Да и три минуты – тоже!
– Надо держаться друг друга. – Мак говорила это уже не в первый раз, и я подумала, что таким образом она пытается себя убедить. Ну, будем мы держаться друг друга, и что? Волшебным образом окажемся на свободе? Эта мысль поразила меня. Нет. Мак говорит не о побеге. Она говорит о выживании. Сердце у меня упало. Я-то раньше думала, что мы с нею заодно.
Я запихнула оставшуюся в шкафу одежду в мешок. Глупо: нас трое, а он один. Мы могли бы вырубить его, ударив чем-нибудь по голове – стулом, телевизором, да чем угодно, – но я не справлюсь с этим в одиночку.
Подняв тяжелый черный мешок, я перенесла его в гостиную и бросила рядом с другим. Два черных мешка – в них вся наша одежда, доставшаяся в наследство от убитых девушек. Я замерла. А куда делись вещи, в которых я была в день похищения? Я даже ни разу о них не вспомнила. Он забрал их? Может, это имеет какое-то значение?
– Отлично поработали, девочки, – сказала Роза. – Свяжу-ка я что-нибудь. Хотите вместе со мной? – Мак кивнула. – А ты, Лилия?
– Я не умею. – Мне шестнадцать, а не шестьдесят.
– Не беда. Мы тебя научим. Мак, тащи спицы для Лилии и начнем.
Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Только не плачь.
– Зачем вязать? – В подвале не было ничего вязаного. Что же они делают со своими связанными вещами?
– Мы вяжем не для себя, а для других.
– Что?
– Клевер отдает эти вещи благотворительным организациям. – Или только говорит вам так. А вдруг он их сжигает? Девушки же не могут об этом знать.
– Взрослый мужчина с вязаными вещами? Не выглядит ли это как-то странно?
Роза нахмурилась.
– Вряд ли. Скорее всего, он оставляет вещи в специальных пакетах – благотворительные фонды их присылают.
Ах вот как! Его никто не видит, пакет забирают от крыльца в его отсутствие. Ловко придумано.
Урок вязания, преподанный мне Розой, продолжался час и был очень содержателен. Было страшно скучно, но, по крайней мере, я на время отвлеклась от своих мыслей. Видимо, потому-то девушки и вяжут: чтобы не думать о происходящем в подвале.
Выживание.
Едва мы приготовили ужин, послышался лязг ключа в замке. Кровь отлила от моего лица, голова закружилась. Идет! Принесет ли он и сегодня газету? Хорошо бы с фотографией, на которой я изображена с кем-нибудь еще, все равно с кем, лишь бы увидеть кого-нибудь из любимых.
Он спускался по лестнице, глядя на нас.
– Добрый вечер, цветы, – сказал он. Я сделала шаг назад. Сердце у меня бешено колотилось. – Вот ваша новая одежда. – Он положил чуть ли не десяток пакетов рядом с черными мешками и улыбнулся. – Вижу, все уложено. Очень хорошо.
Роза и Мак подошли к покупкам с радостными улыбками. Играй свою роль, подражай им. Я сделала маленький шажок вперед. Так я могу видеть Клевера и вместе с тем изображать, что заглядываю в пакет. Комната не настолько велика, чтобы отойти от него на такое расстояние, как мне хотелось бы. Где бы я ни находилась, я была слишком близко к нему.
– Теперь, пожалуйста, переоденьтесь в одежду из этого пакета, а ту, что на вас, отдайте мне.
Сейчас? Мне совсем не хотелось лезть в пакет с покупками. По крайней мере, одежда там наверняка скромная, закрытая и уж точно не сексуальная. Но одеваться по его вкусу так унизительно.
Роза кивнула. Какая же она послушная! Впрочем, я уже видела, как он наказывает за непослушание.
– Хорошо, – она взяла пакет из его рук. – Давайте, девочки. – Я, потрясенная, пошла в спальню. Неужели все это происходит наяву? Роза перевернула пакет и вытрясла из него четыре комплекта одежды. Все совершенно одинаковые: элегантные серые брюки, розовые с неглубоким вырезом топы на бретельках и розовые в тон кардиганы. Как будто форменная одежда.
– Все одинаковые, – Мак констатировала очевидное. Может, он хочет, чтобы мы походили друг на друга во всем?
– Давайте быстренько переоденемся, – сказала Роза. – Они все одного размера, так что берите, что под руку попадется.
Я взяла комплект и посмотрела на ярлычки – десятый размер. Что мешало ему каждой купить одежду подходящего размера? Господи, неужели предполагалось, что мы все носим десятку?
Переодевшись, мы вернулись в гостиную.
– Прекрасно выглядите, девочки, – он улыбнулся. Псих, псих, псих!
Роза просияла.
– Спасибо, Клевер. И спасибо за одежду. – Мне хотелось основательно встряхнуть Розу. Либо она нуждается в медицинской помощи, либо ей надо присудить «Оскар».
Клевер сделал шаг назад и поцеловал руку Розы.
– Пожалуйста. Рад, что вам нравится. – При виде этой сцены меня едва не вырвало, но Роза даже не поморщилась.
– Лилия, – она повернулась ко мне. – Не беспокойся. Ты у нас скоро поправишься и снова станешь, какой была.
И снова станешь, какой была. Я стиснула челюсти и заставила себя улыбнуться. Я не собиралась набирать вес, особенно для него. Если он хочет, чтобы я поправилась, я собираюсь только худеть.
– Мак, и тебе тоже эта одежда невероятно идет.
Она наклонила голову.
– Спасибо.
Явно довольный собой, он хлопнул в ладоши.
– Ну что? Теперь поедим?
Я продела дурацкую спицу в дурацкую петлю (у Розы для нее было какое-то название), и все связанное мною распустилось – опять! Мне хотелось развлечься, а не в петлю лезть.
– Хватит! – я бросила вязание на пол.
– Лилия, у тебя все получится, – засмеялась Роза.
– Я не хочу, чтобы получалось. Я… хочу… домой.
Роза и Мак переглянулись.
– Кажется, пора ей кое-что дать, – сказала Роза.
– Что дать? – воскликнула я.
– Клевер купил газету. Она была в одном из пакетов. Мы не отдали тебе ее сразу, потому что ты и так была расстроена, и мы не хотели тебя еще сильнее огорчать, – объяснила Мак.
Я выпрямилась, широко распахнув глаза.
– Где она?
– Сейчас принесу, – Мак ушла в спальню и вернулась с федеральной газетой. – Вот.
Я выхватила ее, раскрыла на первой странице. Сердце остановилось. Льюис. Нас сняли вдвоем, когда мы весной ездили в парк Олтон-Тауэрз. Заголовок и текст статьи померкли и исчезли, я видела только лицо Льюиса. Он улыбается, обнимает меня за плечи и кажется таким счастливым. Вдруг примерка одежды для психопата перестала меня беспокоить.
«Если это необходимо, чтобы снова увидеть Льюиса, – мелькнуло в голове, – я это вынесу».
Я так увлеклась газетой, что не расслышала, как открылась дверь подвала. Внезапно раздался оглушительный крик. Я подскочила на месте. Клевер тащил за собой худенькую девушку. На полпути вниз она упала, скатилась к подножию лестницы, да так и осталась там лежать. Я прижала газету к груди.
Клевер встал над ней.
– Дрянь! – выкрикнул он. – Мерзкая шлюха! – Слова «шлюха» или «ублюдок» совершенно ему не подходили, казались какими-то чужеродными. Как если бы десятилетний мальчик назвал свою подружку «секс-бомбой».
Клевер схватив девушку за волосы и заставил подняться.
– Отпустите. Пожалуйста, отпустите меня, – молила она, всхлипывая.
– Заткнись, – закричал он и толкнул ее к стене. – Паршивая шлюха!
Сердце у меня стучало так громко, что я едва слышала слова Клевера.
– Мак, – заскулила я, прижимаясь к ней. Так я чувствовала себя почти в безопасности. Это напомнило мне, как в детстве во время салюта я от страха прижималась к маме.
– Тихо, – прошептала Мак.
Клевер толкнул новую девушку, она ударилась о стену и закричала от боли.
– Нет, пожалуйста!
– Заткнись, просто заткнись! – Клевер приблизил к ней лицо, она, плача, отвернулась. – Меня тошнит от таких как ты.
– Пожалуйста, отпустите меня. Я никому ничего не скажу, – слезы текли у нее по лицу, тушь размазалась.
– Ты отвратительна. Вы все отвратительны.
– П-простите. Пожалуйста, отпустите меня. – Он покачал головой и вытащил из кармана нож. Я ахнула.
Я смотрела на них, не в силах отвернуться. Девушка громко всхлипывала и дрожала.
– Пожалуйста, не надо, пожалуйста…
Надо было что-то предпринять. Я хотела было выступить вперед, но Мак удержала меня на месте.
– Нет, – прошептала она.
Он снова схватил девушку за волосы. Она кричала и отбивалась. Без колебаний он ударил ее ножом в живот. Я поперхнулась, девушка испустила дикий крик. Закрыв глаза, я съежилась за спиной Мак.
Вдруг все звуки стали громче: его тяжелое дыхание, ее стоны. Через несколько секунд она умолкла, тело с глухим стуком упало на пол. Теперь было слышно только его дыхание.
Он убил ее.
Я не смела открыть глаза, страшась того, что мне предстоит увидеть.
– Уберите здесь, – его громкий голос пронзил меня насквозь. Я задрожала. Он командовал так, будто мы ее убили.
Мак вскочила. Я потеряла равновесие и раскрыла глаза. Он бегом поднялся по лестнице и захлопнул за собой дверь подвала. Очень медленно я перевела взгляд на пол, и меня едва не вырвало. Все мое тело сотрясалось от ужаса. Роза и Мак собрали необходимое для уборки и принялись за работу. О чем они сейчас думают? Я смотрела на них и не могла догадаться. Легче ли им оттого, что они незнакомы с убитой?
Они работали споро. Роза энергично орудовала шваброй, сжав губы и избегая моего взгляда. Казалось, Мак вытирает следы грязной обуви, но ее потрясение было более заметно. По крайней мере, она выглядела удрученной. Мы даже не знали имени бедной девушки. Есть ли у нее семья, дети? Так или иначе, у нее была жизнь, которую он отнял, как будто не имело никакого значения, жива она или мертва.
Я медленно пошла в спальню и закрыла за собою дверь. Я не хотела видеть, как он придет за ее телом, а Роза и Мак будут вести себя так, будто ничего не случилось. Я легла и заплакала в подушку.
14Клевер
Пятница, 15 июля (2005 года)
– Доброе утро, Фиалка. А у меня новости, – сообщил я, спускаясь по лестнице в подвал. Новости были прекрасные. Мне не нравилось, что нас только двое. Незанятые места за столом нарушали гармонию. Три места вокруг него пустовали.