Шэдде шагал по каюте, сжимая руки за спиной.
— Не беспокойтесь. Все это у меня имеется. Я за всех прослежу.
Наступило долгое молчание, прерванное наконец Грэйси:
— Это все, сэр?
Командир не ответил; казалось, он был озабочен, и Грэйси хотел было повторить вопрос, как вдруг Шэдде остановился.
— Все? — повторил он, словно пытаясь что-то вспомнить. — Да, пожалуй, все. За исключением… — он обернулся к радисту, и его воспаленные глаза, казалось, впились в главстаршину. — Никому об этом ни слова. Понимаете? Ни слова!
— Слушаюсь, сэр.
— Хорошо. Очень хорошо.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Перед отходом из Копенгагена главмех Рис Эванс и мистер Баддингтон прошли в рулевое отделение. Закрыв за собой водонепроницаемую переборку, они тщательно осмотрели крышку левого цилиндра, то опуская, то вновь подтягивая запор, дренажный спуск и запорную контргайку. Они проделали это не один десяток раз при самых различных положениях рулевого устройства.
— Весьма вам благодарен, — сказал наконец мистер Баддингтон.
Главмех почесал в затылке.
— У меня нет ни малейшего представления, зачем все это понадобилось, но надеюсь, что это вам пригодилось.
— О, конечно! — воскликнул мистер Баддингтон с несвойственной ему живостью. — Весьма пригодилось! Я потерял много времени между Стокгольмом и Копенгагеном, но именно тогда у меня зародилась одна идея. А сегодняшние поиски, в которых вы так любезно помогли мне, дали вене возможность найти то, что я искал.
— Не хочу совать нос в ваши дела, но… — Главмех пристально посмотрел на собеседника. — Вы думаете, что вашего человека?
Нет, нет еще! — поспешно отозвался мистер Баддингтон. — Но я напал на след…
И тут произошло нечто удивительное. Выходя из рулевого отделения Рис Эванс заметил в дальнем углу какой-то темный предмет. Он сразу бросился ему в глаза, особенно потому, что рулевое отделенно, как правило, содержалось в исключительной чистоте. Никогда и ничего не оставлялось здесь на стальной палубе. Приблизившись, он увидел сложенную вахтенную робу. Он поднял ее и взглянул на нашивку с фамилией.
— Роба Кайля, — обернулся главмех к мистеру Баддингтону. — Должно быть, он забыл ее здесь, когда пьянствовал тут ночью.
Но мистер Баддингтон заметил и еще кое-что: замасленный лоскут серого шелка, торчащий из кармана робы.
К девяти часам утра лодка уже следовала со скоростью семнадцать узлов по окутанному свинцовым туманом Зунду. Корабль возвращался домой, и настроение у экипажа было приподнятое. Через двое суток они придут в Портсмут, и тогда — увольнение домой, встреча с женой, возлюбленной, друзьями, семьей. Во всех отсеках люди обменивались улыбками и весело подтрунивали друг над другом. Завершался еще один патрульный поход, и впереди их ждала Англия, дом и отдых. Пронизывающий ветер потянул с северо-запада, ероша поверхность моря. Время от времени встречались пассажирские лайнеры, а слева и справа по борту тянулись берега Дании и Швеции. Казалось, что лодка плывет по широкой реке, вдоль сочных и зеленых берегов, освещенных слабыми лучами утреннего солнца.
В офицерской кладовой Дасти Миллер по секрету делился с Таргетом умопомрачительными новостями. Доктор в кают-компании невольно слышал их беседу.
— В половине восьмого вызывает меня старик и говорит: «Миллер, отвези этот пакет в полицейский участок инспектору Йенсену. Да поторапливайся, мы отходим в восемь тридцать. Возьми такси за мой счет. И слушай, Миллер, — говорит он, — надеюсь, ты понимаешь, что это поручение конфиденциальное?»
— Бог мой, Дасти, неужели что-то стряслось со стариком? — поразился Дасти.
— Обожди минутку, — важно произнес Миллер. — Я тебе все выложу. Ведь ты не выслушал еще и половины. Когда я добрался в полицию и вручил инспектору пакет, он внимательно рассмотрел бумаги, записал что-то в свой вахтенный журнал и вернул мне. Гляжу, а это водительские права. Потом он завел разговор о нашей лодке и ракетах, начал расспрашивать, что я делаю на борту. Я ответил, что мне, мол, про ракеты ничего не ведомо, что я всего-навсего вестовой, и тогда он тихо, как бы невзначай, спрашивает: «Скажите, а ваш командир любит выпить?»
— И что ты ответил?
— «Как и все моряки, может иногда пропустить стаканчик», — сказал я. Тогда этот остолоп с серьезным видом глядит на меня и говорит: «Сколько же ваш командир может выпить за один раз?»
— Зачем ему это знать? — удивился Таргет.
— Вот именно! Во всяком случае, я осадил его: «Мой командир — человек умеренный во всем. Никогда не видел, чтобы он выпивал больше двух стаканчиков за раз».
— Молодец, Дасти! Чертовы иностранцы! Ишь ловкач выискался!
— Я и сам не терплю полицейских ищеек, — отозвался Миллер.
— Но в чем же дело? Что случилось?
— Ага! — воскликнул Миллер. — Так я и знал, что ты спросишь об этом! Как бы между прочим я говорю инспектору: «Командир просил узнать, что будет дальше».
— И что же он ответил?
— Обожди, обожди, не спеши! Он ответил: «Передайте вашему командиру, что его, возможно, привлекут к ответственности за вождение машины в нетрезвом виде, приведшее к аварии».
В кладовой наступило молчание, которое прервал Таргет:
— Что?! Командира за езду в нетрезвом виде?! Но где же он раздобыл машину?
— Самое интересное! — торжествующе возгласил Миллер. — Я ждал, что ты задашь этот вопрос! Инспектор сказал, что машина принадлежала одной датчанке.
— Ну и что?
— А то, что, когда старик налетел на какого-то дурня, она находилась вместе с ним в машине!
— Старик с заграничной юбкой! — хохотнул Таргет. — Вот это да! Бог мой, представляешь, какие в газете появятся заголовки, если пронюхает «Дейли миррор»? «Командир атомной лодки в пьяном виде попал в аварию, катаясь с датчанкой-манекенщицей». Ну и получит наш старик трепку от своей благоверной!
После Хелсингсборга, когда изменили курс, Шэдде спустился к себе в каюту. Вскоре к нему пришел мистер Баддингтон с неизменной кожаной сумкой через плечо. Шэдде пригласил его сесть. Маленький человечек устроился в кресле и вытащил из кармана два куска серого шелка.
— Ага! — воскликнул Шэдде. — Эванс рассказал мне о вашей находке. Каков вердикт?
— Это вторая половина того куска, который вы обнаружила в рулевом отделении.
— И он оказался в кармане у Кайля? Ну, теперь мы его изловили!
— Боюсь, что нет, сэр, — закашлявшись, произнес мистер Баддингтон.
— Не понимаю…
— Не так все просто. Я признаю, что лоскут серого шелка, обнаруженный в кармане у Кайля, может показаться уликой. Но другие данные опровергают это.
— Например? — сухо спросил Шэдде.
— Пока что, сэр, я предпочел бы сослаться только на одно, — немного помолчав, вымолвил мистер Баддингтон.
— А именно?
— Допустим, что один и тот же человек повинен во всех трех случаях предполагаемого саботажа — в Портсмуте, в Куинсферри и Стокгольме. Это вполне вероятное предположение. Почерк во всех трех случаях одинаков: повреждение механизмов лицом, хорошо знающим их и имеющим к ним доступ. Вы согласны?
Шэдде утвердительно кивнул.
— Может быть, вам будет интересно узнать, сэр, что в двух первых случаях (в Портсмуте и Куинсферри) Кайль имел увольнительную и не был на корабле, когда произошли эти неприятности. Из чего можно заключить, что он не имел к ним никакого отношения.
— Откуда вы это узнали?
— Из журнала увольнений.
Шэдде задумался.
— Ладно. Пусть Кайль не замешан в первых двух случаях, — наконец произнес он. — Но это вовсе не означает, что он неповинен в стокгольмском инциденте. И конечно, этот проклятый шелковый лоскут, который вы обнаружили у него в кармане, является лучшим доказательством его вины…
Мистер Баддингтон отвел в сторону водянистые глазки, но по-прежнему твердо и уверенно сказал:
— Нет, сэр, это еще не улика. Я весьма озадачен, но мне почему-то кажется, что Кайль не тот, кого мы ищем.
Шэдде не скрывал своего недовольства. Он сидел с мрачным видом, барабаня пальцами по столу.
— Послушайте, не хочу быть грубым, но думаю, что вы напрасно усложняете дело. Кто-то отвернул контргайку, сунул ев в тряпку и спрятал за трубами в рулевом отделении, где я я обнаружил ее, когда мы стояли в Стокгольме. Вы согласны с этим?
— Да, — кивнул мистер Баддингтон.
— А сегодня утром вы нашли вторую половину тряпки в кармане у Кайля, и на ней видны следы гидравлической жидкости. Так?
— Да, — вновь согласился мистер Баддингтон.
— И Кайль был одним из тех, кто работал в рулевом отделении за день до отплытия?
— Совершенно верно.
Шэдде повернулся и уставился на собеседника.
— И вы продолжаете утверждать, что это не Кайль?
— Да, сэр.
— Каким же образом у него оказался этот шелковый лоскут?
— Ах! — воскликнул маленький человек из адмиралтейства. — Вот именно это я и хотел бы знать!
Шэдде откинулся в кресле и зевнул.
— Скоро вы это узнаете, — заявил он. — Я намерен допросить об этом Кайля завтра утром. Нет возражений?
— Ни малейших. Ведь нам действительно очень важно это узнать.
— Не хотите ли присутствовать?
Брови мистера Баддингтона удивленно полезли наверх.
— О нет, боже мой, конечно, нет, сэр! Какое отношение имеет к этому делу специалист по кондиционированию воздуха?!
Шэдде нахмурился.
— Вы правы. Глупо было предлагать вам это.
У Грэйси было муторно на душе, несмотря на скорое возвращение домой. Он сидел в радиорубке, листая бортжурнал и переговариваясь с дежурным радистом, но мысли его витали далеко отсюда. С того самого утра, как командир вызвал его к себе, он почти не спал. Перед ним возникла неразрешимая задача. Все в нем восставало против идеи использовать систему связи для передачи ложных сообщений независимо от цели, которую преследовал Шэдде. Такие радиограммы подвергали риску всю систему безопасности, всю секретность в отношении запуска ракет. Но главное, Грэйси не желал никаких нарушений. Однако годы службы на флоте, военная дисциплина и его лояльность по отношению к командиру не оставляли ему выбора; он должен был выполнять распоряжения командира корабля. Он не знал, на что решиться. Может быть, он боялс