В кармане пиджака я нашел триста рублей, остановил грузовик, и мне было плевать, куда ехать. Так, на перекладных, ехал несколько дней. Пробовал спать в лесу, но понял, что так я погибну.
Эдик вздохнул и отхлебнул из кружки горячего чая.
– Тогда же до меня дошло, что одному мне не справиться, и я вспомнил про тебя, Ира. Случилось так, что ты – единственный человек, к кому я могу обратиться.
– Вот только чем я могу помочь… – пробормотала Ирина.
– Все очень просто, – вмешалась Дайнека. – Нужно отыскать того, кто убил Маргариту.
– Ты знаешь, как это сделать? – уныло проговорила Ирина.
– Да.
– Поделись.
– Ее убил тот же человек, который убил охранников – так сказал Ломашкевич. Когда я наконец вспомню, что именно видела той ночью, мы вычислим убийцу, и всем станет ясно – Эдик здесь ни при чем.
– Не только Эдик, – заметила Ирина. – Иван тоже замешан.
– Неужели? – насторожился Марцевич. – Вот бы никогда не подумал! Ладно я, но чтобы такой трезвый, расчетливый человек, как Казачков… В это трудно поверить.
– Его ситуация еще безнадежней, – Ирина поднялась и вышла из кухни.
Дайнека доверительно придвинулась к Марцевичу.
– Я могу называть вас Эдиком?
– Пожалуйста.
– Той ночью, когда произошли первые два убийства, вы с женой не ссорились в первом часу ночи?
– Нет. Рита уже спала, а я читал книгу.
– Она не плакала?
– Да нет же, говорю вам! – Марцевич заволновался. – Это был тихий вечер, Рита рано уснула… – он горько вздохнул.
Вернулась Ирина, протянула Эдику чистое полотенце:
– Иди в душ. Потом спать, я тебе постелила на диване в гостиной.
Марцевич тяжело встал и направился в ванную. Дайнека сказала:
– Послушай…
– Что? – не сразу откликнулась Ирина.
– Все так, как я и думала. Во втором купе действительно ссорились, – Дайнека задумалась. – Но если там ехала одна пассажирка, то кто мужчина? С уверенностью можно утверждать только то, что не Казачков, его в тот момент я видела у окна.
– И не Эдик, – добавила Ирина. – Маргарита всегда была начеку. Остался Кринберг, Круглов и…
– Только не Кринберг. Он весь вечер провел в туалете. У него был понос.
– А ты откуда знаешь?
– Он во всеуслышанье рассказывал, нисколько не стесняясь, будто о насморке.
– Натуралист. Так себя любит, что собственный понос вызывает у него приступ самоуважения.
– Круглова тоже исключаем из списка. Я видела, как он подслушивал.
– Этот, как и Кринберг, может пойти на любую гнусность, но у обоих безусловное алиби, – брезгливо прокомментировала Ирина. – Голос в купе не показался тебе знакомым?
– Нет. Когда люди ругаются, все голоса похожи, – Дайнека вдруг вспомнила: – Послушай, а что в том письме?
– В каком?
– Которое мальчишка передал.
– Ах это… Подожди, я сейчас.
Она вернулась из прихожей с конвертом. Распечатав его, пробежала глазами и положила письмо на стол.
– Можно? – спросила Дайнека.
– Читай.
– «Жду вас сегодня в шесть вечера на главной аллее парка. Первая лавочка справа. Приходите одна, мне нужно сообщить нечто важное».
Дайнека бросила строгий взгляд на Ирину:
– Одна не ходи, тебя могут убить.
– Если пойду с тобой, точно убьют. Кто из нас двоих опасный свидетель?
– По крайней мере, со мной будет охрана. Может, сообщить Ломашкевичу?
– Не-е-ет… – сказала Ирина. – Что-то подсказывает мне, что этого делать не следует.
В пять часов Ирина с Дайнекой уже прохаживались по главной аллее, наблюдая за первой лавочкой справа. Оперативник из синей машины подался было за ними, но, увидев, что девушки далеко не ушли, вернулся назад.
Ирина отвлеклась, чтобы побеседовать с пожилой дамой, которая узнала в ней известную журналистку. Дайнека пошла дальше, к продавщице мороженого.
– Два ванильных рожка.
– Прелестно… – голос прозвучал так близко, что она отшатнулась. – Юная девушка с ванильным рожком. Что может быть лучше! – рядом стоял Кринберг. – Мне бы хотелось поведать вам, какое страстное сердце бьется в этой груди… – он взял ее руку и приложил к лацкану своего плаща.
На миг ей показалось, что Кринберг своими крепкими зубами сейчас вопьется в ее шею.
– Вы? – Дайнека оглянулась на Ирину, потом перевела взгляд на скамью – там никого не было. – Это вы? – снова повторила она.
– Польщен… Никак не ожидал от вас подобной реакции. Это взаимность?
Дайнека пыталась сообразить, не он ли написал ту записку. Передала девушка, но написать мог кто угодно…
– Осталось только выбрать время и место, – Кринберг понизил голос. – Что до меня, так я готов здесь и сейчас.
Внезапно он отстранился. Дайнека обернулась. От центрального входа к ним бежал Петя Круглов. За его спиной развевались полы длинного пальто. Вокруг шеи был намотан стильный клетчатый шарф. Петя не сводил горящего взгляда с Кринберга.
Дайнека приготовилась попрощаться, однако то, что случилось дальше, было просто непостижимо.
– Подлец! – подбежав, прошипел Петя. – Я знал… Я знал, что ты с ней!
Кринберг преувеличенно удивленно взглянул на Круглова.
– Что такое? Мы встретились случайно. Да и какое дело…
Петя неумело замахнулся, как будто хотел ударить его, но, опомнившись, вцепился в свой шарф.
– Ты сломал мою жизнь! Жестокий, вело… велоро… вероломный человек! – чувствовалось, что Круглов хотел сказать многое, но его голос пальнул фальцетом и оборвался. Содрогаясь в беззвучных рыданиях, он тщетно пытался сдержаться.
– Да что с тобой, черт возьми?! – Кринберг мучительно искал способ успокоить Круглова, в его лице что-то дрогнуло, и он с опаской взглянул на Дайнеку. Заметив, что на них обращают внимание, Кринберг подхватил их обоих и отвел в сторону.
– Я возвращаюсь в Москву. Между нами все кончено, – выкрикнул Петя.
Отбросив условности, Кринберг осторожно его обнял:
– Ну-ну, возьми себя в руки. Ты же знаешь… – он что-то шепнул Пете на ухо.
Тот капризно повел плечом. Дело принимало неожиданный оборот.
– Ты измучил меня… Каждую минуту я думаю: где ты, с кем ты… – Круглов с ненавистью посмотрел на Дайнеку.
Мимо прошла шумная компания. Высокая блондинка улыбнулась Пете. Он отвернулся.
– Жди меня здесь, – сказал ему Кринберг и, взяв Дайнеку под руку, заставил пойти за собой.
Они удалились на приличное расстояние.
– Итак… Как нам теперь быть? – спросил он.
– Я не понимаю, о чем вы. – Дайнеке было неловко.
– Не нужно хитрить. Ведь вы не заставите меня городить чепуху?
– Хорошо, допустим, я все поняла… – согласилась Дайнека. – Чего вы хотите?
– Пообещайте, что ничего не расскажете ей, – он глазами указал на Ирину, которая по-прежнему говорила с поклонницей.
Дайнеке пришла счастливая мысль.
– Тогда и вы должны пообещать мне.
– Что именно?
– Пообещайте, что спросите у своего…
– Друга, – услужливо подсказал он.
– …что спросите у Круглова, зачем он подслушивал под дверью второго купе в ночь, когда убили охранников.
– Всего-то? – Кринберг повеселел. – Я уже теперь знаю ответ. Смею уверить, что Петя не собирался втыкать нож ни в чью спину. Пока я благополучно восседал в вагонном клозете, он заподозрил меня в измене. Вас устроит такой ответ? Или хотите спросить у него?
– Нет, не хочу, – заверила Дайнека.
– Значит, я могу рассчитывать на ваше молчание?
– Можете.
Кринберг лучезарно улыбнулся:
– Иначе и быть не могло, мы с вами современные, цивилизованные люди…
– Кажется, вы не хотели говорить чепухи, – заметила Дайнека. – К тому же у меня девичья память.
– Вы прелесть.
– Не расточайте свое обаяние, оно вам еще пригодится.
– Об этом не беспокойтесь, – самодовольно сказал Кринберг. – Я гений самооправдания! Прощайте, голубушка.
Дайнека сдержала свое обещание и ничего не рассказала Ирине о взаимоотношениях пиарщиков Шепетова.
Ровно в шесть они стояли у первой лавочки справа.
– Я же просила вас прийти одной! Почему вы не послушались? Как я теперь могу вам доверять?
Перед ними стояла черноволосая девушка из второго купе. Дайнека навсегда запомнила ее в этот момент: исполненные болью глаза, румянец на смуглой коже, изящный узел волос и тонкая шея с пульсирующей голубой жилкой.
– Я все объясню… – Ирина попыталась обосновать присутствие Дайнеки.
– Не надо! Я ошиблась, рассчитывая на вашу поддержку!
Ирина стала на ходу подыскивать аргументы:
– Я пришла, чтобы помочь вам, а заодно и своей подруге.
– Вашей подруге? – девушка стихла и неприязненно глянула на Дайнеку. – У нее-то что не так?
– Между нами говоря… – Ирина запнулась, прикидывая, стоит ли так говорить, но все же сказала: – Ее собираются убить.
– Это связано с тем, что случилось в поезде?
– Самым непосредственным образом.
– Значит, и вы тоже… – девушку передернуло, словно ей было холодно.
– Давайте познакомимся. Меня вы знаете, мою подругу зовут Дайнека.
– Роксана.
– Редкое имя, – вырвалось у Дайнеки.
Девушка вскинула голову:
– Я цыганка из старинного рода, мой отец – цыганский барон.
– Будем говорить здесь или куда-нибудь пойдем? – спросила Ирина.
– Мне все равно, я не знаю этот город.
Теперь в ее голосе звучала растерянность, и это убеждало, что с ней действительно стряслась беда.
Неспешная сибирская весна окончательно входила в силу. От земли поднимался дурманящий запах, издали доносилось прохладное дыхание Енисея.
– Может быть, прогуляемся? – спросила Дайнека.
– А этих куда денешь? – Ирина кивнула на синие «Жигули». – Уж лучше здесь посидим.
Они устроились на скамейке.
– Вчера по телевизору я видела вашу передачу, Ирина, – Роксана переводила взгляд с одной собеседницы на другую. – У вас есть совесть. Поэтому я решила просить о встрече. Мне нужна помощь. Для того чтобы вы поняли, я должна рассказать все с самого начала.