— Никакого шума? — с некоторым облегчением спросил мистер Баддингтон.
— Почти. Когда в пусковую шахту зальется вода сразу же после выхода ракеты, вы услышите только рокот воды и шипение стравливаемого воздуха. Это происходит автоматически, чтобы не нарушился дифферент лодки. Иначе бы мы выскочили на поверхность, как пробка.
— Понятно, — несчастным голосом произнес мистер Баддингтон, — А что еще? Лодку тряхнет?
— Вы почувствуете изменение в положении лодки. После запуска ракет она слегка всплывет, затем снова примет прежнее положение, когда вода заполнит шахты и уравнительные цистерны.
— Понятно, — повторил мистер Баддингтон с отсутствующим видом. Перед его мысленным взором возникли Аннабель и Розмари. Они бежали по садовой дорожке ему навстречу. «Папа! Папочка приехал!» — кричали они, радостные и запыхавшиеся.
С тяжелым сердцем вернулся он к себе. «Как это ужасно! Как ужасно!» — в отчаянии повторял он.
Оба вестовых входили в аварийную команду. Они должны были находиться в кают-компании, в поле зрения центрального поста, чтобы по первому зову явиться туда. Для них это были тревожные минуты ожидания. Остальные члены экипажа выполняли свои обязанности, которые отвлекали их, но оба вестовых стояли в дверях, наблюдая за нервной деятельностью в центральном посту.
Таргет ковырял спичкой в зубах, не сводя взора с часов кают-компании.
— Ноль-ноль ноль четыре, — произнес он. — Еще шесть минут…
— Хорошо, что я не разношу сейчас виски в кронштадтской кают-компании, — промолвил Миллер.
Таргет с сомнением обернулся к нему:
— А разве у красных имеются кают-компании?
— А ты как думал? Конечно. Ведь у них есть офицеры.
— Это одно, а кают-компания совсем другое.
— Должны быть, — решительно заявил Миллер.
Наступило молчание.
— Как-то странно вот так стоять здесь и ждать… — наконец произнес Миллер, — пока Гай Фокс примется за свое дело.
— Да, — кивнул Таргет.
— Напоминает мне рассказ об Альфе, Билле и львах. Слышал когда-нибудь?
— Сотню раз только за это плавание, — Таргет устало передернул плечами.
— Нечего злиться.
— Что-то холодновато стало, — как бы извиняясь, проговорил Таргет, достал платок и высморкался. Он выглядел совершенно несчастным.
— Угу, — согласился Миллер и, помолчав, добавил: — Семьсот пятьдесят миль за три минуты… Слышал, что сказал старик? В Кронштадте сразу станет темно, как только они долетят туда. — Таргет отшвырнул спичку.
— Темно станет во всем мире, помяни мое слово…
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Часы над штурманским столом показывали 00.05… Пять минут после полуночи. Напряжение нарастало. В красном мерцании лампочек лица людей, стоявших на своих постах, казались призрачными. Беспрерывно доносились рапорты со всех концов корабля, перемешиваясь с гулом главных турбин и тиканьем приборов.
Старшина Синклер доложил с поста гидроакустического поиска:
— Корабль прямо по носу. Быстроходный, двухвинтовой.
— Хорошо, — отозвался Шэдде. — Сообщите данные.
Десятью секундами позже Синклер доложил:
— Скорость двадцать узлов. Направление устойчивое. Дальность две мили.
— Какая-то чертовщина появилась у нас прямо по боевому курсу, — тревожным тоном обратился командир к Саймингтону.
Штурман взглянул на часы и быстро произвел в уме расчеты.
— Наша объединенная скорость равна сорока узлам, сэр. Мы сблизимся через две-три минуты. Когда мы достигнем огневой позиции в ноль-ноль один ноль, мы снова будем на расстоянии в полторы мили друг от друга.
— Слава богу, — вздохнул Шэдде.
— Корабль все еще прямо по носу, сэр. Быстро идет на сближение. Дальность меньше двух миль.
— Хорошо, — сказал Шэдде. — Продолжайте наблюдение. И не забывайте о круговом обзоре. — Он обернулся к штурману. — Глубина, Саймингтон?
— Есть, сэр, — Саймингтон включил эхолот и стал зачитывать показания вслух: — 310… 307… 305… 300… 306…
— Достаточно, — оборвал командир.
— Ракетный отсек запрашивает, в какое время открывать боеголовки, сэр, — спросил Килли.
Шэдде взглянул на часы.
— Через две с половиной минуты.
— Курс ноль-шесть-три. Обороты на двадцать два с половиной узла, — выкрикнул Саймингтон.
Боцман и телеграфист повторили команду.
— Расстояние до огневой позиции?
Саймингтон был готов к этому вопросу.
— Две тысячи двести ярдов, сэр.
Снова раздался голос Синклера:
— Корабль по-прежнему прямо по носу, сэр. Расстояние полторы мили. Быстро приближается.
— Хорошо, — отозвался Шэдде. — Есть ли еще кто-нибудь поблизости?
— Нет, сэр.
Часы показывали шесть с половиной минут после полуночи.
— Осталось тысяча четыреста пятьдесят ярдов, сэр.
— Хорошо. — И, нетерпеливо взмахнув рукой, Шэдде выкрикнул: — Проснитесь, Килли! Следите за мной. На все остальное плюньте!
— Есть, сэр!
— Сообщите в боевую рубку и посту управления ракетами готовность три с половиной минуты.
Саймингтон и доктор скрыто наблюдали за Шэдде. Одна только мысль владела ими: воспользуется ли он плунжером запуска ракет? Командир казался обеспокоенным и возбужденным.
— Тысяча сто ярдов до огневой позиции, сэр. Еще три минуты.
В наушники Килли услышал голос Госса:
— Смотровые люки пусковых шахт задраены!
Младший лейтенант повторил это сообщение командиру.
— Хорошо. Обороты на четыре узла!
Раздался звонок корабельного телеграфа, стрелка была переведена на новую скорость, и тут же Шэдде крикнул:
— Приготовиться к открытию боеголовок!
Младший лейтенант повторил команду в отсек управлении ракетами.
— Хиггинс! — злобно прорычал Шэдде. — Почему не включен микрофон из отделения боеголовок?! Немедленно включить!
Посыльный повернул выключатель, и новые звуки наполнили центральный пост: резкий посвист высокочастотных волн, шипение стравливаемого воздуха, жужжание компрессоров; ровный голос Бэгнелла, отдающего команды, голоса отвечающих ему людей.
— Боевая рубка докладывает: все готово к залпу, — отрапортовал младший лейтенант.
— Очень хорошо.
— Семьсот пятьдесят ярдов до огневой позиции; две с половиной минуты, — голос Саймингтона был спокоен, но на душе у него вовсе не было спокойно.
Шэдде взглянул на часы:
— Передать в боевую рубку готовность две с половиной минуты!
— Корабль проходит над нами, сэр, — доложил Синклер.
— Хорошо. Продолжайте наблюдение.
Из громкоговорителя раздался голос Бэгнелла:
— Освободить боевой отсек!
Затем послышался металлический звук — это закрывали водонепроницаемые люки.
— Отсек освобожден, сэр. Водонепроницаемые люки задраены, — доложил Килли.
— Открыть боеголовки, — хрипло приказал Шэдде.
Килли повторил приказ на пост управления ракетами.
Стоя возле указателя горизонтального руля, первый помощник пытался сосредоточиться на показаниях глубиномера, но все его внимание было приковано к тому, что говорит и делает Шэдде.
— Обороты на десять узлов, — громко распорядился Саймингтон.
Звук главных турбин стал выше.
— Четыреста двадцать пять ярдов до огневой позиции, сэр. Полторы минуты.
Голос Шэдде задрожал:
— Офицеры контроля, к огневому пульту!
Первый помощник присоединился к Галлахеру у пульта. На экране они увидели, как Уэдди снял наушники и сполз с консольного кресла. Он тут же появился на центральном посту и подошел к пульту. Торопливым шагом подошел Шэдде. Он открыл стальную дверцу пульта, за которой находились четыре контрольных диска, отражавших красное мерцание сигнальных лампочек. Затем он наклонился и набрал несколько цифр на верхнем диске. Проделав это, он решительно произнес:
— Наберите ваши шифры, джентльмены!
Каван быстро набрал шифр на своем диске, Уэдди на своем, и наконец склонился над своим диском Галлахер. Произошла небольшая заминка, пока американец набирал шифр. Он делал это со спокойной, неторопливой сосредоточенностью.
— Поторапливайтесь, Галлахер, — раздраженно рыкнул Шэдде.
— О’кэй, сэр, — отозвался американец и выпрямился. — Все в порядке.
Уэдди поспешил обратно в боевую рубку, а командир пересек центральный пост и подошел к штурманскому столу. Первый помощник вновь остановился у контроля горизонтальных рулей, только Галлахер оставался у огневого пульта.
Часы показывали девять минут после полуночи.
— Двести девяносто ярдов до огневой позиции. Одна минута, сэр, — дурным голосом произнес Саймингтон.
«Нервничает», — подумал доктор.
— Корабль, сэр. Направление пять-пять! Приближается.
— Расстояние? — голос Шэдде дрожал от возбуждения.
— Около двух миль, сэр. Крупное судно, одновинтовик.
Шэдде с горящими глазами подошел к карте, затем перешел к огневому пульту и остановился рядом с Галлахером.
— Сто шестьдесят ярдов… Тридцать секунд, сэр, — выпрямился за столом Саймингтон.
Доктор взглянул на командира. Капельки пота сбегали по лицу Шэдде, оставляя мокрые полоски, багровые, как кровь, в мерцании приборных лампочек центрального поста. Под темными впадинами глаз собрались красные лужицы пота, глаза были широко раскрыты, мускулы лица нервно подергивались. Темные волосы были взлохмачены и влажны. Пока О’Ши наблюдал за ним, Шэдде хрипло крикнул, обращаясь в Килли:
— Начать телеметрический отсчет!
Раздался первый, холодящий кровь удар боевого гонга. Отсчет начался. Взоры всех были устремлены на репетир над огневым пультом.
Каждую секунду звучал гонг, и цифра в репетире менялась, показывая, сколько секунд осталось до ракетного залпа.
Гонг!.. 10
Гонг!.. 9
Гонг!.. 8
Оттеснив Галлахера локтем, Шэдде положил руки на Т-образный рычаг огневого плунжера. Он следил за репетиром с яростной сосредоточенностью, выдвинув вперед челюсть.
«Ему нравится каждая драматическая кровавая секунда этого дурацкого представления!» — подумал первый помощник.