– Да полноте так убиваться, Нина Николаевна! – произносил нараспев женский голос, когда мужские извинения умолкли. – Разве можно так? И из-за чего?! Из-за собаки!
– Собака, Мария Дмитриевна, это не что! – всхлипывала женщина. – А кто! И Сявочка – это член семьи, понимаете, Мария Дмитриевна?! Сначала Игорек, теперь Сява! Это просто… Это просто злой умысел какой-то! Михаил Сергеевич, миленький! Но как такое могло случиться?!
Тот, кого плачущая женщина назвала Михаилом Сергеевичем, снова что-то забубнил. Потом вступила женщина, назвав Михаила Сергеевича тоже пострадавшим.
– Его собака тоже погибла, – добавила она. – Так что у вас одна беда, Нина Николаевна! Полноте, успокойтесь!
– Просто злой рок какой-то, просто злой рок!
Лера, так и не пробившись сквозь спины в центр, вдруг начала отчаянно мерзнуть. И решила вернуться. И уже повернулась, чтобы уйти, как ее окликнул дребезжащий голос той женщины, которая плакала:
– Девушка! Девушка, погодите!
Лера обернулась. Аккуратно одетая женщина с сильно заплаканным покрасневшим лицом смотрела прямо на нее. Зло смотрела, нехорошо.
– Вы мне? – уточнила Лера, ткнув себя пальчиком в грудь.
– Вам! Вы ведь проживаете сейчас на одной жилплощади с Лавровым Александром Ивановичем? – осведомилась она с неожиданным осуждением.
– Допустим.
Лера встала в позу. Уступчивой и терпимой она могла быть сколько угодно, но лишь с Саней. Только с ним одним! С другими она могла быть и дерзкой, и вздорной, и совершенно невоспитанной, вот так!
– Так скажите ему, вернее, спросите у него! – гневно поправилась женщина, выступая вперед. – Как долго в нашем дворе будут происходить странные события?!
– В смысле?
Лера отставила ножку, скрестила руки на груди, посмотрела на женщину, как на странное существо. Она знала, этот взгляд бесил любого. Она так на отчима смотрела. И он бесился! А она радовалась!
– Сначала погибает мой бедный муж! Они говорят, что это случайность, несчастный случай! Потом эта несчастная девушка… Она вдруг совершенно случайно выпала из окна четвертого этажа! Теперь эти милые бедные зверюги… Моя собачка. – Ее ладошки легли на грудь, затем переместились на плечо стоявшего рядом угрюмого мужчины. – И его собачка! Вы в этом не находите ничего странного?
– В чем?
– В том, что в одном месте погибли сразу три живых существа! – неприятно взвизгнула женщина, перестав плакать и принявшись отчаянно злиться. – Мой муж и две невинных собачки! А бедная девушка совершенно случайно выпала из окна! Вы лично не находите в этом ничего странного?
Лера промолчала. Заговорил мужчина, чья собака тоже погибла. Лера его видела утром из окна, сомнений не было. Он почти бегом кинулся за животными в сторону сквера. Он заговорил глухо и тихо, почти на ухо женщине, призывая ее успокоиться и не привлекать внимание.
– А я стану кричать! Стану! Потому что это все из-за него! – Ее палец почему-то указал на Леру. – Из-за него! Его надо отсюда выселить!
– Кого?! – чуть не задохнулась Лера, едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться женщине в ее седые лохмы прямо тут же. – Саню?! Лаврова?!
– Ой, да какая вы бестолковая! – возмутилась неожиданно женщина. – При чем тут Александр Иванович?! Я про сына беглого преступника! Я про Филиченкова-младшего!
Угрюмый мужчина совершенно неучтиво дернул женщину за рукав симпатичного пальто. И что-то снова забубнил ей на ухо. Но она его не послушалась, отмахнулась.
– Прекратите меня уговаривать, Михаил Сергеевич! – прикрикнула она на него. – Он сын беглого преступника, которого мы с мужем видели в этом дворе! Чтобы там ни говорили в полиции, это чудовище живо! Оно живо! Я сама видела его – вот этими вот глазами!
И для пущей убедительности она постучала себя кончиками пальцев по бровям.
– И сфотографировала! – добавила она, когда вдруг повисла пауза, все в толпе смолкли, и уговаривающая ее женщина, и Михаил Сергеевич. – Я сфотографировала его, да, да! И фотографии этого беглого преступника отдала господину Лаврову. А он бездействует! Это как?! Как называется, девушка?!
– Не знаю. Как? – поинтересовалась Лера.
Она уже пожалела, что вышла из дома. Ну, плачет женщина и пусть себе плачет. Что погнало? Любопытство? Погибла любимая собака, да, жаль, но что же тут поделать? Она сочувствовала, но лично ничем не могла женщине помочь. Только нарвалась на ненужные вопросы.
– Это называется преступной халатностью! – четко, цедя по слову, произнесла Нина Николаевна. – На фото видно, как этот преступник подсовывает какой-то пакет Филиченкову-младшему под автомобильный «дворник». Четко видно, как он пришел со стороны сквера. Четко видно, как он туда уходит! Вероятно, он там скрывается! Может, даже живет на самом дне оврага! Кто это проверил?! Кто, я вас спрашиваю? Отвечу – никто!
А почему, правда, никто не проверил, есть ли жизнь на дне глубокого котлована? Почему Лавров не удосужился проверить? Не поверил в убийство ее мужа, решил, что это несчастный случай? А вдруг и правда Филиченков-старший каким-то образом уцелел при бегстве и теперь живет там?! А ночами пугает жильцов, убивает невинных? А вдруг?!
– Передайте ему, что у меня к нему будет очень серьезный разговор, очень! – выпалила Нина Николаевна в спину девушке. – И еще передайте, что я пойду в прокуратуру с жалобой!
– С жалобой на кого? – все же не выдержала и повернулась к ней Лера.
– На всех! На полицию! На Лаврова! На всех, кто бездействует…
Мужчина, который тоже лишился в это утро своего домашнего любимца, который все время уговаривал Нину Николаевну и которого она называла Михаилом Сергеевичем, живо подхватил ее под руку и увлек в сторону подъезда. Толпа начала расходиться.
Лера вернулась домой, прибралась в квартире. Сварила легкий супчик для Лаврова. Хотя в последние дни он почти не открывал холодильник. Накрыла кастрюльку чистым полотенцем. И засобиралась на учебу. Сегодня ей было к трем.
Вернулась она почти в восемь. Окна Саниной квартиры светились. Дома! Она жутко обрадовалась и, перехватив удобнее пакеты с продуктами, которые закупила по дороге, почти бегом помчалась к подъезду. Но неожиданно у самой подъездной двери ее ожидало препятствие в лице женщины, которую она видела утром в толпе. Женщина была не та, что плакала, потеряв собаку. А другая. Та, что уговаривала плакавшую женщину. Кажется…
Кажется, ее называли Марией Дмитриевной?
– Здрасте, – на всякий случай поздоровалась Лера и попыталась женщину обойти.
Но та снова преградила ей дорогу. И даже привалилась спиной к подъездной двери, не боясь запачкать светлую куртку.
– И тебе не хворать, – не совсем любезно отозвалась женщина, не думая пропускать ее в дом. – Сильно спешишь, девонька?
Конечно! Конечно, она спешила! Саня дома! Ей жутко хочется увидеться с ним. Поговорить. Да и просто посмотреть на него. Она соскучилась. Она почти не видела его в последние дни. И совсем не знает, чем они с отцом занимаются. Как дела с расследованием по Машиному делу? Она была вчера у нее в больнице. Пока состояние ее без изменений. Дежурная медсестра сказала, что жених хочет перевезти девушку за границу на лечение. Но пока говорить об этом рано. Машу нельзя транспортировать. Так говорят врачи.
– Вообще-то да. Спешу. – Лера вежливо улыбнулась, сильно сомневаясь, что ее улыбку Мария Дмитриевна рассмотрела в темноте. Помотала пакетами, пояснила: – Ужин надо готовить.
– Ничего, подождет твой ужин. И ты не спеши, ты лучше послушай.
Мария Дмитриевна оттолкнулась от двери, подхватила Леру под руку и повела от подъездной двери в сторону сквера. Девушка беспомощно оглянулась на освещенные окна квартиры Лаврова. Вдруг, пока ее выгуливает эта странная женщина, Саня снова исчезнет?
– Что-то случилось? – поинтересовалась она у Марии Дмитриевны.
В ней зарождалось раздражение, пока еще едва ощутимое, пока проблесковое, но оно ведь могло и разрастись и выплеснуться.
– Случилось! – фыркнула Мария Дмитриевна, чуть сдвинула наверх со лба большую белоснежную шапку из меха невиданного зверя. – Игорь погиб. Теперь животные. А этот Линев…
– Это кто?
Лера снова оглянулась на окна. И чуть не взвизгнула. Свет загорелся в ее комнатке! Саня собирает ее вещи?! Собирает, складывает в дорожные сумки. И сейчас, когда она вернется, случится то, чего она все это время боялась. Он встретит ее на пороге, швырнет к ногам сумки с вещами и скажет отвратительное по смыслу, лаконичное:
– Вон!
И не поможет груда креветок, которые она купила, потому что знала, что он их обожает. С соевым соусом, чесноком и перцем. Она так и собиралась их сегодня готовить. И даже пива купила. Для него.
– Линев, это тот самый мужчина, который сегодня Ниночку обхаживал, – пробился сквозь ее расхристанные переживаниями мысли глухой голос Марии Дмитриевны.
– Михаил Сергеевич, кажется?
Лера все еще пыталась быть вежливой, хотя уже заметно притормаживала и идти дальше в сторону сквера не хотела. Темные скелеты голых деревьев ее откровенно пугали.
– Да, Михаил Сергеевич, он, – кивнула женщина, и шапка из невиданного зверя сползла ей на глаза. Она ее поправила и вдруг призналась, заговорщически склоняясь к Лериному плечу. – Не нравится он мне! Хитрый он!
Лера чуть не рассмеялась в полный голос. Еле сдержалась. Вежливость все еще боролась с ее дурными манерами.
Вон в чем, оказывается, дело! Ей не нравится Линев! Поэтому она встретила Леру у подъезда, потащила в сторону темного сквера от дома, говорит странным голосом. И все потому, что ей не нравится Линев? Потому что он хитрый? Или потому, что он обхаживает Нину Николаевну, а не обхаживает ее – Марию Дмитриевну?
– И что?
Лера опять оглянулась. Свет в ее комнатушке погас, теперь загорелся на кухне. И вдруг заворочался телефон в кармане. Она забыла включить звук после занятий.
– Извините…
Улыбнулась она женщине, хотя снова сомневалась, что ее улыбка была замечена Марией Дмитриевной. Достала телефон, сердце ухнуло, на дисплее высветился – Лавров. Отозвалась осторожно: