Я сидел за столом с Фиалкой, Мак и Лилией. Одно место пустовало, и это нарушало гармонию. Со мной должны сидеть четыре цветка. Я не мог ничего с собой поделать: глаза помимо воли возвращались к незанятому стулу. Не хватало Розы. Мне было не по себе, и я не мог расслабиться.
– Все хорошо, Клевер? – спросила Лилия. В ее глазах светились любовь и тревога обо мне. От этого я чувствовал себя великаном ростом метров в тридцать. Лилия прекрасна. Она у меня в семье уже два года и превратилась в образец для других девушек. Мак и Фиалка берут с нее пример.
– Все хорошо, – я улыбнулся, несмотря на внутреннее напряжение. Ел молча, слушал их и вмешивался в разговор только по необходимости. Моя ступня, будто сама по себе, ритмично стучала по полу. Это все неправильно. Надо повидать Шэннон и найти Розу.
После ужина я пошел к себе в комнату и начал готовиться ко сну. Надо повидать мою Шэннон. Эта девушка не идет у меня из головы, все мои мысли только о ней. Это о ней я думаю, когда засыпаю. Я не хотел одного – заботиться о ней, но она должна быть в доме вместе со мной. Мы знакомы всего три недели, но она уже так много для меня значит. Шэннон – мой единственный шанс установить традиционные отношения.
Я надел красивые черные брюки, серый свитер и длинное черное пальто. Все должно быть идеально. Расчесал волосы, закрепил лаком, чтобы ни один волосок не торчал. Никогда еще внешний вид не имел для меня такого значения. Для нее я должен выглядеть как можно лучше. Я хотел подарить ей весь мир, разделить мой мир с нею.
Я быстро доехал до супермаркета возле ее хостела. Жаль, что дорога заняла так мало времени: мне нужно было еще несколько минут, чтобы успокоить нервы. Я не привык к такому, не привык нервничать из-за женщин. Едва остановив машину, я сразу заметил ее: она вышла из хостела и пошла на поле, расположенное за ним.
Сердце учащенно билось. Она прекрасна, хоть и не ухаживает за собой так, как следовало бы. С этим я ей помогу. Мы будем ухаживать друг за другом. Я пошел следом за ней, глядя, как ее длинные темные волосы раздувает теплый майский ветер. Вдруг она обернулась: услышала хруст гравия у меня под ногами.
– Привет, Шэннон, – сказал я.
Ее щеки слегка порозовели, она улыбнулась.
– Привет, Колин. Хочу посидеть вон у тех деревьев. Не составите компанию?
– С удовольствием.
Мы молча прошли через луг к деревьям. Я сел рядом с ней, стараясь не обращать внимания на неприятное ощущение в животе: все-таки мы сидели на грязной земле.
– Как прошел день?
– Как обычно, – она пожала плечами и посмотрела в землю. – Я рада, что вы здесь, – призналась она, слегка покраснев, и тогда я понял, что мы идеально подходим друг другу, что все получится.
Я пожал ей руку. Ей не надо стесняться меня. Пусть чувствует себя уверенно и раскованно.
– Я тоже рад. Я сегодня скучал по вам.
С Шэннон все не так, как с другими. Она такая единственная. Это точно. С нею я… счастлив. Я чувствую вину за то, что она дороже мне остальных девушек, но с этим ничего не поделаешь. Шэннон идеальна, все женские качества в ней идеальны. Она должна жить со мной, стать моей женой – всем для меня. Она очень напоминает мне маму, поэтому поймет насчет девушек.
– Как дела на работе? – спросила она. Ее интерес неподдельный – она действительно хочет об этом знать. Это мне нравилось в ней больше всего. Она так любит людей, несмотря на то что они обходились с ней плохо. Семья отвернулась от нее, но она все равно добра и участлива.
– Хорошо, спасибо, хотя день выдался очень долгим, – сказал я, и она кивнула, играя со стебельком травы. Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться: она понятия не имеет, какая грязная эта трава, здесь может быть что угодно. – А вы сегодня чем занимались?
– Немного почитала, а потом пришла сюда.
– Как поживают остальные в хостеле? – я нахмурился, вспомнив случай, о котором она рассказала мне два дня назад: какая-то мерзкая шлюха, пытаясь украсть жалкие деньги, оставшиеся у Шэннон, ударила ее, оставив красный след на левой щеке.
Глядя в землю, она пожала плечами.
– Хорошо.
– Не пытайтесь меня обмануть! – я повысил голос. Она сжалась, а я сразу пожалел о своей несдержанности. Вырвав у меня руку, она встала.
– Мне пора, – прошептала она, обнимая себя за плечи.
Я быстро поднялся. При мысли, что она сейчас уйдет, меня охватила паника.
– Нет, Шэннон, простите. Мне не следовало так говорить. Просто не могу спокойно думать, что с вами кто-то плохо обходится. – Осторожно, чтобы не причинить ей боли, я пожал ее нежную руку. – Простите меня, Шэннон, пожалуйста.
Она улыбнулась и кивнула.
– Хорошо, прощаю. Все нормально. Не хотите прогуляться?
– Конечно, хочу.
Мы пошли по тропинке. Всякий раз мы встречались с нею в поле и потом шли гулять. Я провел ее нашим обычным маршрутом, вокруг озера.
– Прекрасный вечер.
– Да, верно, – согласился я.
– Отец, бывало, гулял со мной по вечерам, мы смотрели, как загораются звезды, – она уставилась в землю. В ее голосе звучали печаль и сожаление. Она никогда не упоминала о своей семье, только сказала, что сильно поссорилась с домашними и ушла.
– Как вы оказались здесь, Шэннон?
– Пожалуйста, не надо, – прошептала она. – Не хочу говорить об этом. – Я кивнул, подавив гнев: она не ответила на мой вопрос. Мои девушки всегда отвечают на мои вопросы.
– Послушайте, почему бы вам не пожить у меня некоторое время? По крайней мере, пока не поймете, каковы ваши дальнейшие планы.
– Спасибо, Колин, но не могу.
Я вздохнул. Ну почему она не может сделать то, что хочу я? Я к такому не привык, и мне это не нравилось.
– Не хотите поужинать где-нибудь? – спросил я, хмуро глядя на ее тонкое запястье. Обдумывая это предложение, она закусила губу. – Пожалуйста. Я угощаю. Мне бы очень хотелось, чтобы вы согласились.
Широкая улыбка озарила ее прекрасное лицо, и у меня перехватило дыхание.
– Хорошо. Это было бы чудесно. Спасибо.
Мы поехали в мой любимый индийский ресторан, куда часто ходили родители, когда я был маленький. Отец любил острое и пряное и часто водил нас сюда, это было еще до того, как он переспал со шлюхой и разрушил семью.
– Столик на двоих, пожалуйста, – сказал я официанту.
Нас усадили в углу зала и принесли меню.
– Спасибо. – Когда официант ушел, оставив нас выбирать блюда, я повернулся к Шэннон. – Заказывайте все что хотите. – Она улыбнулась и стала читать меню. – Я, пожалуй, возьму тикка масала[4]. Вы уже выбрали?
– То же, что и вы, – ответила она.
Я закрыл глаза. Ты создана для меня, Шэннон.
– И давно вы занимаетесь бухгалтерией?
– О! – Я был приятно удивлен таким личным вопросом. – Около пяти лет. А вы чем занимались до ссоры с семьей?
– Работала в том же ресторане, что и мама. Отец остался без работы, нужны были деньги, поэтому я бросила колледж и пошла работать. – Она нахмурилась. – Отцу всегда не хватало денег.
Что бы это значило? Судя по ее рассказу, отец – человек не особенно приличный. Мужчина должен заботиться о своей семье, а не наоборот. Мне хотелось выведать у нее побольше, но я боялся, что она замкнется. Чтобы узнать друг друга, нужно время, а времени у нас много.
Мы разговаривали свободно, без напряжения, даже во время пауз, и я понял, что принял правильное решение: в хостел она сегодня не вернется. Я уже сбился со счета, сколько раз за этот вечер она заставила меня улыбнуться или рассмеяться – а я не смеялся уже много лет. Шэннон – мое будущее, мой единственный шанс. Чтобы убедить ее, что я – лучший из тех, кто мог бы о ней заботиться, у меня остается еще дорога до хостела. У нас все может получиться. Я принесу ей столько же счастья, сколько она – мне. Так я сказал себе.
Придержав дверь ресторана, я пропустил ее вперед. Наши руки соприкоснулись, и у меня перехватило дыхание, как от электрического разряда.
– Спасибо за ужин, Колин, – проговорила она. Ее прекрасные щеки слегка порозовели.
– Пожалуйста. Это я должен вас благодарить. – Действительно благодарить должен я. Никогда не подозревал, какое это счастье – угостить ужином девушку, которая тебе нравится. А, казалось бы, такое обычное дело! Сколько таких случаев я упустил за все эти годы?! Не то чтобы ничего подобного я никогда не испытывал, но мне ужасно хотелось сохранить это чувство. Мне отчаянно хотелось, чтобы Шэннон дала нам шанс.
Мы сели в машину. Я не мог найти нужных слов. Сердце бешено колотилось, я ужасно нервничал. Как она поведет себя, если я отвезу ее к себе? Дорога к хостелу проходила мимо моего дома, так что я бы довез ее к себе раньше, чем она спохватилась бы и начала задавать вопросы.
– Вы замерзли, – сказал я и включил кондиционер на обогрев.
Она потерла ладони друг о друга, согревая их.
– Спасибо вам за все.
– Пожалуйста. Я чудесно провел вечер.
Застенчивая улыбка чуть тронула ее губы.
– Я тоже.
Я поехал медленнее обычного. Чтобы успокоить нервы, стал расспрашивать ее о предметах, которые она изучала в колледже. До моего дома было недалеко. Я уже видел за холмом красную черепичную крышу. Ну вот. Сейчас или никогда. Довольно резко затормозив, я свернул на подъездную дорожку и выключил зажигание.
– Что мы здесь делаем? – она прикусила губу и посмотрела в окно на мой дом.
Я повернулся к ней и улыбнулся.
– Это мой дом, Шэннон. Я отвезу вас, но сначала мне надо заглянуть в туалет. Зайдем на минутку? – Она в нерешительности мельком взглянула на парадную дверь. – Я быстро. – Через секунду она приняла решение, кивнула и открыла дверцу. Она доверяла мне, я заслужил ее доверие.
– Красивый дом, – сказала она, входя.
– Спасибо, – мне было приятно, что дом ей нравится. Я хотел, чтобы она полюбила его и тоже чувствовала себя здесь как дома. А если что-то не понравится, я позволю ей переделать это по ее вкусу. Может быть, мы даже могли бы вместе этим заняться: переделками, превращением моего дома в наш дом.