Допив какао, Шэдде выключил фонарик и подошел к краю мостика, выходившему на корму. Серые тона раннего утра стали сменяться розовыми, и вместе с разгорающимся рассветом улучшилось настроение Шэдде. Не то наступление дня, не то горячее какао породили у него ощущение благополучия, а утренняя свежесть помогла хоть на время забыть о тревоге и озабоченности, охвативших его ночью. Сейчас его окружало то, что он понимал и знал, — ничего двуличного, ничего дурного. Он вернулся на носовую часть мостика, взглянул вниз, на блестевший от воды корпус лодки, и, повернувшись спиной к ветру, прислонился к ограждению. На фоне розовато-серых облаков четко вырисовывались перископ и антенна радиорубки. Над Шэдде, неустанно ведя поиск, вращалась антенна радиолокатора; снизу доносились приглушенный гул турбин и равномерные удары волн о борта корабля.
— Хотите закурить, первый? — спросил он и достал портсигар.
— С удовольствием, сэр.
Некоторое время они молча курили.
— Какой смысл обладать подобным чудовищем и не иметь возможности применить его на деле? — прервал молчание Шэдде.
— Вы имеете в виду наш корабль?
— Да.
— Но разве ничего не значит сам факт, что подобные корабли у нас есть? Ведь они же представляют собой… как это называется… да, средство устрашения. Вы, если я правильно понял, недовольны тем, что это средство устрашения пока не приводится в действие? А я хочу верить, что и необходимости в этом никогда не возникнет.
— Вот в этом-то и беда! Десятки миллионов фунтов стерлингов, выброшенных на ветер, изумительные приборы и механизмы, высококвалифицированные специалисты… А люди, подобно вам, считают, что никогда не возникнет надобности привести все это в действие. Вот вы, первый помощник командира корабля, англичанин. Неужели вы не предпочитаете умереть стоя, вместо того чтобы жить на коленях? Влачить существование под пятой этих… — Шэдде кивнул подбородком в сторону востока. Вначале этот жест озадачил Кавана, но он тут же сообразил, что командир имеет в виду Советский Союз.
Шэдде помолчал, потом, не ожидая ответа Кавана, заговорил о своем «ровере» и о путешествии на нем по Франции, которое он хотел совершить во время очередного отпуска. Этот автомобиль был предметом оживленных пересудов в кают-компании. Офицеры хорошо знали, что Шэдде жил лишь на жалованье, однако с некоторых пор у него, видимо, появились какие-то дополнительные источники дохода, поскольку он приобрел хотя и не новый, но еще вполне приличный «ровер».
Солнце поднялось уже довольно высоко, когда Шэдде наконец ушел с мостика.
Баддингтон, как обычно, поднялся рано. Вскоре после семи он захлопнул книгу, которую читал, и направился в кают-компанию. Он собирался написать письмо жене и отправить его с первой же почтой, а потом пройти на мостик и полюбоваться красками начинающегося дня. Он постоял некоторое время в отсеке центрального поста, всматриваясь в экран радиолокатора. Накануне вечером лейтенант Саймингтон объяснил ему, как разбираться в показаниях прибора. Баддингтон вновь и вновь подивился тому, с какой четкостью отражаются на экране береговая линия и суда, находящиеся в пределах радиолокационной видимости. Он мысленно похвалил себя за то, что так быстро научился «читать» отражения на экране локатора.
Направляясь в кают компанию, Баддингтон увидел я услышал нечто такое, что заставило его замереть на месте. У двери в буфетную спиной к нему стояли вестовые Таргет и Миллер. Таргет что-то держал перед собой, а Миллер, вытянув шею, пытался это рассмотреть. До Баддингтона донесся шепот Миллера:
— Лучше минут через десять, в продовольственной кладовой. Здесь нас того и гляди застукают.
Заметив время — 07.08, Баддингтон кашлянул и вошел в кают-компанию. Вестовые отскочили друг от друга и поздоровались с ним. Дасти Миллер быстро спрятал за спину левую руку, но Баддингтон успел заметить, что он держит в ней коричневый пакет. Пятясь, вестовой скрылся в буфетной и, тихонько насвистывая, принялся что-то прибирать. Баддингтон уселся поудобнее в кресло и погрузился в чтение журнала.
Спустя несколько минут Миллер покинул буфетную и вышел из кают-компании, а вскоре за ним последовал и Таргет. Баддингтон снова взглянул на часы: 07.13. Он продолжал делать вид, что поглощен чтением журнала, но в 07.20 поднялся к прошел в отсек центрального поста. Маленький и неприметный, он носил башмаки на резиновых подошвах и передвигался бесшумно. Затем он спустился на среднюю палубу, где находилась продовольственная кладовая, укрытая сейчас от него стальной стенкой перископного колодца. Баддингтон прокрался по коридору и оказался почти рядом с дверью продовольственной кладовой. Оттуда слышался тихий разговор.
Время было дорого, в любую минуту в коридоре мог появиться кто-нибудь из экипажа. Делая вид, что он углублен в чтение объявлений на висевшей тут доске, Баддингтон внимательно прислушивался к доносившимся до него обрывкам разговора. Говорил Таргет, но Баддингтон мог разобрать лишь отдельные фразы, показавшиеся ему довольно-таки странными.
— …ты уверен, Дасти, что здесь никто не найдет?.. Поставь банки сверху… рискованное дело… агенты… двое в Портсмуте… большие деньги за такие негативы…
Потом заговорил Миллер так же непонятно и неразборчиво:
— …понимаешь, черт возьми… портовая полиция… вечно они суют нос… однако рискнуть все равно стоит… должен же человек как-то жить, не так ли… посмотрим, что можно будет сделать в Копенгагене…
Баддингтон решил, что слышал достаточно, и поспешил покинуть свой пост. Вернувшись в каюту, он сейчас же закрыл дверь на ключ.
В 07.35, когда «Возмездие» находилась в двадцати трех милях южнее Эландского рифа, на мостике появился Шэдде. Лодка по-прежнему шла в надводном положении курсом 205 градусов, на который легла в 06.20. Усилившийся юго-западный ветер вздымал короткие крутые волны, и корабль иногда вздрагивал от их ударов.
Вахту несли Уэдди и Бэгнелл. Вдали, справа по борту, было видно побережье Швеции, тянувшееся на запад, а затем на юг. Время от времени их обдавал дождь мелких брызг, долетавших с носа лодки; клеенчатые плащи офицеров тускло отсвечивали в лучах неяркого солнца.
Шэдде побывал затем в радиорубке, потом в ракетном отсеке, после чего зашел в центральный пост и, не обращаясь к операторам, ознакомился с показаниями радио- и гидролокаторов. Так он вел себя всегда, и это никого не удивляло. Несколько минут, сосредоточенно сдвинув брови, он изучал карту, потребовал последние данные эхолота и сравнил их с данными карты, а затем написал на бланках две записки. Одну из них он передал в радиорубку главстаршине радисту Грэйси для немедленной отправки. Радиограмма была адресована командующему подводными силами, и Шэдде докладывал в ней о времени предстоящего погружения и всплытия «Возмездия». Вторую он тщательно сложил вчетверо и стал ждать. Минуты через две, после того как из радиорубки донесся стук передатчика, он передал записку вызванному вестовому, приказал немедленно вручить вахтенному офицеру, а сам снова отправился к радиолокатору.
— От командира, сэр, — доложил вестовой вахтенному офицеру, передавая ему бланк.
«Приказываю произвести погружение по учебной боевой тревоге. Выполняйте», — прочитал Уэдди.
Две секунды потребовалось Уэдди, чтобы подбежать к штурманскому столу, и еще две, чтобы определить, что глубины по курсу следования подводной лодки составляют от ста сорока до двухсот сорока футов. Одной рукой он схватил со стола карты, другой тут же вдвинул его в специальный проем в стенке мостика. Скомандовав: «Очистить мостик!», Уэдди подскочил к переговорной трубке и крикнул: «Погружение! Погружение! Погружение!» Одновременно он нажал кнопку ревуна, пронзительные звуки которого сейчас же послышались во всех отсеках корабля. Экипаж мгновенно занял посты для погружения. Впередсмотрящие, сигнальщик и Бэгнелл кубарем скатились по трапу, за ними последовал и Уэдди, предварительно задвинув переговорную трубку, задраив за собой рубочный люк и с силой заведя скобы. Как только он спустился, сигнальщик проделал то же самое с нижним люком.
Торопливо направляясь на свой пост, сигнальщик налетал на бежавшего навстречу моряка, и тот свалился на сидевшего у горизонтальных рулей старшину.
— Смотри, куда топаешь! — добродушно крикнул старшина.
Лодка погружалась несколько носом вниз, и как только оказалась под водой, покачивание ее прекратилось. Саймингтон и доктор стояли возле штурманского стола; лишь мерный гул турбин нарушал тишину отсека. Аллистэр, как третий помощник командира, находился у главного счетно-решающего прибора управления огнем, куда поступали данные о курсе, скорости и прочие. Каван стоял позади рулевых-горизонтальщиков, внимательно следил за показаниями глубины и руководил работой помп, обеспечивающих правильный дифферент.
— Поднять перископ! — послышалась команда Шэдде. Он быстро оглядел горизонт и остановил взгляд на грузовом пароходе милях в двух впереди и справа по борту.
— Опустить перископ! Торпедная атака!
Отдав команду, Шэдде быстро сложил ручки перископа и отошел в сторону.
— Пятнадцать градусов право руля! Курс два-три-ноль! Шесть узлов!
Рулевой и вахтенный у машинного телеграфа повторили приказ, и гул турбин несколько изменился из-за уменьшения скорости лодки.
— Поднять перископ! — скомандовал Шэдде через несколько минут. — Так держать! Дистанция две тысячи семьсот! Опустить перископ! Цель слева двадцать. Угловой цели — пятнадцать! Дайте элементы движения цели курсом тридцать.
Стоявший позади Шэдде старшина определил пеленги и громко сообщил третьему помощнику. Тот немедленно заложил их в главное счетно-решающее устройство.
— Курс один-восемь-пять, сэр! — через несколько секунд доложил он.
— Курс один-восемь-пять! — приказал Шэдде, и когда рулевой повторил его команду, распорядился: — Приготовить все торпедные аппараты к залпу!.. Средняя глубина? — минуту спустя быстро спросил он.
Аллистэр ждал этого вопроса и без заминки сообщил необходимые данные. Едва Шэдде успел повторить их, как из машинного отделения послышался звонок. Старшина бросился было к телефону, но споткнулся о комингс люке и упал. Кто-то из моряков хихикнул.