– Ого! У Вас прекрасный баритон! О чем песня? О чем-то хорошем?
– Ну, естественно! О весне, о цветах, о том, как все распускается и цветет. А еще мы хорошие революционные песни пели на немецком. Так я язык и выучил.
– А под прикрытием какой легенды работали? Уж не певца ли романсов?
– Было много легенд. (Смеется.) Я был стажером сначала аппарата верховного комиссара, а потом посольства в Австрии. Позже я выступал как корреспондент армейской газеты, как студент юридического факультета немецкого университета – и на самом деле занимался пару семестров. Одно время был представителем издательства литературы на иностранных языках. Но всегда выступал как представитель СССР, то есть не скрывал, что я русский.
– Знаю, что Вы в совершенстве владеете разведывательным искусством. Это прирожденное или Вас научили каким-то особым секретам?
– Нас учили оперативной работе, а вот как устанавливать контакт – здесь многое зависит от твоих индивидуальных особенностей. Правил не было. Никаких психологических трюков, гипнотических приемов – ничего такого. Это я Вам точно говорю. Но каждый разведчик должен был найти тот самый способ, чтобы привлечь человека, заинтересовать его, побудить искать встреч с тобой. Это основа для дальнейшего развития отношений.
– И как Вы это делали?
– Я всегда искренне интересовался человеком. Не потому, что это моя работа, долг родине, а именно потому, что он был мне сам по себе интересен, понимаете? Тогда он раскрывается от этого твоего внимания. Ты узнаешь, что для него важно, и используешь, для того чтобы в этом глубже разобраться и в итоге стать для него интересным собеседником. Он любит театр? Я изучал все постановки. Он охотник? Я разбирался в марках охотничьих ружей.
Расскажу одну историю. Я работал с ценным источником, а тот попал в больницу и там скончался. И тут раздается звонок. Звонит его шеф и говорит: «Я открыл сейф и обнаружил Ваш телефон и какие-то материалы, которые, очевидно, предназначались для Вас. Вы готовы встретиться?».
– Вы не побоялись?
– Нет. Если ты боишься, то в разведку тебе лучше не идти. Я пришел на встречу. Мы поговорили, и я понял, что человек может быть очень полезным для нас. Мы стали с ним общаться. Все больше и больше. Прошло совсем немного времени, и мы крепко подружились. Наши отношения переросли в доверительные, и я ему сделал предложение о сотрудничестве.
– Расскажите о Ваших самых примечательных оперативных контактах.
– Они все были очень интересными. В Австрии у меня на связи был один католический священник. Он имел доступ и к внутриполитической, и к внешнеполитической информации, был близок к иерархам церкви. Однажды на встрече в Вене он отлучился на мгновение в туалет – вернулся уже без сутаны, в гражданской одежде, совершенно не похожий на священника!
Был один интересный персонаж – ученый. Он придумал, чтобы мы купили одинаковые портфели. Он приходит на встречу со своим, я со своим, мы обменивались, он уходил с моим, а я с его. Потом такие сцены я видел уже в кино.
А вообще мы искали тех, кто готов с нами сотрудничать, кому наша идеология понятна. Представителей думающей творческой интеллигенции.
– Были те, кто становился агентом исключительно из-за денег?
– Были. Но мне повезло, я с такими не работал. И с женщинами мне тоже не приходилось работать. Возможно, это в какой-то степени специфика Германии. Чаще всего доступ к нужной нам информации имели именно мужчины, занимающие определенное положение.
– Неужели немецкие женщины вообще не играли никакой роли для советской разведки?
– Играли, но их чаще использовала разведка ГДР. Они посылали своих нелегалов-мужчин в ФРГ, те там искали контакты с молодыми сотрудницами МИДа, секретаршами бундесвера, завязывали любовные отношения, вербовали, получали информацию.
Кстати, я отлично знал Маркуса Вольфа, который в то время возглавлял МГБ ГДР. Познакомились, когда его только назначили начальником разведки. Мне пришлось ему рассказывать, как я работаю, какие методы использую. Наши разведки постоянно взаимодействовали.
– Уже давно рассекречено, что Вы работали с Хайнцем Фельфе… Он был не просто в разведке Германии, он относился к ее элите! Вы не боялись с ним сотрудничать с учетом его «бэкграунда»?
– Нам нужны были люди, близкие по духу, где бы они ни служили и где бы ни находились. Опасности не было. Да, он воевал против нас – но в основном за письменным столом. Да, это был человек чуждый нам – но работал он в основном по Швейцарии, где принимал участие в разработке очень интересных комбинаций.
Хайнц Фельфе родился в 1918 году в Германии. В 1936 году вступил в СС. Работал телохранителем высоких чинов национал-социалистической немецкой рабочей партии. В 1943 году стал сотрудником разведки и уже через несколько месяцев – начальником управления по Швейцарии. В 1944 году получил звание оберштурмфюрера СС. В 1951 году Фельфе стал советским агентом под псевдонимом Пауль.
К концу войны он решил выбраться из этой преступной организации. Он попросил отправить его на фронт, попал в Голландию – занимался там переброской агентуры в тыл к англичанам и затем был пленен. А перед этим случилось то, что во многом определило его отношение и к войне, и к американцам с англичанами.
– Бомбежка Дрездена?
– Да. 13 февраля 1945 года его родной город – один из самых красивых не только в Германии, но во всем мире – был разрушен. Погибло много его родных, друзей.
– Как Вы с ним встречались?
– Когда он работал в западногерманской разведке, мы встречались в основном в Австрии и Бельгии. Я приезжал с записывающей аппаратурой. Плюс Хайнц передавал уже готовые материалы.
– Агентов Фельфе Вам все-таки раскрывал или нет?
– В свое время он сказал: «Друзья, я дам вам все, что будет проходить через мои руки. Но есть одна просьба: если я буду давать данные на агентов, вы их, пожалуйста, не арестовывайте и не разоблачайте. Это таит опасность для меня». И мы свято придерживались этого принципа.
– До сих пор не было известно: Советский Союз ему за работу платил или он делал все исключительно за идею?
– Конечно, мы платили. Но делал он это не за деньги, а за идею. Он был готов с нами сотрудничать. Более того, он считал это своим долгом. Он был убежден, что политика Советского Союза в наибольшей степени отвечает интересам Германии.
Когда его арестовали, я очень переживал.
Судебный процесс над Фельфе начался 8 июля 1963 года. Каждую ночь его будили по девять раз, чтобы убедиться, что он не покончил жизнь самоубийством. Но Фельфе держался молодцом. Приговор: пятнадцать лет лишения свободы. Отправили в тюрьму в Нижней Баварии, где его подвергали унижениям и оскорблениям, лишили переписки с членами семьи, ужесточали режим.
Он отсидел 6 лет, потом его обменяли на 21 шпиона! Представляете ценность Фельфе? Мы выполнили наше обещание – не бросили его. Мы ничего не пожалели бы, чтобы вытащить его.
К сожалению, после его обмена я только один раз встретился с ним. Это было в Берлине. Мы с ним обнялись, поговорили. Но у нас не принято было, если ты больше не работаешь с этим человеком, продолжать с ним общаться.
После тюрьмы он переехал в ГДР. И, естественно, наши друзья помогли ему устроить свой быт. Он поселился в хорошем доме в пригороде Берлина, приобрел машину, стал преподавать в университете. Естественно, местные власти после воссоединения Германии знали, кем он был и чем занимался. Но он уже отсидел, стал свободным гражданином. Так что никаких претензий к нему быть не могло.
– Виталий Викторович, Вы бы хотели снова попасть в Германию?
– Конечно. Я был там после объединения всего четыре раза. Пускали меня без всяких проблем, хотя там прекрасно знают, кто я. В последний раз – в 2008 году – ездил на 80‑летие одного из своих друзей. Интересно, пустят ли сейчас?
Виталия Викторовича Короткова не стало 11 сентября 2022 года в возрасте 94 лет.
Алексей Козлов: наш человек из химчистки; последнее интервью легендарного разведчика
Алексей Козлов был такой… одним словом, железный! Он всегда искренне печалился, когда видел, как люди предают и убивают за деньги. Как будто догадывался, что точно так же будет предан однажды сам. Два года нелегал провел в африканской тюрьме, где его морили голодом, где при нем убивали людей, да и самого его чуть ли не каждую неделю выводили на расстрел. И он выжил. Уже потом советского разведчика обменяли на 11 иностранных шпионов.
Его послужному списку любой супергерой позавидует: ядерные разработки, промышленные тайны, политические секреты. Свое последнее интервью Алексей Козлов дал автору.
Мы встретились на съемочной площадке фильма о нем. После команды «Стоп! Снято!» Алексей Михайлович углубился в свои воспоминания, покручивая неизменную сигарету. К этому времени он уже решил для себя, что давать интервью больше не будет. Их, впрочем, и так можно было по пальцам пересчитать. Хотя не могу сказать, что Алексей Михайлович неразговорчив. Напротив. Вы ему любую тему подбросьте, и он на одном дыхании, не повторяясь, без остановки будет часами говорить. Но вот что касается государственных секретов… Тут отношение другое и разговоры особые. Лет десять назад, когда самого Козлова только-только рассекретили, он мог поведать о своей работе весьма скупо. А что сейчас?
Разведчик Алексей Козлов
Я присела рядышком. Молчим. И вдруг Алексей Михайлович берет разговор в свои руки.
– Вот Вы спросите у меня для начала, как я в Москву из Вологды с деревянным ящиком пришел?
– И как?
– А вот так. Чемодана у меня не было. Это тогда большая редкость была. Но разве ж это могло остановить юнца, у которого столько планов на будущее? Так что ящик перевязал и туда вещи свои сложил. Да их-то и было немного. И замок висячий снаружи прикрепил. Чувствовал себя почти Ломоносовым и возвращаться домой не собирался.