— Готов, — усмехнулся я.
— Это что такое? — мамин крик заставил меня вздрогнуть, и я выбежал из своей комнаты. Она смотрела в спальню. — Убирайся! Убирайся, шлюха, — кричала мама.
Сердце учащенно билось, мне было страшно. Что такое «шлюха»?
— Мама, — позвал я и заплакал. Она не слышала меня, не обращала на меня внимания. Я подошел и увидел на кровати папу. Он кутался в одеяло. Рядом какая-то женщина надевала через голову платье. Что они тут делали?
— Беатрис, — сказал папа. — Я могу объяснить.
— Заткнись! Убирайся к чертям! Не хочу тебя больше видеть, и эту грязную шлюху забирай с собой! — Мама прежде никогда не кричала. Я допрыгал до угла коридора и сел на пол. Глядя поверх коленок, я увидел, как незнакомая женщина выбежала из комнаты и стала спускаться по лестнице. Следом за ней вышел отец и остановился.
— Убирайся и даже не звони больше!
— Беатрис, пожалуйста, позволь мне объяснить. Мне очень жаль, я так виноват. Но это ничего не значит. Это была ошибка.
— Тебе жаль, что ты попался, ублюдок. Оставь нас в покое.
— Но Колин…
Мама рассмеялась, но не прежним своим счастливым смехом.
— Ты его не любишь. Ни его, ни меня. Вот с ней и живи. Убирайся! — У меня задрожали губы. Папа не любит меня, а мама сошла с ума. Я закрыл глаза, обхватил голову и заплакал.
Воскресенье, 30 января (настоящее время)
Ко мне подходил Льюис вместе с еще одним парнем. По их сходству я понял, что это его брат. Я напряженно улыбнулся.
— Спасибо, что пришли, — сказал Льюис. — Сейчас организовывают группы, но вы можете пойти с нами.
— Хорошо, — кивнул я. — Готов идти, куда скажете. Меня зовут Колин Браун.
— Льюис, — он протянул мне руку. Я пожал ее и посмотрел на парня, стоявшего рядом. — Это мой брат, Тео. — Я пожал и его руку тоже. — Давайте начнем, не хочу терять зря время.
Я понятия не имел, где мы будем искать, но это не имело значения. Я просто хотел знать, что происходит. К тому же важно было поучаствовать в поисках Лилии и чтобы меня при этом видели. Льюис с братом вышли из здания муниципалитета и перешли улицу. Напротив здания находился парк.
Мы прошли краем парка к расположенному за ним полю. С нами шли еще четыре человека, все с картами, но организовано все было неважно, район для поиска выбран случайно. Шагая по парку, я вспомнил, как впервые увидел Лилию. Она была так прекрасна, естественна, невинна, ее голос показался мне музыкой. Я сразу понял, что она войдет в нашу семью. Так же это было и с остальными девушками. Я знал, что Лилия приживется, и оказался прав.
— Впервые принимаете участие добровольцем? — спросил Льюис и отогнул стебель ежевики, чтобы лучше видеть землю под кустом. Мы находились перед самым полем.
— Да. Я слышал, что поиски затянулись, и решил, что готов потратить свое время.
Он поджал губы.
— Вас это раздражает, — сказал я, — но я вас понимаю.
— Все дело в деньгах, — ответил он. — Моя девушка неизвестно где, а они думают о том, во что обходятся поиски. Это отвратительно.
Я подумал, что полиция делает далеко не все. Люди, добровольно участвующие в поиске, — они такие же, как я. Они хотят что-то изменить, сдвинуть дело с мертвой точки.
— Да, мир теперь движется деньгами. И это досадно.
— Спасибо за участие. Вы тут один? Я смотрю, вы без компании. Добровольцы обычно приходят как минимум парами.
— Я один, — подтвердил я. — Сколько мы будем на этом поле? Весь день? Или перейдем куда-нибудь еще? — Было очень холодно, а мы на открытом воздухе. Поле находилось за парком, где я встретил Лилию. Лонг-Торп от моего дома недалеко, но город я знаю плохо.
— Скоро перейдем на другое место. Надо осмотреть еще два поля.
Только подальше бы от парка. Меня восхищало упорство этого парня. Вот только ему следовало лучше заботиться о той, кого он, по его словам, любит.
— А что, у вас есть другие дела? — спросил он.
— Нет, я здесь на весь день. Мне просто любопытно было узнать планы на сегодня. — Он кивнул и продолжил искать на земле бог знает что. По его примеру я стал рассматривать опавшие листья и ветки. Поиск в полях — дело бессмысленное. Куда разумнее опрашивать людей, осматривать улицы, то есть выполнять работу полицейских. То, что делали добровольцы, казалось мне совсем непродуманным, скорее, продиктованным отчаяньем.
— Есть у вас какие-нибудь предположения по поводу того, где может находиться сейчас Саммер? — спросил я Льюиса. Я неохотно употреблял это имя — ведь Саммер мертва.
Он внимательно посмотрел на меня. Я стоял прямо, сердце колотилось. Что это он так уставился? Я замер, стараясь не двигаться. Наконец он нахмурился.
— Если бы я знал! Но где бы она ни была, я буду искать ее, пока не найду.
Я отвернулся.
— Разумеется. Простите, мне не следовало спрашивать. — Он по-прежнему смотрел на меня. Я чувствовал, как его взгляд прожигает мне череп.
— Да нет, ничего, — ответил он и отошел от меня. Я слышал, как он ворошит сухие листья.
Почему он так смотрел на меня?
Глава 24
Пятница, 4 февраля (настоящее время)
Меня разбудил стон Фиалки. Прошло две недели с тех пор, как Клевер избил ее. Она уже шла на поправку, но вчера вечером он толкнул ее, она упала на стул и снова ушибла ребра — и все это из-за увядших цветов.
Роза приложила влажную салфетку ко лбу Фиалки. Часы показывали всего четверть шестого утра. Мак спокойно спала, и я ей завидовала. Я отбросила одеяло и подошла к девушкам.
— Давно ты уже не спишь? — спросила я Розу.
Она смущенно посмотрела на меня.
— Примерно полчаса. Скоро надо будет поменять ей повязки. Надеюсь, как она окончательно очнется, мы сможем дать ей обезболивающее. Если нет, я растолку таблетку и растворю в воде. — Фиалка дышала часто и тяжело. С лица не сходила гримаса боли, она держалась за ребра. Ей так нужны болеутоляющие, но из прибереженных таблеток у нас оставалось лишь четыре штуки. Придется растянуть их надолго.
Я кивнула и посмотрела на Фиалку.
— Как ты? — Она открыла глаза, их взгляд остановился на мне. Через несколько секунд глаза закрылись. Она покачала головой и застонала.
— Прости. Ты поправишься. Мы будем за тобой ухаживать, — сказала я. Что бы ни случилось, я больше не оставлю ее одну. А если она снова попробует то, что уже было, я ей помогу.
— Больно. Очень больно, — прошептала Фиалка. Это было слышно по голосу.
— Знаю. Если хочешь, можем тебе дать лекарство. Как думаешь, сможешь проглотить таблетку? — спросила Роза.
Фиалка кивнула и поморщилась от боли.
— Вот, — Роза протянула маленькую белую таблетку. Фиалка открыла рот. Роза положила таблетку на язык и поднесла Фиалке стакан воды с трубочкой, чтобы запить. Ужасно, что я больше ничего не могу сделать для нее. У нас осталось всего три таблетки, а Фиалка точно не поправится к завтрашнему дню.
Она опустила голову на подушку и застонала. Ее глаза наполнились слезами, но сосредоточенное выражение лица говорило о том, что она не позволит себе плакать. У нее такая сильная воля! Гораздо сильнее, чем у меня.
— Что он со мной сделает?
Роза пожала ей руку.
— Ничего. Ты выздоровеешь. Со всем уже разобрались. Ничего он тебе не сделает. — Но хорошо ли это — жить такой жизнью? Если бы не слабая надежда увидеть близких, я бы позволила ему убить меня еще несколько недель назад.
Фиалка открыла глаза и снова посмотрела на меня. Ее лицо было лишено всякого выражения. Я понятия не имела, о чем она думает. И я не смогу это выяснить, пока мы не останемся наедине. Что-то мне подсказывало, что она не хочет говорить при Розе и Мак. Я сидела с нею, сколько могла.
Проснулась Мак. Одна за другой мы принимали душ и переодевались в одежду одного и того же цвета. Я помогла Розе обработать раны Фиалки и поменять повязки. Рана на голове выглядела ужасно, но, по крайней мере, больше не кровоточила.
— Будешь в полном порядке, — сказала Роза и погладила локон Фиалки, выбивавшийся из-под повязки. — Надо заняться завтраком, но после него мы к тебе зайдем.
Я посмотрела на часы. Он спустится к нам через полчаса. При мысли о необходимости сидеть с ним за одним столом у меня теснило в груди. А стоило услышать его имя, сразу закипала кровь.
— Лилия, через двадцать минут тебя здесь быть не должно, договорились? Не то он начнет тебя искать, — сказала Роза и оставила нас с Фиалкой наедине.
— У тебя все будет хорошо? — прошептала Фиалка.
— Да, — солгала я и сразу перевела разговор на нее. — Как себя чувствуешь?
Она покачала головой и застонала.
— Так больно!
— Скоро подействует болеутоляющее. — Я взяла чашку с водой и поднесла к ее губам трубочку. Дать бы ей еще одну таблетку, но пока еще рано. Только если боль станет совсем сильной.
— Неужели он и правда оставит меня в покое?
— Я же тебе говорила, вчера все произошло из-за этих дурацких цветов. Ты же знаешь, Роза убедила его, что ты испугалась и просто пыталась защитить нас. — Я посмотрела на ее кровать. — И что ты не хотела ему ничего дурного. — Это я уже говорила ей раньше.
— Не хотела ему ничего дурного, — повторила она. — Да я убить его хотела! И по-прежнему хочу. — Так громко она уже давно не говорила. По крайней мере, она не теряла боевого духа.
— Тихо, услышат, — прошептала я. — Я знаю, что ты хочешь. Я тоже хочу, но об этом больше никому нельзя говорить. Обещай, что не скажешь. — Боже мой, он едва согласился оставить ее в живых! Второй раз, конечно, не согласится, особенно если будет знать правду.
Фиалка уставилась в потолок. Я не знала, что еще сказать. Она ничего не пообещала мне, но должна была понимать, что нельзя рисковать, нельзя повторять раз сделанную ошибку. Фиалка хотела отплатить ему. Может быть, когда она выздоровеет, мы придумаем что-нибудь вместе. Мак нас не остановит, в этом я уверена. Роза могла бы остановить, но нас будет трое против нее одной.