Неожиданно открылась боковая дверь, и, подталкиваемые стволами винтовок, в комнату вошли двое. У Меллори перехватило дыхание, ногти яростно впились в ладони. Лука и Панаис. Лука и Панаис, связанные, истекающие кровью. У Луки — рана под глазом. У Панаиса пробит череп. Значит, их тоже схватили, несмотря на его предостережения! Оба в жилетах. Лука без своей богато расшитой куртки и алого кушака — станта. Не было на нем и того маленького арсенала оружия, который он носил. Выглядел он странно — патетично и скорбно. Странно потому, что лицо его покраснело от гнева, а усы топорщились яростнее обычного. Меллори равнодушным взглядом окинул маленького человечка. Лицо Луки тоже не выразило ничего.
— Ну же, капитан Меллори, — укоризненно сказал Шкода, — у вас и двух слов не нашлось, чтобы поприветствовать своих старых друзей. Нет? Или вы слишком удивлены? — ласково предположил он. — Или вы не ожидали такой скорой встречи? А, капитан Меллори?
— Дешевый трюк! — презрительно ответил Меллори, — Я никогда не встречал этих людей,— его взгляд скрестился со взглядом Панаиса. В главах грека была черная ненависть, яростное недоброжелательство. И в этом было что-то отвратительное.
— Конечно, нет, — устало вздохнул Шкода. — О, конечно же, нет! Человеческая память так коротка, не правда ли, капитан Меллори? — Вздох его был явно притворным. Шкода наслаждался, как кошка, играющая с мышью. — И все-таки попробуем еще раз. — Он подошел к скамье, на которой лежал Стивенс, сорвал одеяло и, прежде чем кто-либо смог догадаться о его намерениях, ударил ребром ладони по искалеченной ноге. Тело Стивенса содрогнулось в конвульсии, но сам он даже не застонал. Он был в полном сознании и улыбался Шкоде... Кровь сочилась по Подбородку из прикушенной нижней губы.
— Вы не должны были так поступать, гауптман Шкода, — произнес Меллори почти шепотом, прозвучавшим неестественно громко в гробовом молчании комнаты. — Вы умрете за это, гауптман Шкода.
— Так... Да, я умру. — Немец снова ударил по сломанной ноге Стивенса и снова без результата. — Теперь мне придется умереть дважды, а, капитан Меллори? Этот молодой человек очень мужествен. Но у англичан мягкие сердца, не так ли, мой дорогой капитан? — Его рука плавно соскользнула вниз и обхватила ногу раненого за перевязанную лодыжку. — В вашем распоряжении ровно пять секунд. Вы должны сказать мне правду, Меллори. Иначе мне придется переставить шины... Gott im Himmel! 5 Что происходит с этим здоровым болваном?!
Андреа сделал несколько шагов вперед. Он стоял в ярде от Шкоды, неверно покачиваясь на ногах.
— Выпустите! — Грек часто и отрывисто дышал, голова свесилась на грудь. Одной рукой он схватился за живот, а другой держался за горло. —
Я не могу этого вынести! Воздуху! Воздуху! Мне нужен воздух!
— Ах нет, мой дорогой Папагос! Ты останешься здесь и будешь наслаждаться... Капрал! Быстро! — Глаза Андреа закатились, были видны только белки. — Этот болван собирается потерять сознание! Уберите его, пока он не свалился!
Меллори скользнул глазами по двум часовым, поспешившим вперед, по лицу Луки, полному невообразимого презрения. Взглянул на Миллера и Брауна. Веко янки едва заметно мигнуло, голова Брауна слегка качнулась в сторону. Двое часовых с винтовками за плечами подошли сзади к Андреа. Меллори скользнул взглядом влево. Ближайший к нему часовой стоял менее чем в шести футах, погруженный в необычное зрелище полуобморочного и стонущего гиганта. Автомат немца слегка покачивался на боку. «Можно ударить в пах раньше, чем он успеет им воспользоваться...»
Меллори завороженно наблюдал, как руки Андреа скользили по плечам поддерживающих его солдат, как они обхватили их тела... Грек держал часовых в руках. Мышцы огромного плеча резко сократились, а Меллори молниеносно бросил свое тело назад, в сторону часового. Плечом, с яростной силой ударил немца в живот, прямо в солнечное сплетение. Конвульсивное «ах», удар о деревянную стену, и Меллори сразу смекнул, что некоторое время часовой будет абсолютно неподвижен. И, уже падая на пол, Меллори услышал глухой звук стукнувшихся друг о друга голов... Он успел увидеть и четвертого часового, еле шевелившегося под тяжестью тел Миллера и Брауна. Андреа в это время выхватил автомат у часового справа. Сжав шмайсер огромными руками, грек наставил оружие на Шкоду. Бесчувственное тело часового еще не упало наземь, а гауптман был под прицелом.
Все в комнате замерли. Не слышалось ни звука. Тишина обрушилась неожиданная и полная, но такая оглушительная после переполоха. Неожиданное потрясение привело немцев в оцепенение, близкой к шоку.
Внезапно тишина сменилась резким высоким стаккато, заполнившим небольшое пространство комнаты. Андреа молча и решительно всадил в сердце гауптмана Шкоды три пули подряд. Удар подбросил хилое тело немца над полом и швырнул на стену. Долю секунды гауптман походил на рас-дятие, пригвожденное к стене, потом сник, кулем осел на землю: уродливая разбитая кукла, стукнувшаяся бездумной головой о край скамьи. Глаза немца оставались по-прежнему широко раскрытыми. Темные и пустые, какими были и при жизни.
Шмайсер описал плавную дугу. Турциг и сержант были на мушке. Вот Андреа, нагнувшись к ножнам на поясе Шкоды, вынул нож, перерезал веревки на запястье Меллори.
— Подержите, пожалуйста, автомат, капитан.
Меллори дважды согнул затекшие кисти, кивнул и молча взял автомат. Тремя большими прыжками Андреа преодолел расстояние до двери в прихожую, прижался к стене, жестом попросил Меллори держаться подальше.
Дверь внезапно распахнулась настежь. В дверном проеме Андреа увидел дуло винтовки.
— Обер-лейтенант Турциг! Was ist los? Wer schoss?.. 6 —- Голос оборвался стоном, когда Андреа с размаху ударил подошвой ботинка в дверь. Через секунду грек был в прихожей, поймал падающее тело, оттащил его от двери и заглянул в соседнее помещение. После краткого осмотра закрыл дверь и защелкнул щеколду.
— Там больше никого, капитан, — доложил Андреа. — Кажется, всего один тюремный надзиратель.
— Отлично. Разрежь веревки у остальных, Андреа. — Он резко повернулся к Луке и улыбнулся, увидев комическое изумление на лице маленького человечка, расплывающееся в широченную улыбку.
— Где находятся остальные, Лука? Солдаты, конечно.
— В помещении, что в центре блока, майор. Это офицерские комнаты.
— Блока? Ты имеешь в виду.,,
— Проволочное ограждение, — коротко ответил Лука. — Десять футов высоты вокруг всего здания.
— Выходы?
— Всего один. Два часовых.
— Хорошо. Андреа, всех немцев — в другую комнату. Нет, вы, лейтенант, сядьте вот здесь, — он показал жестом на кресло возле стола. — Кто-нибудь обязательно придет. Скажете, что вы убили одного из нас при попытке к бегству. А потом пошлете за часовыми, которые у ворот.
Турциг секунду молчал. Невидящим взглядом проводил он Андреа, волочащего тела двух бесчувственных солдат. Криво улыбнулся.
— Мне очень жаль, но придется вас разочаровать, капитан Меллори. Слишком много потеряно из-за моей слепоты и глупости. Я этого не сделаю.
— Андреа, — мягко окликнул Меллори.
— Да? — Андреа остановился в дверях.
— Я слышу, кажется, кто-то идет. Имеется ли выход из боковой комнаты?
Андреа молча кивнул.
— Наружу. К передней двери. Возьми нож. Если лейтенант... — он сказал это сам себе, потому что Андреа уже вышел, выскользнул через черный ход. Беззвучно, как призрак.
— Вы сделаете то, что я скажу, — тихо произнес Меллори и встал возле дверей в боковую комнату. Отсюда он хорошо видел и главную дверь и проход между боковой стеной и второй дверью. Его автомат держал Турцига на мушке. — Если вы откажетесь, Андреа убьет человека у двери. Потом мы убьем вас и всех солдат в помещении. А потом перережем охранников у ворот. Девять трупов. И все ваше упрямство будет напрасно, потому что мы обязательно уйдем. А вот и он, — Меллори говорил шепотом, глаза его безжалостно блестели на жестком лице. — Девять трупов, лейтенант, вот сколько будет стоить ваше уязвленное самолюбие. — Последние слова Меллори нарочно сказал по-немецки, очень бегло и правильно. Рот его дернулся в ухмылке, когда он увидел безвольно опущенные плечи Турцига. Он выиграл. Турциг рассчитывал, что Меллори не знает немецкого. Теперь для него такой надежды не оставалось.
Дверь распахнулась. На пороге появился тяжело дышащий солдат. С оружием, но одетый только в майку и брюки. Было видно, что ему холодно.
— Лейтенант, лейтенант, мы слышали выстрелы...
— Ничего особенного, сержант, — Турциг склонил голову над открытым ящиком стола. Он сделал вид, что ищет там что-то. Ему нужно было как-то оправдать тот факт, что он оказался в пустой комнате. — Один из пленных пытался бежать. Мы его остановили.
— Может быть, дежурного врача позвать?
— Кажется, мы остановили его навсегда, — устало сказал Турциг. — Утром можете его зарыть. А пока прикажи часовым у ворот зайти сюда на минуту. Сам иди спать, не то еще умрешь от простуды.
— Сказать что-нибудь сменному часовому?
— Конечно, не надо, — нетерпеливо возразил Турциг. — Я их зову всего на минуту. Кроме того, люди, которых нужно охранять, находятся здесь. — Губы его на секунду сжались, когда он вдруг понял случайную иронию своих слов. — И поспешите вы, у нас же не целая ночь впереди. — Он подождал, пока замер в отдалении торопливый топот сапог, и твердо взглянул на Меллори. — Вы удовлетворены?
— Абсолютно. Приношу вам самые искренние извинения, — спокойно сказал Меллори. — Я бы не хотел поступать так с вами, — он глянул на дверь: в комнату вошел Андреа. — Андреа, спроси у Луки и Панаиса, нет ли телефонного коммутатора в этом блоке? Скажи, чтобы разбили его, если имеется. И трубки пусть все разобьют. — Он улыбнулся. — А потом скорее возвращайся, чтобы встретить гостей. В делегации встречающих я без тебя буду как без рук.