— Ты можешь идти. Открой дверь, Аббан.
Дверь открыли. Он резко поднялся из кресла. То же самое сделал Дэнис. Он прямиком направился к двери, и Дэнис вышел вместе с ним, поймал его руку, провел мимо охраны в закуток приемной и дальше в главный коридор.
Там Дэнис придерживал его, останавливая.
— Джастин!
Ему пришлось остановиться. Он все еще дрожал. Но открытое неповиновение ни к чему хорошему не приведет.
— Джастин на тебя оказывают сильное давление. Но ты знаешь, и я знаю, что не существует способа переноса памяти. Это не прежняя Ари. Честно говоря, мы не хотим нового раунда вражды с Уорриками. Мы не хотим, чтобы в этом сыграл бы роль Джордана. Ты знаешь, каковы ставки.
Он кивнул.
— Джастин, послушай меня. Жиро испытывал тебя. Он прекрасно знает, что ты честен. Он просто.
— Ублюдок.
— Джастин. Не осложняй. Сделай, как говорит Жиро. Не совершай ошибки. У тебя не должно возникать желания обидеть маленькую девочку. Я знаю, что ты не хочешь этого. То, что Ари сделала с тобой — не имеет к ней отношения. И тебе не следует обижать ее.
— Нет. Видит Бог, я ничего не делал по отношению к Ари. Неужели ты думаешь, что я обижу младенца?
— Я знаю. Я знаю, что это правда. Просто подумай об этом. Имей это в виду в следующий раз, когда будешь иметь с ней дело. Ари нанесла тебе рану. Разве ты сможешь поступить так же по отношению к ребенку? Ты разве можешь обидеть ее? Я хочу, чтобы ты всерьез подумал об этом.
— Я ничего ей не сделал!
— Ты ничего не сделал. Успокойся. Успокойся и передохни. Послушай меня. Если ты сможешь повести себя правильно, это может помочь тебе.
— Конечно.
Дэнис снова взял его за руку, теснее прижав его к стене, когда охранники вышли из офиса. И упорно продолжал разговор.
— Джастин. Я хотел сказать тебе — о просьбе, которая лежит на моем столе, о телефонных переговорах: я собираюсь дать ей отлежаться несколько недель, а затем дать добро. Надо чуть-чуть подождать — Джордан умен, и у службы безопасности должно быть время на обдумывание. Это максимум что я могу сделать. Тебе легче от этого?
— Чего это мне будет стоить?
— Ничего. Ничего. Просто не испорти дело. Остерегайся попасть в беду. Хорошо?
Он уставился на стену, на узоры известки, расплывающиеся перед его глазами. Он почувствовал, что Дэнис погладил его по плечу.
— Я ужасно сожалею. Ужасно. Я знаю. У тебя не было ни дня покоя. Но я хочу, чтобы ты участвовал в Проекте. Поэтому я убеждал Жиро оставить тебя в нем. Ты нравился Ари — нет, послушай меня. Ты нравился Ари. Независимо от того, что она сделала. Я знаю ее — посмертно — так же, как знаю самого себя. Вражда Ари с Джорданом — стара и горька. Но она получила данные твоего тестирования и решила, что ты ей нужен.
— Они были подделаны!
— Нет, не были. У тебя имеются такие же качества, как у нее. Не ровня ей, но ведь у тебя не было подталкивающей Ольги Эмори. Она говорила мне — в личной беседе — и это не ложь, сынок, что ты ей нужен в ее отделе, что на самом деле ты лучше, чем показывают тесты, гораздо лучше, по ее словам, чем Джордан. Ее слова, не мои.
— Ты же знаешь, что не науку она при этом имела в виду.
— Ты ошибаешься. Видит Бог, что не это ты хочешь услышать. Но если хочешь понять, почему она сделала то, что сделала, то тебе следует это знать. У меня в этом один интерес. Ари. Пойми — у нее был рак. Срыв процесса омолаживания. Доктора спорят, то ли рак сбил омоложение, то ли омоложение потерпело неудачу в силу естественных причин и вызвало рак. Как бы там ни было, она знала, что больна. Операция оттянула бы проект, так что она отдала Петросу и Ирине соответствующее распоряжение и скрыла это. Она обеспечила начало проекта так, чтобы к тому времени, когда ей пришлось бы лечь на операцию — (я уверен, что она не исключала такой вариант: она была отнюдь не дура), дело не осталось бы без поддержки, ты понимаешь; и оно могло продолжаться, оставаясь лишь под поверхностным контролем. Пойми, Джастин: я знал это, потому что был ее другом. Я был тем, кого она допускала к своим заметкам. Жиро отлично справлялся с денежной стороной вопроса. Меня же занимает то, что занимало ее: Проект. Я полагаю, что ты в глубине души сомневаешься в этом. Отсутствие контроля, отсутствие повторяемых результатов — Но проект базируется на двухсотлетнем опыте работы с эйзи. Конечно, это не так вещь, которые мы в состоянии оценить количественно: ведь мы имеем дело с человеческой жизнью, с эмоциональным и с субъективным фактором. В этом мы можем совершенно расходиться во мнениях. Джастин, один на один, и я уважаю тебя за профессиональную честность. Но если ты попытаешься саботировать наше дело, я окажусь твоим врагом. Ты понимаешь меня?
— Да, сир.
— Я скажу тебе еще кое-что: Ари делала некоторые совершенно неправильные поступки. Но она была великой женщиной. Она олицетворяла Резьюн. И она была моим другом. Я защищал тебя, защищая тем самым ее репутацию; и, будь я проклят, если мне доведется увидеть, как маленький грязный инцидент разрушит эту репутацию. Я удержу тебя от этого. Ты понимаешь меня?
— У тебя есть ленты в архивах! Если этот бедный младенец хотя бы наполовину пойдет по ариному пути, исследователям понадобится каждая мельчайшая деталь, и эта, о которой ты говоришь — не самая маленькая.
— Нет. Это не играет особой роли. Это касается конца ее жизни. На Проект Рубина могут положить лапу военные. Ари — наш проект. Мы сохранил название в силу технических причин. Неужели Резьюн что-нибудь выпускалаиз-под контроля — что-нибудь, в чем она имеет финансовый интерес?
— Боже мой, вы можете водить тем самым военных за нос годами. Согласись. Это же способ, найденный Жиро для привлечения средств. Это неиссякаемый источник военных проектов.
Дэнис улыбнулся и покачал головой.
— Это должно работать, Джастин. Мы не намекали ей.
— Тогда скажи мне следующее: ты уверен, что Жиро не намекал.
На мгновение в глазах Дэниса мелькнуло что-то, но лицо ничего не отразило. Он продолжал улыбаться.
— Время покажет, не так ли? На твоем месте, Джастин, Уоррик, я держал бы язык за зубами, чтобы не стать всеобщим посмешищем. Я помог тебе. Я выступал в твою защиту, в защиту Джордана и Гранта, когда никто другой этого не делал. Я был твоим заступником. Но помни, я был другом Ари. И я не хочу стать свидетелем саботирования проекта.
В этом была угроза. Настоящая. Он не сомневался в этом.
— Да, сир, — сказал он вполголоса.
Дэнис снова погладил его плечо.
— Это — единственный раз, когда я говорю на данную тему. Я не собираюсь повторяться. Я хочу, чтобы ты принял одолжение, которое я тебе делаю, и помнил, что я сказал тебе. Хорошо?
— Да, сир.
— А с тобой все в порядке?
Он сделал вдох.
— Это зависит от того, что собирается делать Петрос, не так ли?
— Он собирается просто поговорить с тобой. Вот и все, — Дэнис мягко тряхнул его. — Джастин — у тебя бывают ленточные видения?
— Нет, — ответил он. — Нет.
Его губы дрожали, и он сознательно показывал это Дэнису, чтобы произвести впечатление.
— Я уже достаточно побыл в аду. Больница приводит меня в страшную панику. Ты упрекаешь меня? Я не доверяю Петросу. Или кому-нибудь из его персонала. Я отвечу на его вопросы. Если ты хочешь, чтобы я сотрудничал, не подпускай его ко мне и к Гранту.
— Это шантаж?
— Господи, я и слова-то такого не знаю, так ведь? Нет, я прошу тебя. Я сделаю все, что ты мне скажешь. Я обязуюсь не вредить ребенку. Мне и не нужно это. Мне нужна моя работа, мне нужна телефонная связь, мне нужна…
Он потерял самообладание, отвернулся и прислонился к стене, пока не перевел дыхание.
Отдай им все ключевые позиции, милый, так правильно.
Ужасно глупо.
— Ты получишь все это, — сказал Дэнис. — Давай так. Ты отвечаешь на вопросы Петроса. Ты постараешься решить свою задачу. Ты и сам был травмирован в детстве. Ты и теперь не излечился от травмы, и я очень опасаюсь, что все это принесло тебе больший вред, чем ты представляешь себе.
— Я справляюсь со своей работой. Ты сам сказал это.
— Это не подлежит сомнению. Уверяю тебя, что это так. Ты не знаешь, кому можно доверять. Ты думаешь, что совершенно одинок. Но это не так. Петрос беспокоится. И я. Я знаю, что это не то, что ты хочешь услышать. Но ты можешь прийти ко мне, если тебе посчитаешь, что тебе нужна помощь. Я описал тебе мои условия. Я хочу, чтобы ты помог мне. Я не хочу никаких обвинений в адрес Ари, проекта или персонала.
— Тогда сделай так, чтобы Петрос не совался ко мне и к Гранту. Скажи безопасности, чтобы они убрали свое проклятое оборудование. Дайте мне жить собственной жизнью и выполнять свою работу, вот и все.
— Я хочу помочь тебе.
— Тогда помоги мне! Сделай то, о чем я прошу. Я буду сотрудничать с тобой. Я не собираюсь враждовать. Я просто хочу немного спокойствия, Дэнис. Я просто хочу немного мира после всех этих лент. Неужели я — когда-нибудь — нанес кому-нибудь вред?
— Нет. — Похлопывание по плечу, по спине. — Нет. Не нанес. Никогда и никакого. Весь вред был направлен против тебя.
Он повернулся, опираясь на стену.
— Тогда, ради Бога, оставь меня в покое, позволь разговаривать с отцом, позволь выполнять свою работу. Со мной не будет проблем, только оставь меня в покое и убери службу безопасности из моей спальни!
Дэнис долго смотрел на него.
— Хорошо, — сказал он. — Постараемся. Я не говорю, что мы перестанем следить, кто приходит и уходит через твою дверь. Если что-то покажется подозрительным, они снова возьмутся за тебя. Не иначе. Я отдам соответствующее распоряжение. Только не подавай оснований пожалеть об этом.
— Нет, сир, — откликнулся он, потому что только это он мог выжать из себя.
После этого Дэнис ушел.
Когда Джастин вернулся в кабинет, Грант встретил его в дверях испуганный и молчаливый, одним своим присутствием задававший вопросы.
— Все в порядке, — сказал он. — Они спрашивали, намеренно ли я сделал это. Я сказал, что нет. Я еще кое-что сказал. Дэнис обещал, что они снимут безопасность с нашего хвоста.