– Я же хитрый. Прежде чем делать капиталовложения, надо знать, какова экономическая ситуация! Я начал устанавливать связи в Торгово-промышленной палате, в Министерстве экономики и финансов.
В общем, нашел людей, которые имеют доступ к секретной информации. Подружился. Я говорил им примерно так: «Приглашаю тебя на ужин в ресторанчик». Халяве все рады. И уже на встрече под бокал вина я задаю вопросы: что будет завтра? Какие силы политические сейчас главные? Ну и так далее.
– А их не настораживало это?
– Нет. Они понимали, что я переживаю за свои капиталовложения и за свою судьбу. Рассказывал им, что уже потерял большие деньги, когда случилась революция. Если бы заранее знал ситуацию в Африке, то мог бы спасти больше капиталов. Говорил в духе: «Так что я уже стреляный воробей, и мне лапшу на уши не вешай! Рассказывай, что будет». И человек рассказывал. Правду. Зачем ему врать? Мне же не нужны какие-то секреты для кого-то. Мне нужно для себя (по легенде).
– А как передавали информацию потом? Вы с женой уже были тогда?
– Я был женат, но супруга пока была в другом месте, тоже «в одной из европейских стран». Потом мы познакомимся с ней якобы в Риме, будем дружить, будем готовиться заключить брак, но этого не случится. Она интересная была у меня – студентка, архитектор, естественно. Все это по легенде, Вы поняли?
По поводу способов передачи информации, ее сначала надо получить. К тому времени я еще не добыл ничего особо ценного. Мало ли, что одна баба где-то что-то сказала. Это неинтересно.
Но где-то же люди отдыхают. Носители настоящих секретов. А я еще на них не вышел пока. Бьюсь как рыба об лед, а результаты так себе.
– И как Вы нашли в итоге ценнейшие источники?
– Думаю: надо мне вступить в какой-то элитный клуб, где собираются все сливки общества. Есть гольф-клубы, теннисные клубы. А что я умею? Ну, в теннис нас учили играть еще в разведшколе, у нас были обязательные занятия. Но это сложно: надо инвентарь покупать, нужно терять много часов – на этих кортах проводить. Но я играю в шахматы. О! – думаю, – а почему не использовать это хобби? У меня какой-то разряд даже был по шахматам в школе. Вот нашел клуб, где есть шахматная секция.
– Но в этот клуб еще надо проникнуть…
– Представьте: субботний день, центр столицы. Великолепный, богатейший клуб. Стоит местный серьезный мужчина: старше меня, репрезентативная внешность. Я ему говорю: «Как записаться к вам в клуб, стать членом вашего клуба?» – «Да Вы что, молодой человек! Так просто стать членом нашего клуба нельзя. Для того чтобы стать членом нашего клуба, нужно иметь как минимум две рекомендации – от наших уже членов клуба со стажем не менее года. Вот получите – мы на комиссии рассмотрим. Если Вы достойны…» – «Да нет, я архитектор, только приехал сюда, я люблю играть в шахматы. Не нужны мне ваши клубы, и все. У вас есть шахматная секция, и вот я хотел просто поступить, стать членом вашей шахматной секции». – «У, как Вам повезло. Я как раз являюсь председателем шахматной секции». Не придумаешь, такого не бывает. Говорит: «Ладно, пошли со мной, поиграем в шахматы». Ну, сели мы, начали играть блиц. Полтора часа резались. «Слушай, классно играешь! Вот ты нам вообще нужен, в нашей шахматной секции. У нас как раз сейчас турнир начинается». Смотрит, а там два члена клуба гоняли шары на бильярде. «Вот ты и ты, идите сюда, пишите ему рекомендации. Кстати, как тебя зовут?» Написали мне. Я стал членом шахматной секции. И какие связи у меня появились! Посол, отставной генерал, личный друг главы государства (они с ним воевали вместе). Он каждый день к нему приходил чай пить. Знал все: что делается в семье, как старик себя чувствует (он болел же серьезно), что будет потом… Все он знал.
Были еще бизнесмены крупные, которые знали всю подоплеку. Вот мы после шахматных баталий за чашкой коньяка или рюмкой кофе собирались вместе и обсуждали с ними уже политические вопросы. Великолепный был контакт – крупнейший журналист-международник, освещавший тогда совещание в Хельсинки глав государств по безопасности в Европе (когда Брежнев поехал туда, он уже знал от Центра все сведения. И вот тут пошла информация. Центр пишет: «Одобряем Вашу работу, все нормально, проявляйте осторожность в работе со связями…» Ну, что они могут написать? Информация пошла из первых рук абсолютно секретная, и она о главном – что сейчас происходит в стране, какое будет будущее.
– Сильно! А расскажите еще какой-то эпизод с выполнением спецзадания…
– Для читателей – все, что угодно. (Смеется.)
Приходит задание из Центра: «Сообщите, каково будущее натовской базы в пригороде столицы. Будет ли продление аренды этой базы на будущее? Каковы условия возможного продления?» И перечень других вопросов. Тогда вся пресса писала, что глава государства против того, чтобы продлить аренду этой натовской базы.
Непростое задание. Художник к натовской базе, ясное дело, никакого отношения иметь не может. Я побежал на нее посмотреть хотя бы для начала. Охраняемый объект. Видны за огромными заборами только хвосты военных американских самолетов, и все.
А мне надо туда проникнуть, выйти на американцев, которые служат на этой базе. Вопрос поставлен, как решать?
– И как Вы решили?
– Военные ходят в увольнение в субботу и в воскресенье. Я проследил путь – идут по центру столицы, по улице, там с одной стороны Министерство иностранных дел, с другой – местный КГБ. И там великолепные ресторанчики с хорошим вином. И я решил – буду стоять со своим мольбертом на этой улице. Так и сделал. Американцы сразу: «Хау мач?» Сколько стоит, то есть. У меня хорошие этюды получались, поскольку завкафедрой в Москве у нас был академик Александр Дейнека. Он очень строгий был профессор, а не только великий художник. И он ставил отличную оценку очень неохотно, только если ты действительно умеешь рисовать, если ты настоящий художник. Поэтому мне было легче, чем Абелю! Он был самоучка, он тоже рисовал. А я примерно как Ле Корбюзье (французский архитектор и художник).
Я называю заоблачную цену. А он: «Что так дорого?» Я: «Мой друг Пикассо не разрешает мне дешевле продавать свои работы». Это была вечная моя шутка. Я: «Мужики, вам действительно это нравится? Ну ладно, я вам дарю». Они: «Серьезно?». Я: «Серьезно, вот вам подарок от меня – нашим братьям американцам». Они: «Слушай, а мы идем сейчас попить винца в такой-то кабачок». А я знал этот кабачок и точно знал, что именно туда они пойдут. Стол уже накрыт, красное вино и орешки. И больше ничего нет. Фишка этого ресторана – великолепная местная музыка и хорошее вино. Посидели, перезнакомились. Они рассказали, что действительно с этой базы. Я думаю: ну теперь, ребята, вы от меня никуда не денетесь, теперь мы будем дружить с вами очень долго и счастливо. Это я всегда себя так уговаривал.
Я им рассказал о себе: где я учился, чем я здесь занимаюсь (научной работой). А в столице есть памятник, там базилика, окошко. Оно было еще в ХIV веке построено, первые элементы мавританского декора в архитектуре. Я начинаю им рассказывать историю этого памятника. Так что у них сомнений нет. Про базу ни одного слова, меня это вроде как не интересует. Пока мы говорили, смеркаться начало, я предложил: «А не пойти ли нам потанцевать? Дамы скучают». Мы были с дамами – трое на трое. В общем, вернулся домой в 12 часов следующего дня. Хорошо, что моей жены не было со мной, она бы с ума сошла. Но ничего плохого не было. Перезнакомились, передружились, съездили в какой-то другой город, познакомились на танцплощадке с миллионером, кубинцем-эмигрантом, который нас позвал в свой ресторан… Короче говоря, знакомство на всю жизнь.
В следующий раз собираемся за столом, говорим о Веласкесе, о Гойе – это уже художники. «Ну, тупые америкосы», – как говорил Задорнов. Ничего же не знают, им все интересно было!
Думаю, я их укатаю, и наступит день, когда они мне скажут: «Слушай, а не поехать ли тебе с нами на базу? Вот ты нам все рассказываешь, показываешь, а нам тебе нечего показать, кроме того, как мы живем».
– Так и случилось?
– Не сомневайтесь! Я понимал, что влетит же мне от Центра. Нельзя нелегалу на военные объекты ехать. А поехать мне, сами понимаете, хочется. Мы посмотрим (это я планирую наперед), как они живут, сядем там за столик (наверняка у них на базе есть ресторанчики). Потом я им скажу: ну, хорошо живете, а жизнь ваша здесь кончается. И что они мне на это ответят? Либо это действительно так, либо не так. Пусть они докажут конкретно, почему это не так и какие основания у них есть на это.
Это все было продумано мной заранее детально. Вот наступает день, все так и случается. Слово в слово.
– Да ладно?!
– Абсолютно! Я у них спросил, надо ли мне взять с собой паспорт, написать заявление с просьбой разрешения проезда на вашу базу? «Ерунда, – отвечает один из них. – Нас с Джоном пропускают по номерам автомобилей, нас же знают как облупленных. Мы туда-сюда ездим каждый день через КПП. Когда будем подъезжать к шлагбауму, его поднимут, я тебя шинелью прикрою, ты пригнешься на переднем сиденье, и все». Я говорю: «Нет, ребята, все-таки не надо». «Нет, поехали». Я: «А представляете, вдруг я шпион?».
– Очень смешно.
– Это точно. Они: «Где ты видал таких шпионов?» Я: «Да я знаю, что таких шпионов не бывает. Вроде на китайца я не похож. А вдруг я русский шпион? Представляете?» Они: «Ну ладно, пошутили и хватит». Я: «А зачем мы туда вообще поедем? Вы же можете мне рассказать, как живете». Они: «Вот ты заказал бутылку виски, сколько ты за нее заплатил? Маленькая пол-литровая бутылка «Джонни Уокер» 8 долларов. А у нас на базе такая же бутылка лучшего качества стоит 80 центов!» Я говорю: «Мужики, так чего ж мы здесь… и вы молчали… так ехать же надо было вчера, а вы сегодня говорите. Да поехали! Слушайте, а могу я там бутылок 5 купить 80‑центового виски?» Они: «Хоть ящик покупай. Мы поможем тебе погрузить и выгрузить». Я: «Серьезно? Поехали!» Они были уверены, что я туда еду, чтобы там на халяву купить виски.