— Адмиралтейство придерживается другого мнения, иначе бы его не назначили командиром лодки.
— И все равно он ублюдок, — проворчал Килли. — Совершенно невозможно предугадать, как он поведет себя, какой фортель выкинет. То он весел и приветлив, а через минуту готов перегрызть тебе горло.
— Стыдно за него. Да он и сам, наверное, не рад — легко ли жить с таким характером, то и дело ставить себя в идиотское положение? Взять хотя бы этот скандал, который он только что учинил на виду у впередсмотрящих и сигнальщика. Ничем не оправданное хамство!
Офицеры стояли на мостике, укрытые густой темнотой. Под ними смутно вырисовывался во мраке длинный корпус лодки, медленно покачивающейся под юго-западным ветром. Незадолго до окончания вахты курс был изменен. Саймингтон доложил об этом Шэдде, но командир не поднялся на мостик.
В два часа утра все еще царила глубокая темнота; ветер усилился, и море вспенилось мелкими, быстро бегущими волнами. По ранее отданному Шэдде распоряжению скорость была увеличена до двадцати узлов. Перед сменой вахты всё на лодке пришло в движение, на мостик то и дело поднимались люди с докладами и рапортами. Саймингтона сменил первый помощник командира Каван, а он сам и Килли, усталые и промокшие, спустились в отсек центрального поста. В штурманской рубке они проверили показания радиолокаторов, Саймингтон сделал запись в вахтенном журнале, а Килли сравнил показания эхолота с проложенным на карте курсом. Лишь после этого они отправились в свою крохотную каюту, где вместе с ними помещался еще и Аллистэр.
Засыпая, Килли думал об Аните. Девочка что надо! Жаль, что ее проклятая подружка не отходила от них ни на шаг… Увидятся ли они когда-нибудь снова?
Саймингтон, расстроенный и усталый, долго не мог заснуть. За что Шэдде ненавидит его? И сколько можно терпеть его выходки? Он вспомнил вечеринку в Скансене. Одним из ее последствий и была отвратительная сцена, только что устроенная на мостике командиром. Всякий раз, когда Саймингтон начинал думать о своем командире, перед ним отчетливо вставало лицо с твердым, словно разрубленным посредине подбородком с продолговатой коричневой бородавкой…
ГЛАВА ВТОРАЯ
Во второй половине дня, перед вечеринкой в Скансене, они побывали в Сальтсшосбадене, а потом вернулись в Стокгольм и вечером распрощались со шведами у моста Скепсхольм.
Саймингтон и Килли хотели побывать в старом городе, но Каван и врач решили, что это слишком далеко, и, в конце концов приняли решение провести время в ресторане.
Обстановка в ресторане оказалась приятной — ароматный табачный дым, смех, музыка женщины… Нет, что бы там ни было, а в Стокгольме можно хорошо провести время!
Из ресторана они направились по Страндвагену к порту. Стоял май, и со Штроммена дул холодный ветер. Возвращаться на корабль было еще рано. Они наняли такси и поехали в Скансен. Некоторое время бродили среди старинных крестьянских домов, мельниц и колоколен, посмотрели народные танцы, потом, почувствовав усталость, решили отдохнуть в ресторане «Соллиден». Свободных мест не оказалось, и Килли отправился добывать столик, но метрдотель лишь развел руками:
— Невозможно. Вы же сами видите.
— Но мы гости из Англии!
— У нас в Скансене только гости и бывают, — пожал плечами швед.
Килли вернулся к друзьям и сообщил им о провале своей миссия. Выслушав его, доктор заявил, что сейчас же все устроит. О’Ши был ирландцем и после обильного возлияния чувствовал себя способным на любой подвиг.
— Ждите меня здесь, — наказал он. — Я говорю по-русски.
— Ну и что из этого? — зевнул Каван. — Мы же не в России.
О’Ши отыскал метрдотеля и на ломаном русском языке с серьезным видом заявил, что для русской делегации нужен столик. Оказалось, метрдотель немного понимал по-русски. Он задумчиво поскреб подбородок и удалился. Через несколько минут офицеры сидели за столиком.
Спустя полчаса к ним подсели Шэдде и валлиец Рис Эванс — главмех «Возмездия», самый «старый», в свои тридцать девять лет, моряк на борту лодки. С Шэдде они впервые встретились, когда лодка еще строилась, вместе спускали ее на воду, вместе проводили ходовые испытания, вместе принимали.
Шэдде и Эванса связывали дружба и взаимное уважение, хотя они были совершенно разными людьми. Шэдде был потомственным моряком, воспитанником привилегированного Дартмутского военно-морского колледжа и колледжа морского штаба; коренастый, невозмутимый Рис Эванс родился в одном из наиболее промышленных районов Уэльса, в долине Ронды, и прошел на военной службе трудный путь от старшины машинного отделения до инженер-капитан-лейтенанта.
Оркестр умолк, и площадка для танцев опустела. В зале, направляясь к ним, появился Килли с молоденькой шведкой под руку. Девушка весело смеялась, прикидываясь смущенной какой-то репликой спутника.
Каван, не таясь, подмигнул Килли. Тот с деланным негодованием сдвинул брови, бросил холодное «Сэр?» и, не ожидая ответа, снова увлек девушку на танцевальную площадку.
Шэдде был в превосходном настроении. Он без умолку болтал, перескакивая с одной темы на другую, а то вдруг принимался смеяться. Офицеры из вежливости смеялись вместе с ним… или, может, над ним? Каван исподволь наблюдал за своим командиром. Надолго ли ему хватит такого настроения? Услышав, что офицеры заказали сандвичи с курятиной, Шэдде велел официанту подать шампанское.
— Курятину нужно обязательно запивать шампанским, — заявил он.
«На какие это средства он заказывает шампанское? — подумал Каван. — На одно жалованье так не разгуляешься. Видимо, у него есть какие-то побочные источники дохода… Кстати, зачем вообще он заказал шампанское? Пустить пыль в глаза?»
— И как только ему удается знакомиться с такими красавицами? — спросил Шэдде, кивая на Килли и его девушку.
— По-моему, для этого не требуется особых талантов, — ответил Каван. — Они охотно идут навстречу.
— Него не понимаю, того не понимаю, — покачал головой Шэдде. — Ведь он же настоящий болван.
— Девица как будто придерживается иного мнения. Вы только взгляните на них.
— А вообще-то, какое все это имеет значение? — вздохнул Рис Эванс. — Все равно мы завтра уходим.
— Разве уже все исправили? — поинтересовался Каван.
Глаза Эванса потемнели от гнева, но он сдержался и, отвернувшись, ответил:
— Если вы имеете в виду конденсационную установку, то завтра к полудню ее приведут в порядок.
«Почему Каван всегда с таким наслаждением насмехается надо мной, вечно отпускает колкости в мой адрес? — подумал Эванс. — Постоянно издевается над моими машинами, постоянно задирает нос, словно первый помощник командира лодки — эго всё, а главмех — ничто!..»
— Ваш реактор еще действует? — осведомился доктор.
— Не задавайте нескромных вопросов, — остановил его Каван. — Наш главмех — человек весьма чувствительный.
Шэдде обвел взглядом переполненный зал ресторана.
— Как вам удалось получить столик? Мы не сумели.
— Доктор говорит по-русски.
— Ну и что? — нахмурился Шэдде.
Рис Эванс начал было объяснять, но командир перебил его.
— Шведы — народ ловкий, — заметил он. — Мы ведем войны, а они наживаются. В последнюю войну они торговали со всеми воюющими сторонами, не делая между ними никакого различия. Теперь они побаиваются русских, и не без причин.
Рис Эванс покачал головой и подмигнул доктору.
— Не думаю, сэр, — сказал он. — Как раз никаких причин для этого у них пет. К тому же они всегда могут рассчитывать на Запад.
Хорошее настроение Шэдде мигом испарилось.
— Да? — холодно спросил он. — Вы действительно так считаете? Я думаю иначе. Запад погружен в спячку. Слишком долго мы делаем вид, будто все спокойно, слишком мы разжирели… Чтобы выжить, надо рисковать…
— Как вас понимать, сэр? — спросил Эванс.
— А вот как, — Шэдде наклонился к нему, глаза его заблестели. — Мы напуганы… Точнее, наши политики напуганы до смерти. Они всегда хотели и действовали только наверняка, всегда проявляли чрезмерную осторожность, а чрезмерная осторожность никогда еще не приносила успеха.
— Но не может же Запад ни с того ни с сего напасть на Россию? — возразил О’Ши. — Это вызвало бы возмущение во всем мире. В наше время так не делается.
Шэдде с подозрением взглянул на врача. Не издевается ли тот над ним?
— Вот именно, — холодно подтвердил он, чуть помедлив. — Запад не может. Не может потому, что мы связаны всякими нелепыми условностями, вроде вашего «так не делается». И поэтому-то мы и погибнем в один далеко не прекрасный день. Между тем даже идиоту ясно, что мы можем выбирать лишь одно из двух.
— То есть?
— Либо немедленно начать превентивную войну против России, либо подчиниться русским некоторое время спустя. — Шэдде откинулся на спинку стула. — С наслаждением рисую себе картину, как наш парламент или конгресс США в торжественной обстановке обсуждают этот вопрос, как проходит голосование и как объявляется решение начать войну против России, Замечательный будет день!
Шэдде говорил во весь голос, и сидевшие за соседними столиками стали прислушиваться к его словам.
Саймингтон зевнул. Затеянный Шэдде разговор лишал вечер всякого интереса. Подобные рассуждения командира он не раз слышал и раньше, и они порядком ему наскучили. Шэдде буквально помешался на мысли о необходимости немедленно сокрушить Россию и в разговорах на эту тему часто доходил до абсурда…
В ресторане появилась высокая девушка в платье золотистого цвета, и Каван уставился на нее широко раскрытыми глазами. Как похожа! Такие же темные волосы, такой же профиль… Может, это Сьюзен? Девушка повернулась лицом к нему, и он разочарованно откинулся назад. Нет, это не Сьюзен. С ним часто так бывало. Он понимал, что это глупо, но ничего не мог поделать с собой. В каждой высокой темноволосой женщине он обязательно видел Сьюзен. Его размышления прервал оркестр. На танцевальной площадке появились пары. Саймингтон поднялся из-за стола.