– Так вы хотите, чтобы на поле мы разделились или держались все вместе? – спросила она Льюиса. Волосы собраны в неопрятный пучок, лицо накрашено, кажется, несколько дней назад. Желтоватые зубы, изо рта пахнет табачным дымом и кофе. Я сглотнул. Оказаться бы где угодно, но только не здесь. Нога сама собой начала постукивать по полу – я заметил это, лишь когда Льюис посмотрел на меня. Я прекратил стучать и стал смотреть вперед.
– Будем держаться вместе. Начнем с края поля и пойдем, растянувшись цепью, на расстоянии в несколько метров друг от друга, – ответил Льюис. – Будем искать… все что угодно. В поле сейчас ничего не растет, так что это легко. – Он говорил прямо как профессионал.
Я занял место в цепи между Льюисом и Дэном, и мы очень медленно двинулись вперед. Я не отводил глаз от земли, делая вид, что тщательно осматриваю все перед собой. Иногда я останавливался, наклонялся, поднимал что-нибудь, показывая тем самым, что ищу тщательно, дважды осматривая все, что попадается на глаза. День будет мучительно долгий. Вместо того чтобы проводить время с девушками, я на ледяном ветру обыскиваю поле в поисках той, которая в безопасности находится у меня дома.
– Еще раз спасибо за помощь, – Льюис взглянул на меня и снова начал осматривать землю.
У меня перехватило дыхание. Зачем он снова благодарит?
– Я просто хочу помочь. Тут не о чем говорить. Это меньшее, что я могу сделать.
Он нахмурился, и на его лице появилась горькая гримаса.
– По-видимому, жизнь продолжается, – тихо произнес он.
У Лилии жизнь действительно идет. У нее все хорошо. Она стала членом моей семьи. А им сейчас нечего предложить Лилии.
– Наверно. Вы сейчас не ходите на работу?
– Сейчас нет ничего важнее, чем найти ее, – он снова поднял взгляд от земли. – Я не остановлюсь, пока не найду ее и не передам в руки правосудия гада, который ее похитил.
В горле у меня пересохло. Почему показалось, что он говорит обо мне? Я посмотрел направо, чтобы он не видел моего лица. Он знает. Он знает о тебе все. Мама была права, ты ничего не можешь сделать как следует. Ты бесполезен. Жалкий неудачник. Я надул губы, стараясь не обращать внимания на боль в сердце.
– Ей с вами повезло. Некоторые на вашем месте уже сдались бы.
– Это мне с ней повезло. Вы живете один? Никто не ждет дома? – Меня удивила неожиданная перемена темы разговора.
– Да, один. Могу приходить и уходить когда заблагорассудится.
– Хм.
Куда он клонит? Зачем ему это знать? Он пытался выяснить, есть ли у меня жена. Зачем? Он что-то задумал. Он подбирается к тебе.
– Почему вы спросили? – я старался говорить спокойно, хотя внутри все дрожало.
– Простите, я не должен был спрашивать. Просто вы всегда один, и мне не хотелось бы, чтобы дома вас ждала рассерженная жена. – Нет, он вовсе не потому спросил. Он знает, что она у тебя. Знает, чем ты занимаешься. Обмани его. Возьми ситуацию в свои руки.
– Теперь я вернулся и смогу больше времени тратить на поиски, – сказал я, обходя небольшую кочку и тщательно ее осматривая.
– Вот как? – Льюис на мгновение поднял брови. Мне удалось его заинтересовать.
Я кивнул.
– Да. Последние две недели меня здесь не было, я уезжал. Нашему филиалу в Эдинбурге требовалась помощь. У них внезапно ушел бухгалтер.
Эдинбург в Шотландии. Раз я уезжал на полмесяца, значит, не могу держать у себя Лилию. Льюис нахмурился. Впрочем, он всегда хмурый, только сейчас еще и удивлен.
– У полиции по-прежнему нет ничего против Харта, – сказал Льюис. – Он должен иметь к этому делу какое-то отношение. – Зачем он переводит разговор на Харта? Считает, что я никак не связан с исчезновением Лилии, или просто хочет, чтобы я так думал? Хочет, чтобы я почувствовал себя в безопасности, делает вид, что больше меня не подозревает, и надеется, что я совершу ошибку?
Я улыбнулся своим мыслям.
– Если окажется, что Харт как-то причастен к исчезновению Саммер, он, конечно, предстанет перед судом. – Я молился, чтобы у них хватило улик для предъявления обвинения Харту. Правда, гарантий, что мои молитвы будут услышаны, не было. Меня полиции не поймать, в этом я не сомневался. Только благодаря мне у них есть единственный подозреваемый. Я достаточно им дал. Теперь от них зависит, предъявят ему обвинение или нет. Грегори Харт не назовешь честным и невинным. Он заслуживает наказания.
– Надеюсь. Саммер должна вернуться к семье, – он сделал глубокий вдох, как бы стремясь совладать с чувствами.
Она и так со своей семьей.
Вернувшись домой, я быстро принял душ и спустился в подвал. В поисках своей девушки Льюис не знал жалости ни к кому, и я устал. Как человек может так любить и быть таким беззаботным – этого я не мог понять. То, что любишь, надо защищать. А когда любимой уже нет, защищать ее поздно.
– Привет, Клевер, – сказала Роза, удивленно моргая. – Все в порядке?
– Вполне, спасибо. Простите, что пропустил ужин.
Роза покачала головой.
– Ничего. Есть хочешь? Твоя тарелка в духовке.
Я взял ее руку и улыбнулся. Она так заботлива. Моя Роза. Моя Шэннон. Моя… жена? Возможно.
– Было бы замечательно, – проговорил я. Она улыбнулась и отправилась накрывать мне ужин. Мак выкладывала столовые приборы.
– Где Лилия?
Мак обернулась.
– В спальне. Сейчас схожу за ней, – она пошла к спальне и скрылась за дверью. Лилия, должно быть, ухаживает за Фиалкой, которой еще предстоит заслужить мое прощение. Я пока не знал, подойдет ли она нашей семье. Время покажет. Если бы не моя верная, заботливая Роза, Фиалки бы здесь не было. Я предоставил Фиалке еще один шанс благодаря Розе, это был мой ей подарок. Я не могу дать Розе ту жизнь, о какой мечтал для нас двоих, но могу хотя бы подарить жизнь Фиалке.
Лилия вошла в комнату вслед за Мак и улыбнулась. Понятно, за что ее любит Льюис. У нее естественная красота, а не нарисованная толстым слоем косметики. И когда женщины поймут, что макияж делает их похожими на дешевых шлюх?
Я шагнул вперед и взял Лилию за руку. Она вся напряглась.
– Ты нездорова? – спросил я. – Ты очень напряжена.
Она прикусила губу.
– У меня голова болит. В остальном все нормально.
– Лилия, я принесу тебе аспирин. Не хочу, чтобы ты страдала.
Она в растерянности уставилась на меня.
– Спасибо, – пробормотала она. Я поднес ее руку к губам и поцеловал. Она опустила взгляд в пол. Все такая же застенчивая. Я вздохнул. Сколько же времени ей надо, чтобы почувствовать себя здесь как дома? Может быть, дело не в нас. Родители не научили ее общаться, поэтому она дичится большинства людей. Лилия со мной всего семь месяцев, но я бы хотел, чтоб она пробыла со мной дольше. Это в ее же интересах.
Я сел на диван и похлопал рукой по подушке рядом с собой.
– Посиди со мной, Лилия. – Моя помощь нужна ей больше, чем другим. Помощь и руководство. Она медленно подошла к дивану и села, сложив руки на коленях. Взглянув в эту минуту ей в глаза, я возненавидел ее семью. Она – красивая молодая женщина, но это не всегда видно.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил я, накрыв ладонью ее руки. – Только голова болит или что-то еще?
– Только голова, – она понурилась.
Я вздохнул. Она никогда не смотрит мне прямо в глаза. Это невежливо.
– Смотри на меня, когда я говорю с тобой, Лилия, – сказал я строго.
Глаза у нее расширились, и она подняла их на меня.
– Извините, – прошептала она и вся оцепенела. Вот так-то лучше.
– Уже лучше. Люблю смотреть в эти прекрасные глаза.
– Глаза у меня мамины, – пробормотала она.
– Клевер, ты не мог бы достать нам еще одну? – спросила Роза, вмешиваясь в мой разговор с Лилией. Она держала в руках деревянную ложку, расщепившуюся посередине.
Может, они все устали? Их манеры испортились в считаные минуты.
– Сейчас схожу, – я поднялся с дивана и взял ложку из протянутой руки Розы. Во встроенном шкафу у меня целый склад, так что найти замену для большинства вещей было нетрудно. Я люблю, чтобы все было подготовлено.
Заперев за собой дверь, я подошел к шкафу и из нижнего ящика достал новую деревянную ложку. Позади послышался глухой стук. Сердце у меня бешено забилось, я обернулся. Кто здесь? Я осмотрел комнату. В углу на полу лежала небольшая сумка с пряжей. Я собирался ее убрать. Я вздохнул с облегчением. Видимо, сумка упала на пол с края стола.
Но так ли это? Может, это что-то другое? Или кто-то? Льюис. Неужели он? Как он узнал, где я живу? Следил за мною? Я положил ложку на стол и медленно двинулся к двери, прислушиваясь к каждому шороху. Выглянув за дверь, я увидел пустой коридор. Это просто смешно. Из-за Льюиса я стал параноиком. Он следит за тобой.
Я вернулся в комнату и взял ложку. Он ничего не сделает, я по-прежнему контролирую ситуацию. Он не отнимет мою семью.
Когда я вернулся к девушкам, они болтали. Лилия, казалось, оживилась и принимала участие в разговоре.
– Вот ваша ложка, – сказал я, кладя ложку на стол.
Роза поднялась с места.
– Спасибо. Ужин готов.
Я быстро поел. Пока я принуждал себя делать глоток за глотком, ступня помимо моей воли стучала по полу. Это Льюис виноват. Это все он.
– Его вина. Это все он! – закричал я, вскакивая с места.
Девушки застыли.
– Что такое? – осторожно спросила Роза почти шепотом.
– Льюис, – бросил я Лилии, грозно глядя на нее.
В глазах у нее мелькнул ужас.
– Что?
Гнев во мне закипал, казалось, я вот-вот взорвусь. Дыхание стало тяжелым. Сердце учащенно билось, в кончиках пальцев покалывало. Я не мог с этим ничего поделать. Хотелось разбить что-нибудь. Разбить все. Никогда еще я не был так взвинчен и готов взорваться. Наверное, на меня страшно смотреть.
– Что он сделал? Что ты собираешься делать? – спросила Лилия, и ее глаза наполнились слезами. От отчаянья в ее голосе мне стало нехорошо.