мак, даю новой девушке ложную надежду. Фиалка подошла к дивану и села на его подлокотник.
— Она еще не сказала ни слова, — шепнула Мак мне на ухо, — не хочет говорить с нами, не хочет нас слушать. — Вероятно, потому, что не хочет слышать того, что ты намерена ей сказать. Фиалка все еще не оправилась от вчерашнего потрясения и широко раскрытыми глазами осматривала комнату. При воспоминании о смятении, растерянности и ужасе, пережитых мною в первые дни в подвале, мне стало тяжело дышать. Фиалке нужен друг, человек, который понимает ее, а не тот, кто твердит, что надо все терпеливо сносить и быть сильной.
— Как тебя зовут? — спросила я.
Она так резко повернула ко мне голову, что я вздрогнула от неожиданности.
— Лейел, — ответила она почти шепотом.
— Необычное имя.
— Я родом из Франции. В два года приехала сюда с мамой к дедушке и бабушке.
По-видимому, я на верном пути. По крайней мере, она говорит со мной.
— Почему вы переехали?
Она покачала головой и нахмурилась, вспоминая.
— Отец обижал мать, скандалил. Я его совсем не помню.
— Сочувствую, — сказала Роза, а Лейел пожала плечами.
«Теперь ее зовут Фиалка», — напомнила я себе. При нем нельзя называть ее прежним именем. Кто знает, что он выкинет.
Фиалка посмотрела прямо на меня, как будто не хотела, чтобы в разговоре участвовали Роза и Мак.
— Что ему надо?
— Мы считаем, что он пытается создать идеальную семью или что-то в этом роде. Я этого не понимаю. И не хочу понимать этого психа, — сказала я, не обращая внимания на то, что Роза нахмурилась. Как же все-таки он промыл ей мозги.
— Законченный ублюдок, — сказала Фиалка, а я кивнула в знак согласия. Ты еще не представляешь, на что он способен. — Что он сделал с тобой вчера? — Я уставилась в пол и напряглась. — Изнасиловал? — прошептала она. Нет! Нет, нет, нет, нет, нет! Стараясь не обращать внимания на комок в горле, я выбрала на полу точку и уставилась в нее. Не буду плакать. — Со мной этот номер не пройдет, — сказала Фиалка. Я подтянула колени к подбородку и обхватила голени. Помнится, и я говорила подобное.
Роза убрала прядь волос за ухо.
— Не хочешь поесть, Фиалка?
— Лейел, — поправила она. — Нет, спасибо. Почему мы еще тут? Ведь нас четверо, а он один? — Хороший вопрос. Страх. Только страх мешает нам с Мак попытаться вырваться на свободу. А вот Розе, похоже, мешает что-то другое.
Фиалка, безусловно, хотела выбраться отсюда, так что, может, у нас что-то и получится. Мы обе отчаянно хотели бежать. Мак придется долго уговаривать, но, мне кажется, и она в конце концов встанет на нашу сторону. С Розой уже ничего не поделаешь. На что бы мы ни решились, наши действия нужно тщательно продумать. И Роза не должна ничего знать о наших планах.
— Можно его отравить, — предложила Фиалка.
Я покачала головой.
— Слишком велика вероятность неудачи. Большую дозу он сразу заметит, поэтому придется травить его понемногу, но тогда нет гарантии, что он умрет именно в подвале. А я не хочу погибнуть здесь от голода. — Заколоть бы его чем-нибудь, но тут нет ничего острого. Ударить по голове чем-то тяжелым? Но из тяжелых вещей здесь только сковорода, телевизор, стулья, так что незаметно с этим к нему не подойдешь.
— Как он нашел тебя? — спросила я, чтобы сменить тему разговора. Все это происходило при Розе, и мне не хотелось, чтобы она знала, что я продолжаю думать об освобождении.
— Сварю на обед суп, — объявила Роза и поспешно отошла. Я посмотрела ей вслед. Хорошо бы с ней было все в порядке, когда мы отсюда выберемся. И тогда пусть о ней позаботится ее семья.
Роза стала доставать кастрюли из шкафа, а я повернулась к Фиалке и прошептала:
— Поговорим, когда останемся наедине. — Она посмотрела на Розу, по-видимому, поняла, что я имею в виду, и глаза ее на мгновение расширились. Теперь как никогда прежде я была полна решимости выбраться отсюда.
Потом Роза позвала нас за стол. Я заставила себя сидеть как обычно, хотя чувствовала себя ужасно. В груди болело. Хотелось свернуться калачиком, лечь в уголочке и лежать, пока нас не найдут.
— Аромат чудесный, — похвалила Мак.
Я посмотрела на пар, поднимавшийся над тарелкой. Хотела бы я растаять так же, как он.
— Лилия, не хочешь есть? — спросила Роза.
Я поела чуть-чуть супа, а к хлебу даже не прикоснулась.
— Нет. — Конечно, есть мне не хотелось. С самого первого дня в подвале я потеряла аппетит, а после вчерашнего вечера меня еще и тошнило, так что я сумела проглотить лишь несколько крошек тоста.
Роза взяла мою тарелку.
— Ну, тогда накрою пленкой и поставлю в холодильник, потом съешь.
— Я и потом не буду, — ответила я.
Роза улыбнулась.
— И все же оставлю тебе на всякий случай.
Роза и Мак начали очередную уборку ванной комнаты. Я понимала, что должна помочь, например, убраться на кухне, но не было ни сил, ни желания. Я хотела дожить до освобождения, повидать близких, но с каждым днем мысль о смерти страшила меня все меньше.
Ко мне повернулась Фиалка.
— Говорят, он спускается сюда ужинать. Это правда? — Я кивнула. — Тогда и нападем на него. Обе схватим что-нибудь и ударим его что есть силы, — прошептала она.
Черт, неужели это и есть ее гениальная задумка?
— Нет. Нужен план. Просто ударить — этого недостаточно!
Она нахмурилась.
— Это и есть план.
Нет. Нельзя просто ударить его, не продумав все детали. Многое может пойти не так, как мы предполагали, и так уже бывало в прошлом.
— Фиалка, мы уже пробовали действовать без тщательно продуманного плана, — я покачала головой. — Ничего не получится. По крайней мере, сейчас.
— Но нельзя же просто сидеть и ничего не делать. Надо что-то предпринять. Как ты можешь говорить, что сейчас неподходящее время?!
— Ты когда-нибудь видела, как убивают человека?
Она нахмурилась.
— Нет.
— А я — да. Вот потому и говорю, что не сейчас. — Я встала с дивана и ушла в спальню. Уборка вдруг показалась мне подходящим занятием.
В ожидаемую минуту дверь подвала открылась, и я похолодела. В горле стоял комок. Улыбающийся Клевер с букетом фиалок в руках спускался по лестнице.
— Добрый вечер, цветы, — сказал он. От этих трех слов у меня всегда останавливалось сердце. Я сделала шаг назад, так, чтобы нас разделял стол, и прижалась к стулу. Как ни эгоистично это звучит, но я была рада, что теперь с нами Фиалка. Значит, он займет место во главе стола и окажется дальше всего от меня.
Фиалка смотрела на него, ее губы кривились от ненависти и отвращения. Пожалуйста, не надо, мысленно умоляла ее я. Если она что-нибудь сделает, он убьет ее, а я этого не хотела. Фиалка должна жить.
Она взглянула на пустую вазу на кухонной тумбе. Ваза была слишком легкая — такой не оглушить. Я даже сомневалась, что такой удар причинит сильную боль. Фиалка заметила мой взгляд и кивнула. Я покачала головой и широко раскрыла глаза.
— Саммер, — Фиалка внезапно назвала меня моим настоящим именем. Черт! Нет! Я затаила дыхание и покачала головой. По счастью, он не услышал: в это время его приветствовали Роза и Мак.
— Нет, — беззвучно произнесла я одними губами. Фиалка не обращала на меня внимания. Клевер стоял к ней боком. О боже мой! О боже!
Фиалка замахнулась вазой и быстрым движением обрушила ее на голову Клевера. Я перестала дышать. Роза и Мак ахнули. Хрупкая пластиковая ваза развалилась на несколько кусков, и они упали на пол. Клевер сделал несколько неуверенных шагов вперед.
Начинается. Он очень медленно выпрямился и развернулся. Я в ужасе широко раскрыла глаза. У Фиалки отвисла челюсть. Он уставился на нее твердым, холодным взглядом. Руки у меня задрожали.
Глава 20
Пятница, 21 января (настоящее время)
Клевер размахнулся и сильно ударил Фиалку по щеке, шлепок эхом отозвался в комнате. Она вскрикнула от боли и, ухватившись за щеку, с глухим стуком упала на пол. Я не могла больше это видеть. Не могла стоять, ничего не предпринимая, как это было с прежней Фиалкой. Убьет и меня — прекрасно. Может, так даже лучше.
Я потянулась к другой вазе. Ясно, что убить ею невозможно, но это неважно — главное, нельзя уже оставаться в стороне. Но едва я прикоснулась к ней кончиками пальцев, как Мак грубо схватила меня за руку и потащила назад.
— Нет, — шепнула она мне на ухо. Я пыталась вырваться, но она крепко держала меня. Не могу. Ноги подкашивались. Это уже слишком. Я устала через силу улыбаться и изображать любящую жену.
Фиалка выпрямилась. Она старалась казаться уверенной в себе и бесстрашной, но руки у нее тряслись от страха и глаза широко распахнулись. Я восхищалась ее отвагой. Никогда не видела человека в таком ужасе, как она, — и все же она решилась поднять на него руку.