Почти сутки мы ничего не знали о судьбе товарищей. Отмахиваясь от комаров, батальонный комиссар Матвеев говорит мне:
— Не люблю тишины, она коварна. Лучше открытый бой, там видишь противника в лицо.
Когда над Ильменем снова опустилась тьма, послышался плеск весел. На берег сошли усталые разведчики. Они доложили, что немцев во Взваде нет, они находятся неподалеку, в четырех километрах, в деревне Чертицкое.
— Ну что, товарищи, — обратился к нам Матвеев, — пора переправляться.
Посланные на Парфинский фанерный завод бойцы во главе с одним из партизан пригнали катер. Его уже было затопили, и стоило большого труда, чтобы он вновь обрел плавучесть. Нашли семьдесят литров горючего, к катеру прицепили буксир — большую лодку. Погрузились с двумя пулеметами. Шли на малых оборотах. Километрах в шести от села Взвад остановились у одного из островов.
Матвеев приказал:
— Политрук Козлов и младший лейтенант Косинов, возьмите двух бойцов. Надо установить, не произошло ли в селе каких-либо изменений. Будьте предельно осторожны, вы уже на оккупированной территории. Желаю удачи.
Берег молчал, изредка слышался лай собак. Осторожно подвели лодку к мосткам, заменявшим причал. Мы выскочили на глинистый бугор и залегли. Через пять минут поднялись: засады не было. Пошли узким переулком, заглядывая во дворы. Ничего подозрительного не обнаружили.
Повстречалась девушка с ведрами. Увидев нас, испуганно вскрикнула.
— Не бойтесь, — успокоил я ее. — Мы советские воины. Немцы в селе есть?
— Нет, — ответила она. — Вчера забрали продукты и ушли.
Девушка повела нас к своей подруге-комсомолке, местной учительнице. Та подробно рассказала о положении в деревне. Есть коммунисты и комсомольцы, но они растерялись, не знают, с чего начать борьбу с оккупантами. Я попросил учительницу сообщить им о нашем приходе и назначил место встречи за селом, на берегу озера. Однако в любую минуту во Взваде могли появиться немцы. Поэтому решили так: вызвать с острова остальных участников рейда и закрыть выходы из деревни.
Небо затянуло тучами, стал накрапывать дождь. Ненастная погода была нам на руку. Улицы деревни были по-прежнему пустынны. Мы прятались на берегу. Вдруг заметили пожилого крестьянина. Косинов потянул меня за рукав:
— Сдается мне, что это тот старик-предатель, о котором говорила учительница.
Крестьянин просеменил к мосткам, вглядываясь в озерную даль. Младший лейтенант вскочил на ноги.
— Стой, ни с места! — крикнул он.
Старик остановился, подняв руки.
— Что ты, сынок, пугаешь меня, — взмолился он. — Я старый немощный человек.
Косинов молча подошел к старику, обшарил карманы, но ничего, кроме кисета, не обнаружил.
— Придется папаша, пока побыть с нами, — сказал он. Вскоре с острова прибыл весь наш маленький отряд. Все изрядно намокли, но были в приподнятом настроении. Выставив на окраине села дозоры, Матвеев распорядился собрать людей. Первыми пришли коммунисты и комсомольцы. Их было человек восемь, среди них учительница. Вид у нее был боевой, решительный.
— Этого вы знаете? — спросил Косинов, указывая на старика.
— Гнида, продался фашистам.
— Гады, гады, — захрипел тот, — ненавижу вас. Гитлер вас всех порешит.
Нельзя было терять времени. Вскоре привели еще одного предателя — местного учителя. Стал собираться народ. Откуда-то появились ребятишки, на берегу стало оживленно. Со всех сторон посыпались вопросы.
— Держится ли Москва?
— Скоро ли Красная Армия погонит немцев?
— Будет ли наступление на Старую Руссу?
Оказалось, что при отходе советских войск из Старой Руссы многие жители города покинули свои дома и двинулись на восток, но не смогли пробиться сквозь линию фронта и застряли в близлежащих деревнях. Выступил батальонный комиссар Матвеев. Он рассказал об обстановке на фронтах, подчеркнув, что борьба с фашистами будет очень упорной и ожесточенной. Затем слово взял один из партизан, который сообщил о создании партизанских отрядов.
— Каждый, способный держать оружие, должен подняться против фашистов, — заключил он. — А те, кто в силу причин останется дома, должен помогать партизанам всем необходимым.
Дождь уже шел проливной, но люди не расходились. Когда встал вопрос, как поступить с изменниками Родины, раздались громкие голоса:
— Смерть им!
Затем мы собрались в избе одного из коммунистов. Было решено создать подполье, которое связывалось со штабом армии и партизанским отрядом Кузнецова.
Коммунисты сообщили, что неподалеку от деревни есть аэродром. Рассказали и о передвижении танковых подразделений. Сведения были важны, и мы искренне благодарили патриотов. Пора возвращаться назад. Прощание было трогательным.
Мы отплыли в обратный путь. Катер заметили с немецкого бомбардировщика, пролетавшего над озером. Он открыл огонь. Вода покрылась многочисленными всплесками. Несколько пуль попало в деревянную обшивку. К счастью, никого не задело.
По прибытии на место нас принял командующий армией генерал В. И. Морозов и член Военного Совета И. В. Зуев. Они подробно расспросили о результатах рейда.
— Считайте, что это не последнее подобное задание для вас. Наша задача не только вести войну войсковыми подразделениями, но и создавать партизанские отряды, диверсионные группы, бить врага везде и всюду. Таков приказ партии. А насчет аэродрома сведения подтвердились. Спасибо, товарищи, за службу!
Стоим под Старой Руссой, в деревне Семеновщина. В эти дни мы, политработники, все время в войсках.
Впервые получил от жены два письма. Аня пишет, что скучает и беспокоится за меня. Пишет о наших малышах Нине и Саше. Сообщает, что многие копейчане ушли на фронт. В подземные забои спустились девушки. Работают по десять-двенадцать часов, не поднимаясь на-гора.
«Все для фронта, все для победы!» Такие лозунги висят сейчас в каждой нарядной. Особой славой пользуются имена шахтерок: Кати Подорвановой, Александры Солдатовой, Оксаны Бывакиной, Надежды Лоза, Ольги Махтиенко. Девушки выполняют по полторы-две нормы в день. Я знаю шахтерскую работу. Она нелегка для мужчин. И как же велико было чувство ответственности за судьбу Родины у этих женщин, желание помочь ей в трудный час.
Нам на помощь идет подкрепление. На станцию Валдай прибывают головные эшелоны 26-й Златоустовской стрелковой дивизии. Это звание соединение получило еще в гражданскую войну за освобождение уральского города Златоуст. Нас направляют на станцию для ознакомления бойцов и командиров с обстановкой на фронте. Сеет мелкий дождь, над землей висит не то пар, не то туман.
А на станции уже полным ходом идет разгрузка. Бойцы выкатывали на платформу пулеметы и минометы, выгружали ящики с боеприпасами. Ездовые осторожно выводили лошадей. Познакомился с полковым комиссаром Василием Дмитриевичем Шабановым.
— Что же это вы за хозяева, не даете даже отдохнуть, — встретил он нас нарочитым укором. — Не успели осмотреться, а уж в бой посылают.
Действительно, генерал Морозов приказал командиру дивизии П. Г. Кузнецову упредить удар противника из района Демянска и контратакой овладеть городом.
— Одна к вам просьба, товарищи, — обратился к нам Шабанов, — помочь нашим необстрелянным товарищам втянуться в боевую обстановку.
Мы поздравили бойцов и командиров с благополучным прибытием, рассказали подробно о прошедших боях, о задачах перед войсками фронта. Это были летучие митинги во время выгрузки и на марше. Люди выглядели бодро, держались уверенно.
Златоустовцы заняли оборону у большого села Сухая Нива. А дальше село Кирилловщина, где располагался крупный опорный пункт противника. Несколько дней на переднем крае стояла тишина. Но вдруг на рассвете в средине октября на оборону златоустовцев обрушился шквал огня! Взрывами порвана связь, нарушено управление. Но бойцы не дрогнули, выдержали двадцатиминутный артиллерийский обстрел.
— Атаковать думает фашист, — говорили прибывающие с передовой бойцы. — На прорыв пойдет.
Нас собрал полковой комиссар Шабанов.
— Не дать противнику прорваться, — сказал он, — вот сейчас наша главная задача. Надо идти в батальон Прядко. Там будет горячо.
Батальон Прядко зарылся в землю на берегу Лужонки. На хорошо оборудованном наблюдательном пункте нас встретил Николай Васильевич Прядко.
— Подсыпали немцам табачку, пусть теперь почихают, — весело сказал он полковому комиссару.
— Зарылись-то в землю хорошо, — ответил Шабанов, — а об обороне с тыла плохо позаботились, капитан.
— Это правда, — согласился командир батальона. — Учтем ваши замечания.
В сопровождении Прядко мы пошли по окопам. Шабанов расспрашивал бойцов о настроении, интересовался их домашними делами, откровенно предупреждал о трудностях.
— Атаки будут еще более ожесточенными, — говорил он, — нужно готовиться к ним. А что для этого должен делать боец? Держать в полном порядке свое оружие, быть храбрым и настойчивым.
Эти простые немудреные слова воины встречали с глубоким пониманием.
Вдруг раздалась команда:
— По местам!
Подразделения немецких автоматчиков, под прикрытием броневиков, снова начали наступление на позиции батальона. По атакующим открыли огонь наши артиллеристы и минометчики. Заговорили пулеметы. Рядом со мной маленький щупленький боец обойму за обоймой загонял в магазин своей винтовки.
— Куда стреляешь, Селиверстов? — ругнулся командир отделения. — Целься спокойно.
Можно было уже различать лица фашистов. Они были напряжены и злы. В бой вступили наши автоматчики. Из окопов полетели гранаты. За шумом выстрелов не стало слышно голосов.
— Побежали! — закричал кто-то неподалеку. — Бей их, ребята!
Однако Прядко не стал поднимать людей в контратаку. Артиллеристы и минометчики завершали разгром наступающих. Шабанов одобрил действия Прядко. Бойцы и командиры отряхивались от пыли и грязи. Прядко доложил обстановку командиру полка. Тот, помолчав, ответил