Легендарная Тегеранская конференция 1943 года, на которой лидеры «большой тройки» смогли обсудить совместные действия в ходе войны и в послевоенное время, состоялась во многом благодаря успешно проведенной операции «Согласие».
Шпионский мост: тайна легендарного обмена летчика Пауэрса на разведчика Фишера
Американский шпион Пол Уилан, отбывающий срок в мордовской колонии, мечтает о том, чтобы его обменяли, как некогда пилота Фрэнсиса Гэри Пауэрса. В Кремле не отрицают, что такой обмен вполне возможен. Но вряд ли он войдет в историю и уж точно не будет таким же ярким, как тот, что состоялся ровно 60 лет назад.
10 февраля 1962 года произошел первый российско-американский обмен шпионами. На мосту Глинике между Берлином и Потсдамом (его потом так и стали называть – «Шпионский мост») летчика США Пауэрса поменяли на сотрудника нелегальной разведки КГБ СССР Вильяма Фишера.
Таинственную и – что уж там – захватывающе красивую историю не раз рассказывали журналисты, писатели и даже сценаристы (фильм «Шпионский мост», снятый Стивеном Спилбергом, с Томом Хэнксом в одной из главных ролей взял шесть номинаций «Оскара»). Но до сих пор Фишера путают с его другом Абелем, именем которого он воспользовался, а про детали его работы и сам обмен (где будущий начальник всей нелегальной разведки Юрий Дроздов выступал племянником псевдо-Абеля) известно далеко не все.
Первое удостоверение разведчика Фишера
Автор с помощью ветеранов спецслужб изучила малоизвестные документы о Фишере и легендарном обмене на мосту Глинике.
Наше оружие – информация.
(Цитата из фильма «Шпионский мост».)
Вильям Фишер родился в Великобритании в семье российских немцев-политэмигрантов, высланных из страны за революционную деятельность. Имя ему дала мать в честь Шекспира. После возвращения на родину семья какое-то время жила прямо на территории Кремля (вместе с другими известными революционерами того времени). Отец Фишера много общался с Лениным.
Вильям рисовал с самого детства, а с 15 лет уже начал подрабатывать чертежником, затем переводчиком. В армии получил специальность радиста.
«Личность № 6414» — такая надпись стоит на сохранившемся удостоверении Вильяма Фишера. Больше там нет ничего, кроме фото симпатичного молодого человека и подписи начальника пятого отдела ОГПУ (нет даже имени). Это удостоверение Фишеру выдали в 1927 году, когда он начал служить в научно-техническом подразделении разведки.
– Он словно бы родился для разведки, – рассказывает один из историков СВР. – В первую очередь потому, что английский был его родным языком (врачи уверяли, что перед смертью он в бреду говорил на нем, а не на русском). Ну и его знания в области радиотехники были выше всяких похвал.
Передо мной фото британского паспорта Фишера. В командировку в Англию он въехал под собственным именем: чтобы его получить официальным путем, сообщил в британском посольстве, что хочет вернуться туда, где был рожден.
«Франк» — это надпись, сделанная большими буквами на его деле, начатом в 1931 году в Иностранном отделе ОГПУ. Таким был его оперативный псевдоним. В задачи Франка входило обеспечивать радиосвязью резидентуру в Великобритании, где он прожил с женой и дочкой почти пять лет.
Одним из заданий Франка было вернуть на родину гениального ученого Петра Капицу. Это был приказ самого Сталина. Разведчики до сих пор не знают, как это Фишеру удалось. Какие правильные слова он подобрал, чтобы убедить Капицу? Может, применил гипноз, которым, как уверяют историки, владел?
Советской резидентурой в Англии руководил Александр Орлов. В 1938 году, когда его вызвали на срочную встречу с представителями Центра, он, испугавшись ареста, вместе с женой сбежал в Канаду, а затем в США.
Большинство подчиненных Орлова после этого оказались в тюрьме или были расстреляны, а Фишера просто уволили. Устроиться на работу было сложно. Выжил он благодаря Петру Капице, который не боялся давать ему тексты для перевода.
В годы войны Фишер вновь был призван в разведку, работал в 4‑м управлении НКВД, которое организовывало партизанскую борьбу на оккупированной фашистами территории, он занимался подготовкой радистов для партизанских отрядов и диверсионных групп.
После войны – главная в его жизни командировка в США.
И новый документ.
«Обязательство. Я, Фишер Вильям Генрихович, сознавая важность для моей родины, Союза ССР, нелегальной работы и отчетливо представляя все трудности и опасности, добровольно соглашаюсь стать в ряды нелегальных разведчиков. Я обязуюсь строго соблюдать конспирацию и ни при каких обстоятельствах не раскрою врагам вверенных мне тайн и лучше приму смерть, чем предам интересы моей родины».
Въехал в США Фишер как американец литовского происхождения Кайотис. А через какое-то время Кайотис стал Эмилем Гольдфуса – фотографом и художником. К слову, он, и правда, много рисовал, в основном зарисовки из жизни американцев. В действительности же он был главой всей резидентуры в США под псевдонимом Марк, главной задачей которого было добывать сведения о ядерных исследованиях.
– Он сам придумал систему кодов, которая почти не поддавалась расшифровке, – говорит ветеран СВР России. – Фишер старался не встречаться ни с кем из наших агентов, считал это слишком рискованным. Никто из них не знал ни где он живет, ни даже как выглядит. Но как поддерживать связь? Как передать данные для Центра? Для этого Вильям Фишер изобрел совершенно новые типы тайников, которыми до сих пор пользуются наши нелегалы в некоторых странах. Одним из их источников был британский физик Теодор А. Хол под псевдонимом Персей. Первая его встреча со связным произошла так: поскольку лица его не знали, то он должен был в правой руке держать журнал, а в левой – желтую сумку, из которой торчал бы рыбий хвост. Персей передал связной (а та – Вильяму Фишеру) множество документов.
Самые важные документы, которые добыл Фишер во время своей американской командировки, – информация о плане под названием Dropshot, плане ядерной войны против СССР и его союзников.
«РАПОРТ. Т. Короткову. Прошу вашего распоряжения о предоставлении мне очередного отпуска за 1955 год». Подпись: «Марк, 15 августа 1955 года». На бумаге зеленым стержнем написано: «ОК. Оформите отпуск».
(Штамп сверху на документе: «Рассекречено СВР России».)
Замечу, что впервые вижу секретный документ, на котором бы писалось не «за» или «да», а «ОК».
Как бы то ни было, это был первый отпуск после семилетней нелегальной работы, и он продлился целых полгода. Фишер провел их на родине с женой и дочкой. Передо мной фото, где он с ними катается на лодке по реке. На снимке Фишер счастлив так, как только может быть разведчик-нелегал, ценящий редкий момент воссоединения с семьей (и прекрасно отдающий себе отчет – другой такой встречи может и не быть).
После возвращения работать с помощником, радистом Хейханненом под псевдонимом Вик, стало совсем сложно. Тот не справлялся с задачами. Незадолго до этого Фишер просил Центр отозвать Вика, называл ненадежным и психологически неустойчивым, к тому же злоупотребляющим алкоголем. Весной 1957 года Хейханнен получил шифротелеграмму из Центра, где его просили приехать в Москву для вручения ордена за проделанную работу. Вик заподозрил неладное.
«Совершенно секретно. Экземпляр единственный.
СПРАВКА. Тов. Марку сообщили, что его депеша с Юга от 4 мая получена. Поставили в известность, что 3 мая с.г. с Виком проведена встреча в Париже. По его словам, при отъезде и до встречи он ничего подозрительного за собой не замечал. Домой пока не прибыл. Передали привет от товарищей и семьи. 13 мая 1957 года».
Но Вик не уехал из Парижа. Он пришел в американское посольство и рассказал, что является советским разведчиком. Вик сдал своего шефа, подробно описав его внешность (его настоящего имени он не знал – только псевдоним Марк), назвал адрес фотостудии. Забегая вперед, скажу, что Хейханнен закончил жизнь на чужбине трагически – пьяного сбила насмерть машина.
Историческое фото. Нью-Йорк. Гостиница «Латам». На двери номера цифры «839».
В 7 утра 20 июня 1957 года именно в эту дверь громко постучали. Это были агенты ФБР, которые пришли за советским разведчиком (проследили, как возвращался в свой номер из фотостудии).
– Фишер был готов к подобному повороту, – говорит историк разведки. – Каждый разведчик-нелегал понимает, что его могут схватить в любой момент, и знает, как действовать. Фишер спрятал в узел галстука капсулу-контейнер с фотопленкой, а потом уничтожил ее, слив в унитаз.
Во время обыска нашли у него письма от жены и дочери, которые стали основными уликами во время расследования. Почему он их сохранил? Он сам так и не ответил прямо на этот вопрос. Письма и монета в пять центов, внутри которой была спрятана фотопленка с шифрограммой (ее нашел разносчик газет 22 июня 1953‑го, то есть за четыре года до ареста), на суде были едва ли не единственными уликами против него.
– Скажу честно, вас хотят отправить на электрический стул.
– Понятно.
– И Вы совсем не волнуетесь?
– А это поможет?
На допросах после ареста Фишер назвал имя советского полковника Рудольфа Абеля.
– Это была гениальная идея, – говорит историк разведки. – Абель скончался в 1955 году. Фишер его не просто отлично знал, они с ним много лет дружили. Фишер понимал, что, как только американские газеты напишут о задержании Абеля, в Центре догадаются, кто представился его именем.
В нашем распоряжении уникальная фотография, на которой Абель и Фишер вместе. Они совершенно не похожи, но снимка ни того, ни другого у американской разведки не было. Один из автопортретов, которые он потом нарисует в американской тюрьме, Фишер подпишет: «Р.И. Абель».