– Ты очень сентиментальна, – заметила Ирина.
– Подумай только, они так любили друг друга!.. И у них никогда не будет второй жизни… – она снова уткнулась в платок.
– Разве можно так близко к сердцу принимать то, что случилось двести лет назад?
– Можно.
– Чтобы успокоить тебя, повторюсь: не так уж он ее и любил.
– Этого тебе знать не дано, – упрямо возразила Дайнека.
– Когда делала передачу про Резанова, я много всего прочитала. Письма, донесения, документы… Николай Петрович был сухим прагматичным чиновником и, как говорят, карьеристом. Знаешь, что он писал в донесении графу Румянцеву? Что для достижения своих целей ежедневно «куртизировал гишпанскую красавицу» и так увлек ее рассказами о другой, лучшей жизни, что лишь только сделал ей предложение – тут же получил согласие.
– Я не знаю, что такое куртизировать… – недоверчиво пробурчала Дайнека.
– Ухаживать или, как говорили тогда, волочиться.
– Только не убеждай меня, что он был подлецом. К тому же насчет донесения графу… Ты хотела, чтобы он написал ему, что влюбился?
– Резанов был деловым человеком. И у него была цель – купить хлеб и спасти колонию на Аляске. К тому же он был вдовцом. Почему бы не жениться на шестнадцатилетней красавице?
Дайнека ответила просто:
– Я знаю, что он ее очень любил.
– Ну, тогда я расскажу тебе, что было после того, как Резанов покинул Кончиту. Может быть, ты что-нибудь поймешь. Сначала он отвез провизию в Ново-Архангельск. Потом на той же «Юноне» пересек Тихий океан и оказался в Охотске – главном восточном порту Российской империи. И что, ты думаешь, он затеял? – Ирина торжествующе глянула на Дайнеку. – Отправил два корабля, «Юнону» и «Авось», к южному берегу Сахалина, чтобы сделать зачистку и разогнать японские поселения! Кораблями командовали все те же – Хвостов и мичман Давыдов. Обиделся, видишь ли, что японцы не стали с ним торговать!
– Я не знаю истории… Юг Сахалина был территорией Российской империи?
– Да.
– А что там делали японские поселенцы?
– Как и сейчас – хотели расширить свои территории.
– Не мне судить, но, по-моему, он правильно сделал.
– Японский император так не считал.
– Обиделся?
– Конечно.
– И это нормально.
Ирина остановала машину.
– Что? – спросила Дайнека.
– Приехали.
Ирина жила прямо на берегу Енисея. За домом начиналась березовая роща, и, когда Дайнека вышла из машины, на нее буквально обрушился шквал волнующих весенних запахов.
Утром, когда Ирина разбудила Дайнеку, она была уже в полной готовности.
– Просыпайся! Сегодня идем на брифинг с Жуковым.
– С тем, что ехал в девятом купе?
– Да. Вчера в центре города чуть не взорвали Виталия Воропаева!
Дайнека вскочила и молниеносно оделась. Они спустились во двор, сели в машину и поехали в центр, к зданию краевого управления внутренних дел.
В просторном конференц-зале почти не было свободных мест. Они устроились у самого входа.
На небольшом возвышении за столом сидели двое мужчин в форме. Чуть сбоку стояло лохматое растение в глиняном горшке, похожее на папоротник. Вдоль стены расположились полицейские чины. Сжимая в руках папки, они наблюдали за прибывающими журналистами.
У трибуны уже стоял тот, которого Дайнека запомнила по трем дням совместного пребывания в вагоне поезда Москва – Красноярск.
– Ну что же, начнем? – Жуков уверенным взглядом окинул зал. – Сначала я вкратце расскажу о вчерашнем происшествии, а потом вы будете задавать вопросы.
Журналисты одобрительно зашумели. Он улыбнулся:
– Договорились.
Дайнека придвинулась к Ирине:
– Совсем не похож на себя.
– В смысле?
– Там, в вагоне, он был другим, – Дайнека ухмыльнулась. – Я его тогда за уголовника приняла.
Ирина рассеянно кивнула, не отрывая взгляда от Жукова.
– Как все уже слышали, – заговорил он, – вчера в одиннадцать часов утра на пересечении улиц Ленина и Перенсона произошел взрыв. В ходе предварительного расследования установлено, что заряд, эквивалентный полутора килограммам тротила, был спрятан за пластиковый кожух, надетый на фонарный столб уличного освещения. Скорее всего он был прикручен проволокой к железной трубе столба со стороны проезжей части и приведен в действие посредством дистанционного управления. Столб рухнул, на земле вокруг него образовалась большая воронка. Таких хитроумных уличных терактов у нас еще не было…
– Здравствуйте, Ирина Ивановна, – к девушкам подсел какой-то ботаник.
– Здравствуй, – коротко ответила Ирина.
– Ударная волна была чудовищной по своей силе. Разорвав пластиковый кожух фонаря, она зацепила три проезжавших мимо автомобиля: «Жигули», «БМВ» и «Тойоту». Также повреждены несколько припаркованных неподалеку автомобилей. Они отделались пробоинами, вмятинами и царапинами. Семь человек получили ранения. По делу работает оперативная группа из тринадцати человек. В нее входят сотрудники прокуратуры и органов внутренних дел. В настоящее время уже ведутся допросы свидетелей и очевидцев. Назначены и проведены криминалистические экспертизы. По результатам опроса свидетелей составляется фоторобот мужчины, который, по предположению следствия, мог установить взрывное устройство. Сейчас нами отрабатываются все возможные версии…
– Давно началось? – спросил ботаник.
– Только что, – на этот раз ответила Дайнека.
– … и это все, о чем на сегодня можно говорить наверняка, – Жуков закруглялся. – Нами ведется обычная работа по накапливанию следственного материала.
– Видел вашу программу, – прошептал ботаник и поправил очки.
– Да погоди! – Ирина неожиданно встала и громко сказала: – Уважаемый Лев Осипович, не считаете ли вы, что бомба предназначалась кому-то из автовладельцев?
Жуков кивнул.
– Есть такая версия. Если бомба служила неким предупреждением, то, возможно, объектом злоумышленников мог быть автомобиль.
Опасаясь, что ее станут перебивать, Ирина торопилась задать следующий вопрос:
– Рассматривается ли версия покушения на Виталия Воропаева?
– Фактов, подтверждающих попытку заказного убийства, пока нет. Уголовное дело возбуждено по статье двести тринадцатой, части третьей Уголовного кодекса Российской Федерации (хулиганство, совершенное с применением оружия).
– А то, что в момент взрыва Воропаев оказался именно на этом перекрестке, – это не факт?
Жуков раздраженно выпятил подбородок, ослабил галстук и перевел взгляд на окно.
– Не могу с полной определенностью утверждать, что машина Воропаева оказалась на перекрестке случайно. Возможно, факт ее нахождения там и взрыв как-то связаны. Но это только предположение. С уверенностью можно сказать лишь то, что автомобиль остановился, не доезжая до эпицентра взрыва. В машине, кроме Воропаева, находился его водитель. Сам Воропаев утверждает, что инцидент никак не может быть связан с ним, поскольку никаких угроз он не получал.
По залу прокатился разноголосый шум.
– Попрошу внимания! – заволновался человек из президиума.
– Еще вопросы? – Жуков обвел аудиторию строгим взглядом.
– Сам Виталий Воропаев не пострадал? – спросил мужской голос из последних рядов.
– Насколько мне известно, нет, – по многозначительной ухмылке было видно, что самого Льва Осиповича не огорчил бы другой исход дела.
– Сколько человек получили ранения в результате взрыва и каков материальный ущерб?
– Я уже говорил: пострадало семь человек. Большинство из них – прохожие. Всех раненых госпитализировали в больницу «Скорой помощи». Состояние пострадавших оценивается как среднетяжелое. Это в основном проникающие ранения и баротравмы. Материальный ущерб окончательно не определен. Значительно пострадали несколько машин, разрушен киоск «Роспечать»… – Жуков широко улыбнулся. – Девушка-киоскер отлучилась на минуту, как раз в этот момент произошел взрыв. Вот такое счастливое для нее стечение обстоятельств.
– Повезло девушке! – выкрикнул с места ботаник.
– Кто, по вашему мнению… – начала Ирина, но Жуков, не дослушав, сказал:
– Не знаю.
– Это происшествие связано с выборами? – не сдавалась журналистка.
– Думаю, нет. – Лев Осипович вежливо улыбнулся.
– Скользкий, как угорь! – прошипела Ирина. – Можно было не приезжать.
Она сердито запихивала в сумочку диктофон.
– Живет себе человек по принципу: «Сам дурак, и вас дураками сделаю».
Дайнека рассмеялась. В их сторону начали оборачиваться. Жуков, остановив на девушке взгляд, кажется, узнал ее, улыбнулся и качнул головой, как будто собрался с ней поздороваться.
– Смотри-ка, узнал!
В этот момент во весь рост поднялся ботаник. Дайнека настороженно выпрямилась, поняла: сейчас что-то будет.
– Скажите, пожалуйста! – он сделал паузу и поправил очки. – Вы можете дать хоть какую-то информацию о том, что произошло в поезде Москва – Красноярск, в вагоне, где ехал Виктор Шепетов? По той информации, которая есть у меня, там были убиты два охранника и похищены деньги, предназначенные для проведения предвыборной кампании Шепетова. И еще один вопрос… – теперь ботаник с трудом перекрывал шум голосов. – Это правда, что по подозрению в убийстве задержан Эдуард Марцевич – политтехнолог из штаба Турусова? Спасибо.
Жуков раскрыл рот, но говорить не мог. Смотреть на его лицо в этот момент было невозможно: он покраснел и с ненавистью взглянул на Ирину. Ботаник заулыбался.
– Я догадываюсь, от кого вы получили эту информацию… – произнес наконец Лев Осипович. Его голос стал набирать силу, в нем зазвучал металл. – В интересах следствия я сейчас ничего не могу рассказать. Однако должен вас огорчить: Эдуард Марцевич пока не задержан, и подозревается он в убийстве собственной жены. Дело семейное, и никакого отношения к Шепетову оно не имеет.
Ботаник снова встал, и все вокруг стихло.
– Из ваших слов следует, что в вагоне произошло три убийства? Насколько я понял, кроме двоих охранников была убита жена Эдуарда Марцевича?