– Давайте сядем, – сказал Майкл. Я попятился и сел на диван. Время остановилось. Земля перестала вращаться. Я почти не хотел услышать то, что он собирался нам сказать.
– Мы нашли мобильный телефон Саммер, – начал Майкл, – в контейнере для мусора возле канала.
Кровь застыла у меня в жилах. Нет, не может быть, чтобы это был ее телефон.
– Вы уверены, что это действительно ее?
Майкл кивнул.
– Да. Кто-то нашел его и, увидев заставку, сразу передал в полицию. – На заставке у нее была фотография – мы с ней на ее кровати. Она ее сделала после ужина по случаю нашей первой годовщины. Тогда в первый раз мне разрешили остаться в спальне Саммер на ночь. Хотя дверь должна была оставаться все время открытой.
– Он включен? – спросила Дон. – Она его никогда не отключала.
Майкл помрачнел, я отвернулся. Меня пронзила острая боль, и я скрипнул зубами. Саммер не пользуется телефоном, кто-то ее удерживает у себя. Или ее убили.
– Мы считаем, что телефон в контейнер выбросила не Саммер, кто-то другой. Вряд ли девушка-подросток, не имевшая причин убегать из дома, выкинула бы мобильник. Мы сейчас собираем команду, и как только рассветет, поищем в канале. Жаль, что ничего другого сообщить вам не могу.
– Думаете, моя дочь в канале? – прошептала Дон.
Майкл кивнул и опустил глаза.
– К сожалению, это возможно.
Я вскочил на ноги. Мне хотелось спорить. Все это чушь.
– Она жива. Если б ее не было в живых, я бы знал. – Почему, черт возьми, они не слушают меня? Моя девушка жива. В горле у меня пересохло, и я затаил дыхание. Она ведь жива, правда?
– Успокойся, – Генри поднялся на ноги и встал передо мною. Глаза у него того же цвета, что и у Саммер. Хотел бы я, чтобы это она сейчас смотрела на меня.
– Ее телефон найден у канала, Льюис, – сказал Генри. В его глазах стояли слезы. Ее телефон, а не она сама. Я бы не терял надежды.
Я попятился и покачал головой.
– Она жива, – повторил я и пошел в комнату Саммер. Она жива, и никто не заставит меня думать иначе.
Раз уж я не сплю, не стоит тратить время попусту дома. Времени постоянно не хватало. Каждый вечер с наступлением темноты мне казалось, что для успеха в поисках нам не хватило всего лишь нескольких часов светлого времени. Каждый раз, приехав домой, я думал, что мы вернулись домой на пять минут раньше, чем следовало бы.
Я вышел из дома и сел в машину. Я не собираюсь оставаться здесь. Как они могут так легко отчаиваться?!
Чертов телефон ничего не значит. Она жива. Я чувствовал, что с нею неладно, еще когда она сама ничего не знала. Она как открытая книга. Во всяком случае, для меня. Знай себе читай. Я договаривал за нее фразы, видел все ее мысли. Мы слишком тесно связаны, чтобы я сейчас не знал, если бы она была мертва.
Глубоко вздохнув, я включил первую передачу и уже собирался тронуться, как в зеркале увидел бегущего к машине Генри. Одну руку он поднял вверх. Что еще? Я опустил стекло у пассажирского сиденья и открыл дверцу.
– Если едешь, Генри, то садись…
– Нет, – перебил он, сел в машину и повернулся ко мне. – Ты не можешь уехать. Они что-то нашли.
Во второй раз за последние двадцать минут земля прекратила вращение.
– Что? – прошептал я, пытаясь проглотить страх.
– Два тела. Это не Саммер, но они продолжают искать.
– Откуда они знают, что это не Саммер? Это точно?
Он кивнул.
– Для Саммер тела пробыли в воде слишком долго. – Меня затошнило. Как выглядит тело, пролежавшее в воде более пяти месяцев? Я закрыл глаза. – Надо ехать туда, Льюис.
– Неужели и ее найдут?! – казалось, мне разрезали грудь и вырвали сердце. Никогда не испытывал такой боли – невозможно дышать. Неужели я увижу, как тело моей девушки поднимают из канала?
– Я… я не… – Слова бессмысленны. Все бессмысленно. Она слишком молода, умна и прекрасна, чтобы у нее вот так отняли жизнь. Мы уж очень много хотели сделать вместе, чтобы это можно было у нас отнять.
– Надо ехать. Сейчас же. – Генри захлопнул дверцу. – Поезжай следом за моим отцом. – Майкл и другой полицейский бросились к своей машине. Черт, это плохо. – Давай, Льюис, – проворчал Генри. Я посмотрел на дорогу. Родители Генри уже отъехали. Ну же, вперед! Я тронулся и повел машину за ними.
Было холодно. Ледяной ветер проникал сквозь тонкий свитер. Глупо, что я не оделся потеплее. Я медленно шел вдоль канала с Генри и родителями Саммер. То, что нам снилось в кошмарах, могло оказаться правдой. Никто из нас не спешил в этом убедиться.
Перед местом, где канал делает крутой поворот, полиция оградила лентой часть берега. Если стоять за ней, вряд ли что-нибудь можно увидеть. Мы подошли к ленте. У меня сосало под ложечкой. Я сжал кулаки и затаил дыхание.
– Дэниел, сходи узнай, – сказала Дон мужу. Сегодня впервые со дня исчезновения Саммер она вышла из дома. Не нашлось никаких доводов в пользу того, чтобы она осталась. Дон вызвала свою маму, чтобы та побыла дома на случай, если Саммер каким-то чудом позвонит или вернется. Я ждал этого чуда.
Вдруг полицейские подбежали к воде. Мне ничего не было видно.
– Что там? – закричал я.
– Оставайтесь на месте. Я подойду и все расскажу, как только сам узнаю, – бросил через плечо Майкл и побежал туда, где толпились другие полицейские.
– Саммер! – закричала Дон. Нет. Не может быть, что это она. – Только не моя дочка! Кто-нибудь, пожалуйста, скажите, что там. Дэниел! – умоляла Дон. Голос дрожал, она судорожно всхлипывала.
Я наклонился, упер руки в бедра и попробовал дышать. Если там Саммер, то как она умерла? Мучительной смертью или быстро? Я глубоко вздохнул и часто заморгал. Не думай об этом.
– Майкл, что там? – крикнул Дэниел. Я вытянул шею.
К нам шел Майкл.
– Это не Саммер. – Я закрыл глаза и глубоко, с облегчением вздохнул. Слава богу.
Дэниел покачал головой.
– Так теперь уже три тела?
Майкл кивнул и почесал голову.
– Да. Больше пока ничего не могу сказать. По-моему, вам лучше подождать дома. Будет что-то новое – я позвоню.
Позвонит? Значит, он думает…
– Вы считаете, что Саммер в воде? – спросил я, надеясь, что кто-нибудь в конце концов скажет, что нет.
– Льюис, не могу сказать. Искренне надеюсь, что нет, но мы будем продолжать поиски, пока не убедимся, что тел в воде больше нет.
23Клевер
Суббота, 19 декабря (1987 года)
Мы переходили улицу с оживленным движением, и мама крепко держала меня за руку. Шли покупать отцу рождественский подарок, а еще все, что нужно, чтобы испечь печенья и кексы.
– Мама, а мы сможем приготовить сосиски, запеченные в булочках? Я так их люблю!
– Прекрасная мысль, Колин. Папа тоже их любит, – я широко улыбнулся и начал подпрыгивать на ходу. Наши любимые сосиски, запеченные в булочках! Скорее бы мама их приготовила, я съем сразу пять штук. – Сюда, милый, – мама потянула меня за руку в скучный магазин одежды. Я не любил ходить в такие магазины, но бакалейные ненавидел еще сильней: в них еще скучнее.
– Зачем, мам?
Она взглянула на меня и улыбнулась.
– Купим папе перчатки и свитер к Рождеству.
Я нахмурился.
– Но я хочу купить ему новую машину. Он сказал, что его старая почти развалилась.
Мама наклонилась и слегка ущипнула меня за щеку.
– Это очень мило с твоей стороны, дорогой, но на машину у нас денег не хватит.
– Ладно. А на синие перчатки хватит?
– Конечно. – Она взъерошила мне волосы и выпрямилась. Мама всегда ерошит мне волосы, а потом велит привести их в порядок. Я усмехнулся. Глупая мама.
– Как тебе вот эти? Мне они нравятся.
Я указал на синие перчатки, которые она держала в руке. В другой были тоже синие, но какого-то скучного оттенка.
– Тогда их и возьмем. Идем, выберем свитер, а потом, может быть, купим горячего шоколада с зефиром, чтобы согреться. – Я запрыгал на месте от радости. Я любил шоколад с зефиром, а на улице было действительно холодно.
Мама выбрала папе свитер, брюки и носки. Мне хотелось поскорее выпить шоколада.
– Так, – сказала мама, заплатив за покупки. – Теперь шоколад, а потом в универмаг за нашими ингредиентами.
– Да! – воскликнул я.
Горячий шоколад был действительно горяч. Я уже съел с него зефирки – их я любил больше и съедал в первую очередь. Мама останавливалась в каждом отделе, даже когда мы купили все, что хотели. Она наклонилась и понюхала цветы.
– Хочешь понюхать, Колин?
– Фу, гадость. – И я отвернулся.
Мама нахмурилась.
– Милый, цветы – не гадость. Цветы – прекраснейшее творение природы. Идем. – Она выбрала тюльпан и поднесла его к моему носу. Я понюхал. Пахло неплохо. – Видишь, пахнет приятно, правда же?
Я пожал плечами.
– Ну да, наверно.
Мама выпрямилась и посмотрела на пожилую продавщицу.
– Мне, пожалуйста, букет тюльпанов.
– Прекрасный выбор, – ответила та.
– Люблю оживлять темные зимние вечера яркими цветами, – сказала мама, а я стал рассматривать витрину с игрушками. Мне было очень скучно. Хотелось домой, готовить печенье и сосиски в булочках.
– Ты готов, Колин? – спросила мама и потянула меня за руку. – Ну, теперь, кажется, все.
– Готов, – усмехнулся я.
– Это что такое? – мамин крик заставил меня вздрогнуть, и я выбежал из своей комнаты. Она смотрела в спальню. – Убирайся! Убирайся, шлюха, – кричала мама.
Сердце учащенно билось, мне было страшно. Что такое «шлюха»?
– Мама, – позвал я и заплакал. Она не слышала меня, не обращала на меня внимания. Я подошел и увидел на кровати папу. Он кутался в одеяло. Рядом какая-то женщина надевала через голову платье. Что они тут делали?
– Беатрис, – сказал папа. – Я могу объяснить.
– Заткнись! Убирайся к чертям! Не хочу тебя больше видеть, и эту грязную шлюху забирай с собой! – Мама прежде никогда не кричала. Я допрыгал до угла коридора и сел на пол. Глядя поверх коленок, я увидел, как незнакомая женщина выбежала из комнаты и стала спускаться по лестнице. Следом за ней вышел отец и остановился.