– На кладбище у Покровской церкви? – уточнила Ирина.
– Не совсем.
– Вы же говорили…
– Говорил, – Старков не отрицал. – Но тот крест, что якобы поставили на могиле, находится на кладбище, а Резанова захоронили за его пределами, у забора.
– Откуда вы знаете? – спросила Дайнека.
– Видел, как зарывали. Я ведь приехал туда вместе с гробом. Милиционеры вытащили его из кузова и отправились восвояси. Из кладбищенской конторы пришли двое. Один оказался из нашего дома. Он разрешил мне остаться. Пока они рыли яму, я сидел под березой и ждал. Перед тем как гроб опускать, дядя Саша, сосед, ненадолго его открыл, обшарил покойника… – Старков встрепенулся: – А я не рассказал вам, что тело хорошо сохранилось?
– Нет… – Дайнека притихла и посмотрела на Ирину.
– Лежал, будто живой. В траншее, где нашли гроб, был ледник. Так что условия – как в морозильнике. Пока возили, он, конечно, весь потемнел. Но мужик был красавец: высокий, стройный, светловолосый…
– Так что там про соседа? – напомнила Ирина. – В прошлый раз вы этого не рассказывали.
– Что было – то было. Лишнего не скажу. Обшарил дядя Саша покойника и, как мне показалось, стащил с мундира какую-то безделушку. Может, крест, может, и орден. Я далековато сидел, ближе подойти опасался.
– Это все?
– Все. Заколотили гроб и зарыли. Если хотите найти точное место, то от креста – за забором кладбища метрах в пяти.
– Спасибо вам, Валерий Борисыч, – поблагодарила Ирина.
Они собрались уходить.
Но Старков вдруг оживился.
– И вот еще что! Дядю Сашу, соседа, вскоре убили. И убил его наш участковый. Из табельного оружия застрелил. Вроде бы дядя Саша с ножом на него бросился. С чего это вдруг… Мужик был спокойный. Выпивал – это да. Но чтобы с ножом на участкового… Тогда все во дворе удивлялись. Участкового отдали под суд, но потом оправдали.
– Фамилию участкового не помните? – спросила Дайнека.
– Не помню, – Старков посмотрел на часы. – Пора! Через пять минут лекция.
– А по какому адресу вы тогда проживали?
– Ленина, тридцать два, – Валерий Борисович поднялся и проводил их до двери.
Когда вышли во двор, Дайнека остановила Ирину:
– Можешь помочь?
– Чего еще?
– У тебя наверняка есть в полиции связи. Узнай фамилию участкового и кто он такой.
– Все это случилось в шестьдесят третьем году. Он глубокий старик, если еще жив. Не пойму, что тебе еще нужно. Ну, убил и убил. Хоть и не посадили – наверняка душеньку помотали.
– Узнаешь? – с напором спросила Дайнека.
Ирина сдалась.
– Узнаю.
В конце рабочего дня она снова появилась в кабинете Дайнеки. Та подняла голову:
– Узнала?
– С ума не сходи! Когда бы я успела?
На стол шлепнулась подборка газет, изувеченная разноцветными маркерными пометками.
– Вот она – опьяняющая слава, можно сказать, мировая известность! Если не напьюсь сегодня вечером, завтра в строй не вернусь.
– Ударишься в бега?
– А ты почитай, хотя бы по диагонали, и увидишь, в какую задницу мы угодили!
Дайнека потянулась за сумочкой.
– Где будем злоупотреблять?
– Есть приличная харчевня поблизости.
Прохлада раннего вечера освежала и немного дурманила.
– Все-таки наша сибирская весна – самая родная! – сказала Дайнека. В кожаной курточке поверх водолазки она чувствовала себя очень комфортно.
Изменившийся за годы разлуки центр Красноярска выглядел более чем респектабельно. Обновленные фасады старинных домов в сочетании с европейской иллюминацией и витринами дорогих магазинов производили впечатление полузаграницы на фоне все еще небогатого города.
Администратор харчевни «Енисейский тракт» поздоровался с Ириной как с завсегдатаем и предложил уединенный столик в глубине зала. Вишневые стены и приятный полумрак не оставляли места тревогам и конкретно заряжали на плановый отрыв.
С достоинством светских львиц они вкушали водочку с нехитрыми русскими разносолами. Между второй и третьей рюмкой Дайнека пробежала глазами несколько отмеченных газетных заголовков.
– Какая гадость!
Она прочитала: «Убийство по приказу»… «Решающий аргумент в предвыборной гонке»… «Похитил деньги и задушил жену»…
– Не будем винить мастеров пропаганды, – великодушно предложила Ирина, она на глазах приходила в себя. – Кринберг использовал удобный случай. Он хоть и сволочь последняя, но настоящий профессионал.
– И это ты называешь профессионализмом?! – Дайнека схватила газеты и возмущенно затрясла ими в воздухе.
– В известном смысле да. Учись.
– Никогда!
– В таком случае поздравляю: ты никогда не получишь хорошей работы, – Ирина забрала у нее газеты и бросила их под стол. – Расскажи лучше, что рассказал Жуков?
Дайнека оживилась:
– Я не ожидала, что он согласится со мной говорить.
– Не ожидала? Какая заниженная самооценка… – Ирина рассматривала на просвет свою рюмку. – Надеюсь, ты видела себя в зеркале?
– И что?
– Короче, кто привел Марцевича к Жукову?
– Казачков!
Ирина изменилась в лице, встала и снова опустилась на стул.
– Та-а-а-ак…
– Лев Осипович рассказал, что Мединцев уже спал, когда они пришли с бутылкой.
– Почему же Эдик сказал, что его пригласил Мединцев?
– Может, опасался, что Рита его не отпустит? – предположила Дайнека.
– Но зачем Казачкову тащить Эдика Марцевича к Жукову? Что ему с этого? Не понимаю…
Ирина достала из сумочки телефон.
– Подожди, я сейчас, – она встала и направилась в сторону туалетных комнат.
Дайнека проводила ее взглядом и, вздохнув, ткнула вилкой в ядреный маринованный гриб. Опенок увернулся, в последнем гибельном устремлении пролетел метра два и смачно шлепнулся на пол.
Дайнека смущенно огляделась. Кажется, никто не заметил ее оплошности. И вдруг на прыткий опенок обрушился мужской ботинок. Поскользнувшись, мужчина едва удержал равновесие.
– Осторожно… – произнес тот, что шел за ним.
К столу вернулась Ирина, сунула мобильник на место и, усевшись, потянулась к графину с водкой.
– Я пас, – сказала Дайнека.
– А я выпью.
– Что-нибудь случилось?
– Случилось. И давно. Но от этого нисколько не легче. – Ирина выпила и с шумом втянула в себя воздух.
– Не понимаю.
– Сейчас все поймешь.
Дайнека посмотрела в ту сторону, куда, не отрываясь, смотрела ее собеседница. Сквозь стеклянную дверь было видно, как у гардероба снимает пальто какой-то мужчина. Затем он вошел в зал, огляделся и направился к их столику.
Это был Иван Данилович Казачков.
– Знакомься, – сказала Ирина, когда он сел.
– Мы уже знакомы, – напомнила Дайнека.
– Это мой бывший муж.
Иван Данилович привстал со своего места. Дайнека затихла.
– Иван, – что-то в голосе Ирины переменилось. Казалось, она говорит с провинившимся ребенком, которого должна наказать, но вместе с тем очень любит. – Ты должен рассказать всю правду. Мне кажется, ты попал в большую беду.
Казачков выглядел потрясенным, было видно, что ему нужна поддержка.
– Разрешите?.. – он налил себе водки и тут же выпил. Потом, помедлив, налил еще.
– Закусывай, – скомандовала Ирина.
Он выпил и послушно закусил бутербродом.
– Расскажи мне, какое ты имеешь отношение к тому, что случилось в поезде?
– Ира… Прости меня!
– Сейчас не до того.
– Скажи, что ты простила меня! Я не могу больше с этим жить. Умоляю!
– Я давно тебя простила, Иван.
– А я себя не простил!
– Рассказывай.
– Все началось с того, что я узнал: моя жена мне изменяет. – Поймав торжествующий взгляд Ирины, Казачков согласился: – Это справедливое наказание за то, что я сделал с тобой. Я заслужил. Но когда мне стало известно, кто мой соперник, я был полностью уничтожен. Им оказался Шепетов.
Ирина и Дайнека переглянулись.
– Да-да, мой патрон Виктор Шепетов. Зачем ему нужна была Светка, не знаю. У него таких, как она, сотни. Иногда мне кажется, этим он хотел еще больше унизить меня, растоптать, – Казачков поморщился. – Сначала я хотел уйти с работы и уже был готов уволиться, как вдруг… – он замолчал.
– Что случилось, Иван? – спросила Ирина.
– Сейчас вы обе должны пообещать мне, что никому ничего не расскажете. Обещаете?
– Клянусь, ты меня хорошо знаешь.
– А вы, Людмила?
– Клянусь.
– Тогда слушайте. Именно в тот момент, когда я готов был на все, лишь бы ему отомстить, мне позвонили и сделали одно предложение. Я согласился.
– Кто звонил? Что за предложение?
– Кто именно, мне не известно, – поймав на себе недоверчивый взгляд Ирины, Иван Данилович занервничал. – Клянусь тебе, Ира, клянусь! Я действительно не знаю, кто звонил. Инструкции получал по телефону. Конечно, потом я понял, во что ввязался, но в тот момент, когда здесь… в груди… – Казачков приложил руку к сердцу, – …все обуглилось от обиды и унижения…
– Я понимаю тебя, Ваня.
Ирина погладила его по щеке. Иван Данилович порывисто обнял ее, потом, отшатнувшись, продолжил:
– Я должен был совершить несколько довольно простых действий. Но неожиданно, из-за погоды, планы изменились, и в последний момент мне навязали чудовищную роль, – лицо Казачкова помертвело. – Я должен был принести охранникам пиво, в которое подсыпали снотворное. Потом позвонить по телефону и, когда остановится поезд, через окно передать сумку с деньгами тому, кто за ними придет… Так я и сделал…
Он умолк, но через некоторое время продолжил:
– Бутылку я нашел в своем чемодане. Ума не приложу, как она там оказалась. Мне без труда удалось проникнуть в пятое купе. Ребята изнывали от скуки и тут же выпили принесенное пиво. Я сам разливал его по стаканам, – Иван Данилович сумрачно усмехнулся. – Тому, что покрепче, налил больше, а он возьми да отлей лишнее другому, щуплому пацану. К тому же тот сильно кашлял.
Это было в семь вечера. В семь тридцать я снова зашел к ним. Тот, что кашлял, уже спал на своей полке, а здоровяк – ни в одном глазу. Посидели мы с ним, поговорили, смотрю, потихоньку и его забирает.