— В чем ты еще виноват?.. Черт подери, парень, не выдумывай, и я ведь там был... — Меллори умолк, вскочил на ноги, обернулся в сторону южной оконечности площади и уставился в темноту.
Там раздался одинокий выстрел. Резкий хлопок карабина, хлесткий, звучный. И сразу за ним — высокий тонкий вой рикошетируемой пули. Потом стало тихо. Меллори напряженно застыл, вытянув вперед руку. Десять минут назад они с Миллером оставили там Панаиса. Тот должен дождаться их возвращения и провести к замку Вигос. Остальные к этому времени уже ушли достаточно далеко от города. Луки там наверняка не должно быть. Указания Меллори абсолютно точны: спрятать остаток тола под крышей замка и дожидаться возвращения его и Миллера. Но что-то могло сорваться. Что-то всегда может случиться. Ловушка? Или засада? Но что за ловушка?
Внезапная прерывистая скороговорка тяжелого пулемета прервала его размышления. Заговорил еще один, легкий пулемет. Оба пулемета умолкли так же внезапно, как и начали. Меллори не мешкал,
— Собирайте все барахло, — энергично зашептал он. — Заберем с собой. Что-то там не так. — Через полминуты они снова уложили взрывчатку и веревки в рюкзаки, забросили за спину. Согнувшись почти вдвое, стараясь ступать как можно бесшумнее, они побежали по крышам к старому дому. Там должен их встретить Лука. В нескольких футах от дома заметили силуэт, медленно поднявшийся с крыши им навстречу. Но это был не Лука. Миллер сообразил, что человек этот был выше Луки ростом. Не останавливаясь, он обрушился стовосьмидесятифунтовой массой тела на неизвестного и резко ударил в солнечное сплетение. Через секунду жилистые руки Миллера сомкнулись на шее неизвестного мертвой хваткой.
Он был бы задушен, ибо янки не собирался ограничиваться полумерами, но что-то заставило Меллори наклониться к сплетенным телам и глянуть в лицо незнакомца. Он увидел вылезшие из орбит глаза и едва не вскрикнул от неожиданности,
— Дасти, — хрипло прошептал он. — Ради бога, остановись! Отпусти его! Это Панаис,
Миллер не услышал его шепота. Лицо янки окаменело, голова глубже уходила в плечи, руки сильнее сжимали шею грека и в свирепом молчании душили его.
— Это же Панаис, дурак ты чертов! Это Панаис, — орал Меллори шепотом в самое ухо американца. Схватив запястья Миллера, он пытался оторвать руки от горла Панаиса. Услышал, как застучали пятки Панаиса по дерну крыши, и рванул что есть силы. Подобный звук ему приходилось слышать, когда враг оказывался в железных тисках Андреа. Было ясно, что Панаис вот-вот отдаст богу душу, если Миллер не разожмет рук. Но янки вдруг сообразил, что ошибся, и отпустил грека. Выпрямился и, тяжело дыша, уставился на лежащего человека.
— Что с тобой за чертовщина случилась? — тихо спросил Меллори. — Ты что, ослеп или оглох? Или то и другое сразу?
— Что-то в этом роде, — Миллер вытер лоб тыльной стороной ладони, лицо его оставалось бесстрастным. — Извините, начальник, извините.
— Какого черта извиняться передо мной? — Меллори перевел взгляд на Панаиса.
Грек пришел в себя, пытался сесть. Растирая рукой затекшее горло, со свистом хватал воздух.
— Вот, может быть, Панаис оценит...
— Подождем с извинениями, — грубо оборвал его Миллер.
Меллори внимательно посмотрел на него, потом обратился с вопросом к Панаису. Выслушал сбивчивый ответ грека. Тому трудно было говорить, губы складывались в жесткую горькую прямую линию. Миллер видел, как поникли плечи новозеландца, и нетерпеливо спросил:
— Ну что там, начальник? Что-нибудь с Лукой, а, начальник?
— Да, — бесстрастно ответил Меллори. — Они едва добрались до окраниы, как наткнулись на немецкий патруль. Лука хотел отвлечь немцев, и пулеметчик прошил ему грудь. Андреа убил пулеметчика и унес Луку. Панаис утверждает, что его друг наверняка умрет.
ГЛАВА 14
СРЕДА. ВЕЧЕР
19.15—20.00
Они прошли через город без происшествий и двинулись к замку Вигос, стараясь держаться подальше от главной дороги. Пошел дождь. Сильный и ровный. Земля под ногами раскисла. На распаханных полях ноги вязли по щиколотку. С большим трудом перебрались они через одно из таких полей.
Увидели неясный силуэт башни цитадели в миле по прямой, а не в двух? как рассказывал Лука. Теперь они пробирались вдоль забора, огораживающего небольшой участок с землянкой. Тут Меллори услышал Миллера. Янки впервые заговорил с тех пор, как они покинули городскую площадь в Навароне.
— Мне капут, начальник, — голова янки склонилась на грудь, дышал он тяжело. — Старик Миллер вот-вот отдаст концы, и у него отвалятся ноги. Может, мы устроим здесь перекур, начальник?
Меллори удивленно взглянул на него, почувствовал, как отчаянно ноют его собственные ноги, и неохотно кивнул головой. Не такой Миллер человек, чтобы жаловаться без крайней необходимости. Значит, он действительно падал от усталости.
— Хорошо, Дасти. Минута отдыха не повредит нам, — он быстро перевел разговор на греческий, чтобы Панаис был в курсе, и направился к землянке.
Миллер шагал за ним следом, продолжая жаловаться на свои годы. В землянке Меллори на ощупь пробрался к неизменной лежанке, с удовольствием сел, закурил сигарету и поднял удивленный взор: Миллер расхаживал по комнате, барабаня пальцами по глинобитным стенам.
— Ты чего не садишься? — раздраженно спросил Меллори. — Разве не для этого мы зашли сюда?
— Нет, начальник, не совсем, — сейчас его американский тягучий акцент чувствовался особенно сильно. — Это маленькая уловка, чтобы оказаться здесь. Хочу показать вам пару-тройку особенно любопытных штучек.
— Особенно любопытных? Какого черта ты городишь?!
— Странных и интересных. Потерпите, капитан Меллори, — официальным тоном ответил Миллер. — Всего несколько минут потерпите. Эти минуты для вас не пропадут даром, даю вам слово, капитан Меллори.
— Ну хорошо, — Меллори был заинтригован, но Миллеру он доверял полностью. — Как знаешь. Только не слишком тяни.
— Благодарю, начальник, — официальность трудно давалась Миллеру. — Времени потребуется немного. Здесь имеются свечи или лампа? Вы ведь говорили как-то, что островитяне никогда не оставляют без них даже нежилой дом.
— Да, верно. И этот обычай сослужил нам неплохую службу, — Меллори заглянул под скамью, пошарил там, выпрямился и произнес: — Две-три свечи здесь найдутся.
— Мне нужен свет, начальник. Окон здесь нет. Я сам проверил. О’кэй?
— Зажги пока одну, а я выйду наружу и погляжу, не просвечивает ли в щели. — Для Меллори намерения янки были темным лесом, но спокойная уверенность Дасти предупреждала неуместное любопытство. Через минуту Меллори вернулся. — Снаружи не видно ничего, — сообщил он.
— Вот и прекрасно. Спасибо, начальник, — Миллер зажег вторую свечу, сбросил со спины рюкзак, положил его на лежанку и некоторое время молча стоял рядом.
Меллори взглянул на часы, затем на Миллера.
— Ты собирался мне что-то сообщить, — поторопил он.
— Да, так оно и есть. Я говорил о трех вещицах, — он порылся в рюкзаке и вынул черную коробочку, чуть поменьше спичечной. — Экспонат «А», начальник.
— Что это? — Меллори удивленно поглядел на нее.
— Взрыватель с часовым механизмом, — Миллер стал отворачивать заднюю крышку. — Не работает, — тихо добавил он. — Больше не работает. С часами все в полном порядке, а контакт отогнут назад. Эта штуковина может протикать до второго пришествия и даже фейерверка не устроит,
— Но как это...
— Экспонат «Б», — Миллер вроде бы и не слышал его. Он открыл коробку с детонаторами, бережно извлек капсюль из специального ватного гнезда и поднес к самым глазам. Потом поглядел на Меллори. — Устройство с гремучей ртутью, начальник. Всего шесть гранов, но этого достаточно,
чтобы оторвало пальцы. Чертовски чуткая штука: стукни слегка, сразу срабатывает. — Он разжал пальцы, и капсюль упал на пол. Меллори инстинктивно зажмурился и откинулся назад, когда американец с размаху ударил по капсюлю тяжелым кованым каблуком. Однако взрыва не последовало. Не случилось буквально ничего. — Вот. Тоже не слишком хорошо работает, не так ли, начальник? Сто против одного, что и остальные пусты. — Он достал пачку сигарет, зажег одну, поглядел на вьющийся вокруг свечи дым и только после этого спрятал пачку в карман.
— Ты хотел еще что-то показать мне, — спокойно напомнил Меллори.
— Да, я хотел показать вам и еще кое-что, — голос Дасти был таким ледяным, что у Меллори пробежал холодок между лопаток. — Я хотел показать вам шпика, предателя, самого злостного, увертливого и двуличного ублюдка, которого я когда-нибудь видел. — Янки извлек из кармана бесшумный пистолет и крепко держал его в руке. Дуло пистолета было нацелено прямо в сердце Панаиса. Он продолжал еще спокойнее, чем до этого: — Иуда-предатель ничто по сравнению с этим другом, начальник. Сними-ка куртку, Панаис.
— Какого черта ты вытворяешь? Спятил, что ли? — Меллори направился к нему, злой и ошарашенный, но наткнулся на вытянутую руку Миллера, жесткую, как железная решетка. — Что за чертова чепуха? Он и английского-то не знает!
— А может, все-таки знает? Вот почему он пулей выскочил из пещеры, когда Кейси сообщил, что услышал снаружи какие-то звуки... и вот почему он первый сбежал из рощи. Вы же отдавали приказ по-английски? Сними-ка куртку, иуда, или я прострелю тебе руку! Даю две секунды.
Меллори хотел схватить Миллера за руку, но не сделал ни шагу, увидев лицо Панаиса: зубы оскалены, в угольно-черных глазах смертельный блеск. Меллори ни разу не видал такой злобы на человеческом лице. Злобы, мгновенно сменившейся болью, тоской и безнадежностью, когда пуля тридцать второго калибра впилась чуть повыше локтя.
— Еще две секунды и — вторую руку, — деревянным голосом сказал Миллер.
Но Панаис уже срывал с себя куртку, не спуская с Миллера темных звериных глаз. Меллори невольно вздрогнул и поглядел на Миллера. Безразличие. Только это слово и годилось, чтобы передать выражение лица американца. Безразличие. Сам не понимая почему, Меллори почувствовал, как по спине опять побежал холодок.