— Вот и все, — произнес он. — Нам снова нужно идти. — Легко направился к выходу, пожелав присутствующим спокойной ночи. У самой Двери остановился, выглянул наружу и нетерпеливо пошарил по карманам, словно искал чего-то.
Ночь безветренна. Идет дождь. Очень сильный — капли дождя высоко отскакивают от булыжника мостовой. Насколько можно разглядеть, улица пустынна. Удовлетворенный этим, Меллори крепко выругался и повернул обратно. Лицо приняло сосредоточенное выражение. Он пошел прямо к столу, за которым только что сидел. Рука покоилась в просторном внутреннем кармане куртки. Мельком взглянув на Дасти, заметил, что тот поднимается, отодвигая стул. Мгновенно остановился, В трех фута» от столика немцев. Лицо прояснилось. Рука уже не искала ничего.
—- Ни с места! — тихо произнес он по-немецки, и слова его были не менее угрожающи, чем сорокалятимиллдметровый кольт, направленный на солдат. — Мы Отчаянные парни. Кто двинется, будет убит.
Солдаты окаменели. Лица их застыли без всякого выражения, глаза расширились от удивления. Неожиданно немец, который сидел ближе к стойке, мигнул и дернул плечом. В тот же миг застонал от боли. В руку его впилась пуля: тихий хлопок бесшумного пистолета Миллера не могли услышать за дверью.
— Извините, начальник, — просительно сказал Миллер. — Быть может, он просто страдает пляской святого Витта, — он с интересом взглянул на искаженное болью лицо, на темную кровь, сочащуюся сквозь скрюченные пальцы зажавшей рану руки. — Но, похоже, он уже вылечился.
— Да, он вылечился, — согласился Меллори с мрачным видом и повернулся к высокому меланхоличному человеку с тонким лицом и усами китайского мандарина, угрюмо свисавшими к уголкам губ. Это был трактирщик. Меллори заговорил по-гречески: — Немцы понимают по-гречески?
Трактирщик покачал головой. И бровью не повел. Будто событие не производит на него никакого впечатления, будто вооруженные нападения в его таверне — правило, а не исключительный случай.
— Они — нет! — презрительно ответил он. — Быть может, по-английски немножко?.. Да, по-английски говорят, это точно. Но не по-нашему. В этом-то я уверен.
— Хорошо. Я британский разведчик. У вас есть место, куда можно спрятать немцев?
— Вы этого не должны делать! Меня же убьют за это! — слабо запротестовал трактирщик.
— О нет, не убьют, — Меллори скользнул за прилавок, и дуло его пистолета уперлось в грудь трактирщика. Со стороны никто не мог бы усомниться, что греку угрожают, и угрожают всерьез.
Никто, кроме видевших, как Меллори подмигнул трактирщику. — Я свяжу вас вместе с ними. Идет?
— Ладно. Там, в конце стойки, люк. Лестница в погреб.
— Что ж. Годится. Я наткнусь на него случайно, — Меллори зло и сильно, совсем по-настоящему, толкнул трактирщика. Тот зашатался. Меллори перепрыгнул через стойку, подошел к певцам в углу комнаты. — Убирайтесь домой, — быстро сказал он. — Вот-вот наступит комендантский час. Идите через черный ход и помните: вы ничего не видели. Понятно?
— Понятно, — ответил парень, который играл на бузуко, ткнул пальцем в своих товарищей и улыбнулся. — Плохие люди, но зато хорошие греки. Может, мы вам будем полезны?
— Нет! — решительно ответил Меллори. — Подумайте о своих семьях. Солдаты вас опознают! Они ходят сюда каждый вечер. Они, должно быть, хорошо вас знают, так ведь?
Парень кивнул.
— Тогда убирайтесь. И все-таки... спасибо!
Через минуту в сумеречном, освещенном свечой подвале Миллер ткнул ногой ближайшего солдата, подходящего по сложению.
— Раздевайся.
— Английская свинья! — гаркнул немец.
— Не английская! — возразил Миллер. — Даю тебе полминуты, чтобы ты снял китель и штаны.
Солдат злобно выругался, но с места не двинулся. Фриц был смелым парнем, но церемониться с ним времени не оставалось. Дасти хорошенько прицелился и нажал курок. Снова раздался мягкий хлопок, и солдат тупо уставился на дыру в кисти левой руки.
— Нельзя же портить эту чудесную форму, не так ли? — словоохотливо пояснил Миллер. И стал поднимать пистолет. Солдат уставился в черный зрачок дула. — Следующая пуля между глаз! — небрежно брошенные слова звучали убедительно. — Тогда не много потребуется времени, чтобы снять форму с тебя.
Но солдат уже срывал китель, рыдая от бессильного гнева и боли.
Еще через пяток минут Миллер и Меллори, облаченные в немецкую форму, открыли дверь трактира и осторожно выглянули на улицу. Дождь, казалось, припустил еще сильнее. Кругом ни души. Меллори жестом позвал Дасти и закрыл дверь. Вместе вышли на средину улицы и, не прячась, зашагали к своим. Через полсотни ярдов они уже прошли площадь, повернули направо, миновали южную сторону, затем взяли левее и двинулись по восточной, не задерживаясь у дома, где их ожидали товарищи. Из приоткрытой двери Лука протянул им на вытянутой руке два тяжелых немецких рюкзака, набитых веревками и шнурами, проводами, взрывчаткой и другой необходимой канителью. На ходу они подхватили рюкзаки, а через несколько ярдов внезапно нырнули за две огромные пивные бочки, оставленные возле двери в парикмахерскую. Отсюда хорошо видно часовых, которые ежились под холодным дождем в ожидании смены, менее чем в ста ярдах от них.
Все рассчитали до секунды. Меллори едва затянул потуже поперечный ремень рюкзака, как ярдах в трехстах от них раздались несколько взрывов и автоматная очередь, заглушенная новыми взрывами. Андреа отлично справился со своей частью дела, используя гранаты и самодельные бомбы.
Широкий луч прожектора вспыхнул над воротами. Они затаились за бочками. Луч протянулся по кромке высокой стены. Стал отчетливо виден каждый шип колючей проволоки. Лучше, чем днем. Меллори и Миллер обменялись угрюмыми взглядами. Панаис сказал правду: они бы застряли в проволочном заграждении, как мухи на липучке, а пулеметы прикончили бы их в доли секунды.
Меллори подождал еще с полминуты. Толкнул Миллера в плечо, вскочил и сломя голову побежал через площадь. Наперевес, как копьеносец, держал он бамбуковый шест с крючком. Американец громыхал сапогами следом. Через несколько секунд они были у ворот форта. Испуганные часовые встретили их перед самым входом.
— Все к Ступенчатой улице! — закричал Меллори. — Чертовых английских диверсантов накрыли в одном из домов. Нам нужно несколько минометов. Скорее, черт возьми, скорее!
— Но ворота! — возразил было один из часовых. — Мы не можем их оставить! — У него не возникло и тени подозрения: в таких обстоятельствах — почти полная темнота, дождь, солдат в немецкой форме, прекрасно говорящий по-немецки, несомненная очевидность того, что рядом идет бой, — при всем этом вряд ли он мог усомниться в правдивости говорящего.
— Идиот! — заорал Меллори. — Болван! От кого их охранять? Эти английские свиньи на Ступенчатой улице. Их необходимо уничтожить. Ради бога, скорее! — отчаянно завопил он. — Если диверсанты опять ускользнут, меня отправят на русский фронт!
Меллори уже положил руку на плечо немца, приготовившись иным способом наставить того на путь истинный. Но крайних мер не потребовалось: двое солдат торопливо перебежали через площадь и вскоре исчезли в иссеченной дождем в темноте. Через несколько секунд Меллори и Миллер были уже в самом форте.
Вокруг творилась обычная в таких случаях суета — целеустремленный беспорядок, который можно было ждать от испытанных немецких солдат Альпенкорпуса. Выкрикивались команды и раздавались свистки. Заводились моторы. Сержанты сновали взад-вперед, выстраивая своих людей или впихивая их в автомобили. Меллори и Миллер пробежали два-три раза мимо группы солдат, сгрудившихся у бортов грузовика. Им спешить не было нужды, но вид спокойно шагающих солдат наверняка вызвал бы подозрение. Так что и они вынуждены были побегать в этой суете. Вот они и бегали, стараясь прятать лица в особенно освещенных местах. Миллер очень чисто и с искренним чувством ругался по-немецки. Он не привык к такому способу передвижения...
Справа остались две казармы, слева промелькнуло здание электростанции, потом — справа — орудийный склад и, наконец, — опять слева — гараж отдела охраны форта. Они карабкались вверх в почти полной темноте, но Меллори ориентировался отлично: так крепко запомнились точные описания Влакоса и Панаиса, что совершенно свободно он определил верное направление.
— Что это там, начальник? — Дасти поймал Миллера за руку и указал на большое круглое здание, мрачно маячащее в темноте. — Местный мавзолей?
— Водный резервуар, — коротко пояснил Меллори. — Панаис утверждал, что в бак вмещается примерно полмиллиона галлонов воды. В случае чего водой можно моментально залить артиллерийский склад. Он прямо под ними. — Меллори указал на приземистое коробчатое сооружение чуть поодаль. Единственный вход в склад. Закрыт. Охраняется.
Они приблизились к казармам старших офицеров. Кабинет коменданта находился на втором этаже, окнами к массивной и прочной железобетонной наблюдательной вышке, сооруженной прямо над двумя орудиями, упрятанными в скале. Меллори остановился, нагнулся, схватил горсть грязи и размазал по лицу. Миллеру приказал сделать то лее.
— Маскировка, — подытожил он. — Эксперты разведки, пожалуй, сочли бы такой способ слишком элементарным. Но это должно сработать. Свет внутри чуть посильнее, чем здесь.
Он побежал вверх по лестнице, как угорелый, вломился в двери с такой силой, что чуть не сорвал их с петель. Часовой у ящика с ключами изумленно уставился на него и направил автомат в грудь.
— Опусти эту штуку, идиот чертов, — свирепо рявкнул Меллори. — Где комендант? Быстро, болван! Вопрос жизни и смерти!
— Герр... герр комендант, — начал, запинаясь, часовой, — он ушел. Все ушли. Минуту назад.
— Что? Все ушли? — Меллори вперился в немца прищуренными угрожающими глазами. — Ты сказал, что все ушли? — тихо спросил он.
— Да... Я... я уверен в этом... они все... — он умолк, заметив, что Меллори уставился на что-то за его спиной.
— А кто это там? — свирепо спросил Меллори, не дав простофиле опомниться.