Меллори заботится прежде всего не о его здоровье, а о том, чтобы ненароком не отдать его немцам, которые будут пытать и могут получить сведения о целях группы. Он также знал, что крепко подвел друзей.
Невозможно предопределить, чем кончится борьба противостоящих сил в душе Стивенса. Меллори покачал головой, закурил новую сигарету, вздохнул и придвинулся поближе к огню.
Через пяток минут вернулись Андреа и Лука. Миллер и Панаис пришли следом за ними. Справедливости ради стоит отметить, что они услышали Миллера, когда тот был еще довольно далеко. Дасти спотыкался, падал, ругался не переставая, карабкаясь вверх по склону с тяжелым, неудобным грузом. Он перевалился через порог пещеры и, совершенно измотанный, рухнул возле костра. Меллори сочувственно ему улыбнулся.
— Ну как, Дасти? Панаис не слишком тебя обременял?
Миллер его не услышал. Он недоуменно уставился на огонь. Челюсть его отвисла и отвисала все больше: до его сознания доходила одна очень существенная мысль.
— Вот дьявольщина! Вы только поглядите! — Он крепко выругался. — А я потратил половину дьявольской ночи, взбираясь на идиотские горы с плитой и таким количеством керосина, что хватит выкупать слона! И вот что я вижу, — он набрал полную грудь воздуха, желая рассказать, что именно видит он, но промолчал. Внутри его все клокотало.
— В твоем возрасте человек должен следить за давлением, — посоветовал ему Меллори. — Как вы все обстряпали?
— О’кэй, кажется. — В руке Миллера появилась кружка с озо, и лицо его немного просветлело. — Принесли одеяла, аптечку.
— Если позволите, я заверну в эти одеяла нашего молодого друга, — прервал его Андреа.
— А еда? — спросил Меллори.
— Ага. Мы принесли жратвы, начальник Целую кучу жратвы. Этот малый, Панаис, просто чудо. Хлеб, вино, козий сыр, колбаса с чесноком, рис — что угодно!
— Рис? — настала очередь удивиться Меллори. — Его теперь не достать на островах, Дасти.
— Панаис достанет, — Миллер здорово развеселился. — Он достал все это на кухне немецкого коменданта. Парень просто взял у Шкоды.
— У немецкого коменданта?! Ты шутишь!
— Простите, начальник, но это святая правда, — Миллер в один глоток осушил полкружки озо и удовлетворенно крякнул. — Бедный старина Миллер болтался у черного хода, и колени его стучали, как кастаньеты Каролины. Он был готов красиво смыться в любом направлении. А в это время сия кроха идет к двери и взламывает замок. У нас в штатах он составил бы состояние на ночных взломах. Через пяток минут он притащил этот чертов чемодан. — Миллер указал на него небрежным жестом. — Не только очистил кладовую коменданта, но и прихватил взаймы ранец, чтобы тащить все эти прекрасные штуки. Я говорю вам, начальник, общение с таким типом доведет меня до сердечного приступа.
— Но... но как же часовые, охрана?
— На ночь их, кажется, сняли. Старина Панаис — как пень. Слова не вымолвит, а если и скажет, то я не пойму. Теперь нас наверняка ищут вовсю.
— Вас ищут, а вы так и не встретили ни души? — Меллори налил ему еще вина. — Неплохо сработано, Дасти.
— Заслуга Панаиса, не моя. Я только плелся за ним по пятам... Мы все же наткнулись на его дружков. Вернее, он их откопал. Они, должно быть, ему что-то рассказали. После этого он бегал возбужденный и пытался что-то мне объяснить, — Миллер беспомощно пожал плечами. — А что он мог! Мы работали на разных волнах.
Меллори мотнул головой в дальний угол пещеры, где голова к голове сидели Лука и Панаис. Лука слушал. Панаис что-то говорил тихо и быстро, жестикулируя обеими руками.
— Он и сейчас чем-то взвинчен, — в раздумье сказал Меллори и произнес громко: — В чем там дело, Лука?
— Плохо дело, майор, — Лука свирепо дернул себя за ус. — Скоро придется отсюда уходить. Панаис настаивает, чтобы мы ушли немедленно. Сегодня ночью, часов около четырех, немецкий гарнизон будет проверять все дома в деревне. Так ему сказали.
— Не простая проверка, как я понимаю? — спросил Меллори.
— Этого не случалось уже много месяцев. Они предполагают, что вы проскользнули мимо патрулей и спрятались в деревне, — рассмеялся Лука. — Я не знаю, что и сказать. Для вас это ничего не значит, конечно. Вас там не будет. Окажись вы там, все равно они вас не нашли бы. Однако благоразумнее появиться в Маргарите после проверки, попозже. А вот мы с Панаисом... Если нас не обнаружат в постелях, нам придется туго.
— Разумеется! Вам следует вернуться в деревню. Это мы должны рисковать. Но у нас имеется в запасе время. Через час вы уйдете. А пока — о форте, — Меллори порылся в нагрудном кармане, извлек карту Эжена Влакоса, повернулся к Панаису и свободно заговорил на островном диалекте. — Давай, Панаис. Говорят, ты знаешь форт не хуже, чем Лука свою огородную грядку. Я уже кое-что знаю, но хотелось бы услышать подробнее о расположении пушек, о складах боеприпасов, энергетических установках, бараках, часовых, расписании караулов, выходах и входах, сигнальной системе, даже о том, где тени гуще, — словом, все-все, что тебе известно. Неважно, насколько мелкими покажутся тебе детали — и о них не забудь сообщить. Если дверь открывается не наружу, а внутрь, ты скажи. И такая деталь может спасти тысячу жизней.
— А как майор собирается проникнуть в форт? — спросил Лука.
— Не знаю. Не могу решить, пока не увижу форт, — Меллори заметил, что Андреа многозначительно посмотрел на него и сразу отвел взгляд.
У них уже имелся план операции. Это был стержень всего дела, и Меллори не хотел говорить о нем без крайней необходимости.
Целых полчаса Меллори и трое греков сидели согнувшись над картой в неясных отблесках пламени. Меллори проверял все, о чем говорили. Все, до мельчаших подробностей. И все наносил карандашом на карту. Панаису было что рассказать. Казалось невероятным, что человек доожет столько запомнить, побывав в форте только дважды. Особенно если учесть, что визиты были тайными, ночными. У Панаиса была феноменальная способность запоминать детали. Наверняка его почти фотографическую память подогревала ненависть к немцам. Панаис все говорил и говорил. Меллори убеждался, что надежды на успех операции растут с каждым словом грека.
Проснулся Кейси Браун. Несмотря на смертельную усталость, его разбудило бормотание голосов. Он прошел к Стивенсу. Раненый бредил. Браун сообразил, что делать ему здесь нечего: Миллер чистил и бинтовал раны — единственно возможная помощь Стивенсу. И весьма действенная. Он подошел к костру, послушал, не понимая ничего; четверо говорили по-гречески, и вышел за полог подышать свежим ночным воздухом. Семь человек и постоянно горящий костер начисто съели весь кислород. В пещере было слишком душно.
Через полминуты он поспешно возвратился, плотно прикрыв за собой полог.
— Тихо! — шепнул он, махнув рукой в сторону входа. — Там что-то движется. Чуть ниже по склону. Я дважды услышал звук.
Панаис тихо выругался и повернулся на пятках, как дикий кот. Обоюдоострый, почти в фут длиной, метательный нож недобро блеснул в его руке. Он исчез за пологом раньше, чем кто-либо успел произнести хоть слово. Андреа было двинулся следом, но Меллори жестом остановил его.
— Стой, где стоишь, Андреа. Наш друг Панаис слишком горяч, — тихо промолвил он. — Там, быть может, никого и нет. Или ловушка? О черт!
Стивенс довольно громко забормотал.
— Теперь он начнет бредить. Нельзя ли сделать что-нибудь, чтобы...
Но Андреа уже склонился над раненым, взял за руку, гладил лоб и волосы и мягким голосом обращался к нему, как к ребенку. Стивенс не замечал его, продолжал бредить. Однако постепенно гипнотический эффект возымел действие. Бормотание перешло в шепот, а вскоре и вовсе прекратилось. Стивенс открыл глаза и посмотрел на грека совершенно осмысленно.
— Что это, Андреа? Почему вы...
— Шш-шш-шш, — Меллори поднял руку. — Я что-то слышу.
— Это Панаис, сэр. — Дасти выглядывал в щель полога. — Ползет с гребня в ложбину.
Через несколько секунд Панаис был в пещере, сидел на корточках у огня. Всем видом своим выражая отвращение.
— Никого нет, — доложил он. — Видел несколько коз внизу. Вот и все. — Меллори перевел его слова остальным.
— Кажется, это были не козы, — упрямо возразил Браун. — Это был совсем другой звук.
— Я посмотрю, — вызвался Андреа. — Хочу убедиться. Но не думаю, чтобы Мрачный мог ошибиться.
Андреа исчез так же быстро и бесшумно, как Панаис. Через три минуты он вернулся, покачивая головой.
— Панаис прав. Там никого нет. Я не увидел даже коз.
— Видать, это и были козы, Кейси, — сказал Меллори. — Но мне все это не по душе. Снег почти перестал. Долина, должно быть, кишит немецкими патрулями. Вам двоим пора уходить. Будьте осторожны. Если попытаются вас задержать, стреляйте. Все равно убитых припишут нам.
— Стреляйте! На смерть! — сухо засмеялся Лука. — Совершенно лишний совет, майор. С нами Мрачный. Он по-другому никогда не стреляет.
— Так. Хорошо. А теперь сматывайтесь! Чертовски жаль, что вы замешаны в это дело. Но раз ввязались, спасибо тысячу раз за все, что вы для нас сделали. Увидимся в шесть тридцать.
— В шесть тридцать, — повторил Лука. — В оливковой роще на берегу ручья. Южнее деревни. Будем ждать.
Через две минуты они исчезли. В пещере стало тихо. Потрескивали угольки в затухающем костре. Браун встал на часы. Стивенс забылся беспокойным сном. Миллер на минуту склонился над ним, тихонько прошел к Меллори через всю пещеру с мотком смятых бинтов в руке.
— Понюхайте-ка, начальник, — тихо сказал он, протягивая их Кейту.
Меллори втянул ноздрями воздух, резко отдернул голову и сморщил нос от отвращения.
— Боже мой, Дасти! Какая мерзость! — Он умолк, ожидая услышать неизбежный ответ Дасти. Знал, что скажет Миллер, но все же спросил: — Что это?
— Гангрена, — Миллер тяжело присел рядом, бросил бинты в огонь. В голосе слышались усталость и безразличие. — Газовая гангрена. Распространяется, как лесной пожар. Все равно умрет. Я только время зря теряю.