«Хождения по мукам...»
...Через два часа после прилета в Израиль, проехав в такси по шикарной, современной, скоростной трассе Аялон семьдесят километров, Андрей оказался в Нетании.
Маленький, всего-то на тридцать тысяч населения, компактный город был очень похож на его родную Одессу. Именно из-за этого сходства Андрей и переехал сюда почти три года назад, после развода... В Израиле вообще все города, вернее, русское население этих городов, образовывались по принципу землячества. Кто-то когда-то приезжал сюда «первым», потом за ним тянулись из Союза его близкие родственники, ну не на пустое же место ехать, в самом деле, а так, родственники помогут, не чужие. Потом подтягивались родственники дальние, потом, через несколько лет, друзья, знакомые, друзья друзей и так далее... Снежный ком с горы!.. А к середине 90-х, когда и Андрея судьба занесла в эту страну, в городах уже было четкое разделение на землячества. В Нацерете, к примеру, основная масса эмигрантов была из Биробиджана, Иерусалим стал грузинским, Тель-Авив – дагестано-русским, Арад – украинским, Эйлат – азербайджанским, Ашдод и Ашкелон были израильской Москвой, а вот Нетания стала израильской Одессой... Сюда, в эту «Одессу», и переселился тогда Андрей, и познакомился с неплохими людьми, которые тоже когда-то были одесситами...
...Было сонное, обеденное время, когда из-за изнуряющей жары закрывались даже продуктовые магазины. С 13.00 до 15.00 – во всем Израиле «тихий час»...
Он вышел из такси, огляделся по сторонам и подошел к какой-то крохотной уличной кафешке. Не успел он усесться в пластиковое кресло, как к нему подошла девочка-официантка (это было и есть общеизраильским явлением – официантами в таких забегаловках, как правило, работают старшеклассницы или студентки, чтобы иметь «карманные деньги»):
– Роце лаазмин ма шегу, адони?
– Кэн! – ответил Андрей, не колеблясь.
– Шомэа?
– Бира бвакаша...
– Эйзе бира?
– «Туборг» им еш эцлашем.
– Бэтах, ше еш! Кама? Эйзе кос?
– Хэци литр.
– Бэсэдэр! Хаке рак дака!..[40]
Она убежала куда-то внутрь этой кофейни, а Андрей сидел пораженный... Пораженный тем, что только что услышал от самого себя!
«...Твою мать! Я же еще пять часов назад не мог вспомнить ни единого слова на иврите! Ни единого!.. А теперь... Потарахтел с официанткой, да так лихо, словно никогда отсюда и не уезжал!.. – Он отер ладонью пот со лба и жестко потер виски. – Ну почему же так?! За два месяца так и не сумел вспомнить ни французский, ни английский, родной украинский „возродился“ в башке еле-еле, а этот „еврейский“ всплыл в одну секунду!.. Хотя... Давно известно, что всплывает везде и всегда в первую очередь... Да вот только... На хрена мне это надо! Что же ты, башка моя дурная, меня так подводишь-то? Какие это у тебя такие планы, которые даже мне еще не известны?..»
Андрей потягивал мелкими глоточками ледяное пиво, «Туборг» израильского розлива, редкостная дрянь, по правде говоря, и напряженно думал, как ему быть, «Куда пойти, куда податься?», а поморщить мозг было над чем... Он, «перекати-поле», за пять лет «жизни в Израиле» так ничего своего и не нажил. Жил по принципу «все свое ношу с собой»... Он успел сменить массу съемных, меблированных квартир, которые и подыскивал с помощью своих знакомых по одному-единственному критерию – «У меня нет ничего, кроме меня самого и пары-тройки джинсов, футболок, но я хочу жить как человек!..» И самое странное, что ему это удавалось, – здесь можно было купить все, только успевай раскрывать свой кошелек... Проблема заключалась в другом... На то, чтобы найти такую «коморку Папы Карло», чтобы она была отдельная, без соседей, уходило довольно много времени. Иногда даже месяц-полтора!.. Все это время ему надо было где-то перекантоваться. А вот где?!
«...Идти к Генке?.. Он меня, конечно, примет... Только вот... Жена у него... Алиса, мать ее!.. „Девушка из высшего общества“, как в песне у Валерия Меладзе... Большая проблема!.. Да и сопьюсь я с ним! Как пить дать, сопьюсь на хрен!..»
Его товарищ, друг, можно сказать, одессит Генка Калюжный, работал музыкантом в одном из русских ресторанов, коих не только в Нетании, а и во всем Израиле было великое множество. Они, собственно говоря, именно так и познакомились в январе 98-го. Через ресторан «Одесса», в котором играл одессит-музыкант и пил пиво забредший в ресторан на огонек одессит-посетитель... Они были практически одного возраста – Генка на год младше – и имели массу общих интересов. А когда Андрей узнал еще и то, что гитарист «младший сержант Калюжный» в составе военного оркестра МО СССР летом 88-го побывал в Кабуле, где, так уж случилось с простым «одесским лабухом», умудрился заработать медаль «За боевые заслуги», а через год, в Нагорном Карабахе, в Степанакерте, медаль «За отвагу» – вот тут-то их дружба переросла в нечто, что было на порядок выше, – они стали братишками!..
«Это же что такое надо было сделать, где и как давать свои „гастроли“, чтобы за год заработать две самые уважаемые во все времена солдатские медали? – думал тогда Андрей. – С гитарой наперевес он на „духов“ ходил, что ли?! И сооружал ею „испанские воротники“, не иначе!..»
В общем... Генка его, конечно же, принял бы, даже не задал бы вопроса, на какое время! Проблема была с его теперешней женой... Алиса... Дочка каких-то там московских профессоров-доцентов, которые на земле обетованной себя не нашли, тут своих, «таких умных» девать было некуда!.. Доця их рванула во все тяжкие: «секс, водка, рок-н-ролл», пока не столкнулась нос к носу с Генкой. Который и заделал ей ребенка... Как говорят в Одессе, «дурное дело – не хитрое!»... В 99-м... Ей 19, ему 30... Пацан родился классный! Никитка! Крепкий, умный, смышленый... И Геныч любил его от всего сердца!.. А вот Алиса... Превратилась почему-то из милой, веселой девчонки в мегеру! Она «пилила» своего мужа «тупой пилой» и требовала все больше и больше денег... А он на этой «благодатной почве» все чаще прикладывался к «беленькой», благо в ресторане этого добра было завались...
«...Нет, к Генычу идти нельзя! Без вопросов!.. Алиска нас двоих до смерти запилит! Да и бухать с ним каждый день, как раньше бывало, я сейчас просто не смогу – сдохну!..»
Он посмотрел на опустевший бокал и подозвал девушку-официантку:
– Еще одно пиво, пожалуйста...
Закурил, посидел бездумно, пытаясь отвлечься от «проблем насущных», закурил, какую уже по счету, сигарету, и... опять окунулся в свои раздумья, притронувшись к холодному, запотевшему бокалу:
«...Значит, к Генке нельзя – это понятно и решено!.. А что тогда? Куда идти? К кому попроситься пожить?.. Вот это ты приехал, Андрюха!.. Дурак ты, капитан, другого слова и нет! Куда ты ехал? К кому?!. Что же ты с Маришкой в Обани не остался?!»
Он пил пиво и курил... Так, в тяжелых раздумьях, прошел час... Потом второй... Четвертая «поллитруха» пива и вторая пачка сигарет... Он перебирал в своем мозгу то совсем небольшое количество знакомых и раз за разом отбрасывал в сторону очередного кандидата, «готового принять его на постой»...
«...Ну, что?.. Выбора-то, как оказалось при „ближайшем рассмотрении“, особенного-то и нет... Придется идти к ней... – Он опять с силой потер свой лоб ладонью. – Но как же не хочется-то!!! „Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой“... Есть только один „плюс“ – она тоже одесситка... Может, и поймет, и впустит землячка...»
Он подозвал официантку, рассчитался за выпитое и, выйдя из-за столика, медленно побрел по улице в сторону ненавистного ему дома... Стрелки его часов показывали «местное» время – 15.30...
... – Та-а та-та-та-та та-та та-та та-та та-та-та-а-а!!! – пропиликал звонок мелодию «Ламбады».
Он стоял и ждал, когда откроется дверь, бесконечно долго – минуты три, никак не меньше... Наконец-то щелкнул замок, открылась дверь – и... в дверном проеме стояла Лина и смотрела на него совершенно заспанными и абсолютно ничего не понимающими глазами...
– О!.. – Она «навела резкость», потерев глаза ладонью. – Явление свалилось!.. Чего надо?..
Лето... Лето было жаркое... А эта «мадемуазель» и так вообще никогда не страдала излишними комплексами... То есть вообще никогда, наверное, с самого рождения...
Она стояла в дверном проеме совершенно голая, давая понять всем своим видом «незваному гостю», что ей абсолютно все равно, кто к ней пришел в такой неурочный час...
– Воды попить не дадите, девушка...
Она осмотрела Андрея с головы до ног:
– Ага!.. А то так жрать хочется, шо аж переночевать негде?..
– Ну... Типа того...
Она еще раз «оценила перспективы», смерив Андрея пытливым взглядом, и отступила в сторону:
– Заходи!..
Через минуту Филину пришлось пройти «экспресс-допрос» голого «следователя» на тему: «Где тебя носило с прошлой зимы? Что делал все эти девять месяцев? Что думаешь делать дальше? И... Надолго ли тебя принесло на мою голову в этот раз?!.»
Ответив кое-как, он, было дело, присел на краешек стула, но...
– Ты шо там, на стул, свою жопу тулишь, «бедный родственник»? – прокричала она[41] из кухни. – Не хера мне тут мебель гадить! Разделся – и бегом под душ! Шаромыжник!..
...Холодные струи воды освежили Андрея, освежили его голову, и он вышел из ванной комнаты уже «совсем другим человеком»...
– Жрать хочешь?
Это было ее «С легким паром!»...
– Я в последний раз...
– Короче, хочешь!.. – перебила она его. – Так, и шо щелкаешь клювом, как голодный баклан? Сел и жри!..
Она так и слонялась по кухне голяком, пока Андрей ел еврейские национальные блюда – куриный бульон и «гефелден фиш»[42] ... Которые, положа руку на сердце, он совершенно не любил – «жирная водичка» и «какая-то жеваная дрянь под рыбьей шкурой», как называл он всегда эти «блюда»!.. Ему бы сейчас пару шматков родного, хохлятского копченого почеревочка, да с чесночком!..
– Пить будешь?
Андрей посмотрел на Лину:
– Не знаю... Я пива жахнуть успел пару литров... Окосею под жару...
Только его согласия никто и не спрашивал!.. В высокие, стограммовые рюмки уже наливалась водка «Keglevich»... Поганое, вонючее пойло, если честно, рассчитанное на «израильский рабочий класс» «ниже среднего». В общем, гадость редкая, но «била по шарам» здорово!.. А что еще надо простому работяге со стройки? Дешево и сердито...
И Андрея повело... Здорово повело!.. Да и не удивительно же нисколько!.. Все его предыдущие события-мытарства, ослабленный «до невозможности» организм, усталость от перелета, пиво и уже успевшая стать непривычной израильская жара...
Лина взяла его за руку и потянула почти невменяемого в спальню:
– Давай! Бегом! Щас быстренько потрахаемся, а то мне на работу надо! Чего встал, как «Три тополя на Плющихе», а? Или уже так привык в кулак гонять, что забыл, как живая голая баба выглядит и как с ней обращаться?!. И это, скажите вы мне, шо, тоже одессит?..
...А потом...
...Потом все пошло каким-то своим, странным путем-загогулиной...
Андрей нашел для себя через старых знакомых махонькую, странно уютную отдельную меблированную квартирку через две недели и совсем уже было собрался туда въехать, но Лина вдруг встала на дыбы.
– Ну! И сколько стоит эта конура?
– 300 долларов в месяц, – честно ответил Андрей.
– У тебя шо, совсем с мозгами туго? Я за свою четырехкомнатную 650 плачу! Тебе некуда денег девать?
– Почему? Очень даже есть куда... Только ведь все равно за хату платить придется...
– А ты и плати!.. Только мне... Ну, типа я тебе комнату сдала...
– Лин... У меня свои привычки...
– А я тебе еще и жрать буду готовить! – Девушка по-деловому, по-одесски, брала быка за рога. – Вот сколько ты будешь тратить на еду? Ты знаешь?
– Ну... – вопрос застал Андрея врасплох. – Тысячи полторы шекелей, если буду готовить... А если покупать уже готовое, то две, наверное...
– Угу... А готовить ты себе сам не будешь! Это я точно знаю! – Она улыбнулась как-то странно, словно подловила мужика на чем-то нехорошем. – Да еще и к Генке своему в кабак таскаться будешь!.. Водку жрать!.. Да сигареты, да пиво!.. Итого не меньше трех, а то и четырех выйдет, все вместе!..
– Ну, четыре – это ты уже совсем загнула! – возмутился Андрей.
– Ну, три... А это, между прочим, семьсот пятьдесят баксов!.. Плюс триста баксов за квартиру... Всего тысяча пятьдесят получается!..
– И что? – Андрей все никак не мог понять, куда она клонит.
– ...А по бабам сходить? Ну, хоть разок в неделю? Наверняка потянет, а? – Она прищурилась. – А это, между прочим, за месяц еще на тысячу шекелей потянет... Или двести пятьдесят зеленых «тугриков»... Итого, Андрюха, на жизнь с блядством, но без шика у тебя уйдет тысяча триста баксов, а я думаю, что все полторы!.. И где ты такое бабло собрался зарабатывать?!!
У него были кое-какие сбережения из Легиона... Не очень большие, правда... Награды наградами, а лечился Андрей, соблюдая условия своего же договора, за свои деньги, а сутки пребывания в госпитале Обани стоили около 1200 евро... И это без учета операций там всяких и специальных процедур... И если честно, то тех 25 дней, что он находился там в последний раз, да плюс общее переливание крови, которое тоже пришлось оплатить, да медикаменты и другие медицинские штучки-дрючки уменьшили бюджет Андрея тысяч на сорок, никак не меньше... Потому и сбежал он из госпиталя до срока в родной медсанбат в Абажеле – здесь хоть денег не брали... В общем... Если «денежные расклады» Лины были верны, то у него оставалось денег, чтобы прожить, так, как она «предрекала», месяцев четыре-пять... Ну, если очень экономно, то полгода... Нет! Была еще и небольшая пенсия «кавалеру ордена „Военный Крест“, однако положения она не спасала... Но в тот момент Андрей, неизвестно почему, решил обо всем этом ей не говорить...
– Ну... Работу найду...
– На полторы «штуки» баксов? Шесть тысяч шекелей?!! Ты чего? С луны свалился? Ты где сейчас в Израиле такие бабки заработаешь, если не имеешь друзей или если не криминалом?!. Слушай, а ты вообще в Израиле ли был почти весь последний год? Что-то ты ни фига не сечешь в обстановке?..
– В Израиле... В Эйлате... На стройке...
– А-а... Тогда понятно... Там деньгу хорошую платят... «Свободно-экономическая зона»! «Порто-франко»...
– И что? К чему ты это все вела?
– Ну, ты у нас умный, институтов накончал аж две штуки... Считать умеешь!.. Короче!.. Если имеешь желание, то... Будешь давать мне в месяц четыре тысячи, ну, «штуку» баксов, короче говоря, и будешь иметь себе все, о чем мы говорили!..
Андрей даже улыбнулся этой ее «практичности» и желанию «иметь в доме пару копеек лишних денег»... Улыбнулся и спросил:
– Мы так много считали... А что конкретно?
– Ты совсем поц или придуриваешься? – Девушка выпятила вперед сразу две «вещи» – нижнюю губу и грудь. – Будем жить гражданским браком! У тебя будет хата, вкусная еда и куда засунуть, когда захочешь!..
– А в обмен на это...
– Будешь работать и приносить зарплату в дом!.. Все, как у людей!.. Че непонятного, бля?!
– А если мне захочется «засунуть» куда-нибудь в другую сторону, налево?..
– Я отрежу тебе яйца!..
– О! Вот теперь все стало совершенно определенно!..
– И шо тебе стало ясно?
Мучился Андрей недолго... Хотя... Если честно... Мучился он потом и ОЧЕНЬ долго!.. То его, как оказалось через очень продолжительное время, далеко не мудрое решение аукнулось ему еще не один раз и будет аукаться еще много и много лет, до самой смерти, наверное... Но... Знать тогда о том, что случится дальше, не мог никто, и сам Андрей в том числе...
«Нам не дано предугадать, чем наше слово обернется!»... Ах! Каким же мудрым человеком был тот, кто сказал эти слова!..
А тогда...
С совершенно «растрепанной» психикой, со здоровьем в полном «раздрае», совершенно не устроенный, практически БОМЖ израильского розлива, он подумал, что:
«Хоть она и дура набитая, и абсолютное быдло с „7-го километра“, но в ее предложении что-то есть... Эх, мать моя женщина!!! Знать бы заранее!.. Не уехал бы я, наверное, никогда от лейтенанта Маришки, генеральской племянницы!.. Вот так и познается разница... Ладно!.. Год всего потерпеть надо... А там... Глядишь, и свалю отсюда навсегда... А деньги... Ну, в общем, эта грымза права – платить надо за все абсолютно...»
– Ладно... Если хочешь так...
– Если бы не хотела – не предложила бы!
– Не перебивай меня, пожалуйста...
– А шо это ты тут за хер такой с бугра скатился, чтобы его на слове и перебить нельзя было, а? – Она встала в позу. – Ты хто такой, вообще? Ален Делон с миллионом в кармане? Заявился тут! Где был почти год? Ни хера не сказал! Приехал, мать твою! А может, я за это время от тебя уже и СПИД зацепить успела, а?! Ты мне можешь прогарантировать, шо это не так!.. Шо ты молчишь, як воды в рот набрал, а?! Шо ты буркалы на меня свои вытрищил?! Грамотный ты наш!.. Зашевели губасиками, военный! А то я подумаю, шо взяла себе у мужья дебильного полудурка!..
Все это было сказано со скоростью пулеметной очереди, на одном дыхании... И...
Вот бывают же в жизни у людей такие коллизии!!! Вот кто может понять такое?.. Мозг... И память человеческая... И ностальгия по чему-то такому далекому и такому родному... Ностальгия... По матушке-Одессе...
Чем-то таким родным с детства и таким далеким теперь повеяло в тот момент от Лины... Такими забытыми этими «скандалами», которые «непонятно за шо, но только не скучно!..»... Что... Он, совершенно не соображая в тот момент, что делает, просто включился в эту игру, которая называется «жизнь»...
– Ты на кого гафкаешь, мандолина с «Привоза»?! Я тебе шо тут, са-амый последний или где?.. Ну-ка быстренько мне тут захлопнула поддувало и не вякать! Не вякать, я тебе сказал! Где мое сегодня пожрать! Шо-то я не вижу здесь суеты! Дома голодный муж, а жена только и знает, шо рассказывать майсы за какие-то проблемы! Так я вам скажу, что я хотел иметь этих проблем, как прыщи на заднице!.. Этих слов нельзя жевать, женщина! – Теперь уже Андрей встал, подбоченясь. – Или это так сложно понять, или этот мозг не может переварить то, что ему говорят? Так кушайте уже вместо мозгов таблетки, заполняйте химией пустые места у вашей черепной шкатулке! А если и это уже не помогает, то надо узнать, кто остался у родственниках у того профессора Павлова, шо издевался над дворовой шавкой, позвонить им и предложить продолжить эти эксперименты над такой же тупоголовой, только уже торговкой с «Привоза»!.. И ша, я сказал! Шобы мне сейчас здесь было слышно, как какает на занавеску та придурочная зеленая муха на окне, шо уже третий день пытается пробить своей тупой башкой это стекло! Ша!!! Я говорю!.. Шобы тихо мне здесь! Шобы тихо!!! А то мне придется так вспылить, шо содрогнется весь этот пароход!.. Я хочу иметь в ушах тишину! Или я буду видеть тебя, женщина, в виде пива!..
– Не поняла я? Это как это?
– Холодной и на столе! – сделал Андрей «последний штрих» в своем спиче.
– О! – Только и ответила Лина. – Люди, посмотрите сюда! Одессит вернулся! Ну, и ладно! Ну, и хорошо!..
Это был первый «семейный скандал»... Но... К сожалению Андрея, далеко не самый последний... Лина была одесситка с «7-го километра», и скандалы были для нее чем-то вроде спорта или развлечения. Ну, отдыхал так человек!.. Что уж тут поделаешь...
А Андрей...
Возможно, он специально сам себя наказывал такой жизнью, чтобы не расслабиться, а, наоборот, набрать былую форму. «Пряники» ему сейчас были не нужны – ему нужен был «кнут». Вот он и придумал сам себе такой «кнут», чтобы «жизнь малиной не казалась»!..
...Дни сменяли друг друга. И каждый следующий был похож на предыдущий – «дома», после работы, его ждали водка и скандал. Или сначала скандал, а потом водка... Обычный, стандартный набор «развлечений»...
А вот с работой ему повезло. Если такую работу вообще можно назвать везением...
В Израиле тогда, осенью 2000 года, набирала обороты интифада. Что-то очередное не поделили между собой в Иерусалиме евреи и арабы-мусульмане, произошло столкновение и... Начало расти жесткое противостояние. Хотя... Что произошло «что-то»? Для верующих это было очень серьезно!..
В Иерусалиме, если кто не знает, на Храмовой горе находится самое святое место для евреев – Стена Плача. Но, что самое странное, прямо над ней находится третье по значимости для мусульман, после Мекки и Медины, святое место – мечеть Аль-Акса!.. К ней ведет мостик, который проходит над площадью перед Стеной Плача... Там, в этом месте, всегда уйма полиции и военных! Само это место – сплошная провокация!..
Случилось то, что давно назревало...
Был еврейский праздник «Рош а-Шана» («Голова года» – по-русски, ну или просто Новый год), который всегда по их летосчислению попадает на сентябрь. Наступал «Пять тысяч семьсот какой-то там» год... Настоящее столпотворение у Стены Плача! Вот полиция и решила в этот день максимально ограничить доступ арабов к мечети, во избежание возможных столкновений. Только они не учли, что и у мусульман в этот день тоже был какой-то праздник, на который они обязательно должны прийти в мечеть... В общем... Хотели как лучше, а получилось намного хуже, чем всегда!.. Все началось с банального мордобоя у того мостика и плавно переросло в интифаду, растянувшуюся впоследствии на целых 6 лет!.. Все это было уже потом, позже...
А той осенью, в сентябре...
Тогда уже стало ясно, что просто так эта вся бодяга не закончится, и охранные фирмы стали в срочном порядке набирать в свои штаты охранников, умеющих обращаться с оружием, – спрос рос буквально на глазах...
Андрей об этом не думал, но... А куда ему еще было податься, какую работу искать?.. Он попросту оказался в нужное время в нужном месте...
Правда... Для Израиля по документам он числился инвалидом, после того полета на стройке с двенадцатиметровой высоты в октябре 95-го, но... Андрей показал в одной охранной фирме документы, говорившие о том, что уже после падения он служил по контракту «инструктором по выживанию» и даже бывал на границе с Ливаном в составе боевой группы... В общем, Андрея приняли на работу и в течение одной недели оформили через полицию разрешение на ношение оружия. Вернее, два разрешения – на автоматический пистолет и на автомат «Узи»... Тут, если кто не знаком с израильскими правилами ношения оружия, надо оговориться. Все оружие, на которое имеют официальное право ношения израильтяне, всегда находится с ними! И солдаты, и полиция, и охранники фирм, не говоря уже о частных лицах. Получив оружие на руки, обратно его уже не сдают! Они сами отвечают за него, за его исправность и сохранность, а потому и носятся с ним везде. А оружие-то это заряжено патронами отнюдь не игрушечными!.. У Андрея, к примеру, был старенький, но очень надежный 9-миллиметровый автоматический пистолет «Чеська Зброевка», с магазином на 15 патронов и такой же 9-миллиметровый «Узи», магазин которого умещал 32 патрона... Вот и считайте! У Филина на руках был хоть и плохонький, но автомат, хороший пистолет и 94 тяжелых боевых патрона к ним... Такие вот «пирожки с котятами»!..
Выдали ему все это «богатство», и пошла работа...
То надо было сопровождать грузовики с «кока-колой» на арабские территории, где стрельнуть в тебя могли запросто из-за каждого угла. Водители тогда еще шутили черным юмором, что, мол, они нам автобусы взрывают, стреляют в нас, а мы им за это возим прохладительные напитки, чтобы им все это делать было комфортнее и не так жарко...
«Люди гибнут за металл – Сатана там правит бал!»...
То приходилось сопровождать, да еще и помогать саперу минировать какие-то странные скальные участки вблизи этих территорий... Да не просто минировать, а под прикрытием двух танков! Потому что через долину, в каких-нибудь полутора-двух километрах, находились уже именно те арабские деревни, в которых жили, и это было известно израильской полиции, некоторые боевики «Хамаса» и «Фатха»... Стрельни как-нибудь такой «товарищ» просто «в ту сторону» и попади случайно в машину... Их GMC был обычным американским грузовым пикапом, правда, с крытым кузовом, который мог перевозить до 2 тонн груза... Вот этим грузом, в 2 тонны, и была взрывчатка!.. В двадцатикилограммовых бумажных мешках какой-то странный белый порошок... Возить этот порошок побаивался, и это было явно видно, даже сам сапер, а он был, и это тоже было, не из робкого десятка... Вот так!.. Попади шальная пуля в этот пикап, и наверняка даже те два танка, которые прикрывали его, в миг разлетелись бы на мелкие запчасти, типа болтов и гаек.
Андрей только потом, через несколько суток, узнавал из местных новостей, что:
«...Доблестные солдаты ЦАХАЛА, „рискуя жизнью“, провели в тяжелейших условиях войсковую операцию и путем подрыва перекрыли какую-то там тропу, по которой арабские боевики-шахиды проникали на территорию Израиля, и тем самым сократили риск проведения терактов...»
Он только улыбался молча, узнавая в показанных по ТВ кадрах то одно место, то другое...
«...Ну, да... „Доблестные“, и „оч-чень рискуя жизнью“...»
А вот платили в его фирме за эту работу... 3500 шекелей!..
Ах! Каким же это было сладким поводом для Лины, чтобы рассказать Андрею, какой он «бестолковый мудозвон и халамидник», который обещал делать одно, а не делает вообще ни хрена!!!
Оставалось только одно...
Андрей устроился работать по выходным дням в ресторан к Генке. На должность «дрессировщика»... Ну, знаете, когда в ресторан только приходят вначале вечера, то все, как правило, нормальные и довольно респектабельные люди, с довольно тугими кошельками в кармане... А вот к полуночи некоторые из этих «персонажей» попросту превращаются в животных и начинают «быковать», пытаясь доказать всем и вся, что они круче, чем поросячий хвост... Вот таких и приходилось порой немного «подрессировать», чтобы пришли в себя и угомонились... Особенно любили такие «представления» товарищи, как они себя сами обозвали, «горские евреи». Короче говоря, весь интернациональный Кавказ! Азербайджанцы, дагестанцы, грузины, чеченцы, малочисленные даже на Кавказе, аварцы, и те тоже здесь были, не говоря уже об осетинах, абхазах и аджарцах! Израиль – это современный Ноев ковчег, в который собрали всех, «по паре»... Там, на Кавказе, они были сами собой, а на земле обетованной стали «горскими евреями», не иначе!.. Вот для таких и существовала должность «дрессировщика»...
Ресторан «Версаль» (!!!) в Нетании – это вообще отдельная тема!
Хозяином его был одессит, который прожил в Израиле больше 25 лет... Феликс... Эту личность в городе знали не просто все, а каждая собака! И если кто-то собирался посидеть в кабаке и говорил друзьям-знакомым, что идет к Феликсу, то название ресторана говорить уже было необязательно... Хотя если честно, то этому мужику больше подошло бы имя Феникс... Сколько уж раз, за долгие годы существования «Версаля», он находился на грани банкротства, но... Исхитрялся, изголялся, продавал какие-то части «своей доли в бизнесе», и ресторан вновь и вновь «возрождался из пепла»...
Генка в «Версале» пел, Лина в «Версале» работала официанткой, а Андрей взял да и устроился туда «дрессировщиком»...
«Лишние» полторы тысячи шекелей, которые получала с Феликса Лина за Андрея, пока наш герой успокаивал своих основательно подвыпивших подопечных... Но... Он не роптал... Он попросту «нес дальше тот крест, который сам на себя и возложил»...
Так прошли сентябрь, октябрь, ноябрь...
Не прекращающиеся ни на минуту скандалы в доме, работа в охране по шестнадцать, а иногда и больше часов, выходные, проведенные в тесном общении с пьяными, невменяемыми рылами... Все стало привычно до серой обыденности...
Но была для Андрея одна странность во всем, вокруг него происходящем, – принося в дом не четыре, «обещанные» Лине, тысячи, а пять, у него куда-то абсолютно волшебным образом «испарялись» те небольшие накопления, которые оставались от службы в Легионе... Он раз за разом слышал, что «его жене» нужны то сапоги, то джинсы, то очки от солнца... И почему-то не простые, а именно от «Versace», «Gucci» или «Trussardi»... И слова, которыми эти просьбы сопровождались:
«...Шо ты, бля, за мужик, если у тебя нет денег для своей жены? Такого дерьма альфонсообразного я за три минуты два пучка насобираю!..»...
«Его женщина», наверное, была не совсем уж глупой и при этом с «мертвой хваткой» бультерьера! Она, видимо, догадывалась, что есть у Андрея небольшая «заначка», да только... «А на хрена мужику деньги? Правильно! Тратить их на своих баб!..»
В общем...
Андрей и умом и сердцем понимал, что его затягивает болото... И оно, болото это, высосет из него «все соки», а потом попросту возьмет да и выплюнет за ненадобностью, да и примется за очередного «лопоухого лоха»... Только... Назвавшись груздем – полезай в кузов, говорила старая русская поговорка, как и другая: попала собака в колесо – пищи, но беги!.. Так он жил всегда, и ничего менять в своем характере на хотел...
...2 декабря ему сделали предложение, от которого он не смог отказаться...
Истинным хозяином «Версаля», как оказалось, был человек, который довольно частенько за эти три месяца наведывался в ресторан, чтобы покушать, послушать хорошую музыку и «пообщаться накоротке» с певицей – Аней Резниковой...
Было видно, что человек этот довольно богат, но... На хозяина «Версаля» он не тянул... Не по деньгам, а по манерам... А то, что он приезжал в ресторан на 600-м «Мерседесе»... Так таких посетителей этого заведения, уже пользовавшегося славой «самого мирного ресторана» в Нетании, было довольно много...
...Тогда, в тот день, вернее, уже глубокой ночью, в 3.30, когда все: и музыканты, и официанты, и даже повара – закончили свой рабочий день и теперь сидели за общим столом, перекусывая и выпивая, именно тогда все и случилось...
Основательно подвыпивший «клиент» почему-то не ушел, как и все остальные, полчаса назад, а остался в ресторане и теперь разговаривал с Феликсом на очень повышенных тонах. Точнее, разговаривал только он, а сам «хозяин кабака» Феликс, такой резкий иногда в своих выражениях, почему-то мямлил что-то, словно это был не взрослый, пятидесятилетний мужик, а провинившийся школьник.
– ...Я тебе, рыло, что говорил, а? – распалялся все больше и больше посетитель. – Что ты мне будешь отдавать с ресторана по пять штук баксов в неделю! Так? И ты согласился! Так? Так!!! Ну, месяц я подождал! А сегодня что? Полный зал народу был! Где бабло? Ты мне и так уже «десятку» должен! Я хочу знать, где мое бабло, Фела!!!
«...С „крышей“ он, что ли, не договорился! – подумал тогда Андрей, потихоньку приближаясь к „эпицентру“ скандала. – Как же забодали уже все эти „навороченные“! Еще оттуда, с Одессы!.. И чего вам, братва, на родине не сидится? Ладно! Щас поговорим!..»
Посетитель уже успел хапнуть Феликса за лацканы пиджака, когда рядом возник «штатный дрессировщик» ресторана, Андрей то бишь.
– Слышь-ка ты, делавар, пиджачок-то отпусти – чужой пиджачишко-то! – проговорил Андрей.
И тут же услышал в ответ:
– Пошел на хер отсюда, попугай! Тут Люди разговаривают!..
Ах! Как опрометчиво поступил тогда «клиент»... Ах! Как необдуманно!.. Он даже не обратил на Андрея никакого внимания! Он попросту «отмахнулся» от него, как от назойливой мухи! Именно мухи, потому что здесь «Люди» разговаривали!.. Он так был уверен в себе, что даже не заметил, как у Филина, а сейчас это опять был Филин, раздулись ноздри...
– Слышь, ты, фуфел дешевый, типа человек, ну-ка резко, мне сейчас, отпустил его пиджак и убежал из ресторана! Во избежание ненужных телодвижений! Я ясно выразился или пояснить подробнее?!
Такого демарша со стороны простого кабацкого вышибалы, работавшего здесь за копейки, если честно, не ожидал ни «клиент», ни даже Феликс – они оба выпучили на него глаза и замерли на полминуты, уподобившись статуям. На что Филин тут же и «среагировал» словами:
– Ну! Шо стал, як статуй, и молчишь, як рыба об лед? Засох от удивления или офигел до невозможности?!. Так вынь язык из жопы и расскажи про то, как мине потом будет плохо!.. Типа мине сейчас полный кайф наблюдать твое пьяный пятак и нюхать говно из твоего рта!.. И шо ж ты такое жрал, мудило, шо из пасти такой парашей несет?.. Шо ты лупаешь на меня своими глазенками, крутизна фуфлыжная? Шо забыл, як языком болтать?! Я сказал: руки «по швам»! – рявкнул Андрей во все горло. – Смирно! Шагом-м-марш!!!
Замешательство «клиента» продлилось еще полминуты... Он смотрел на «озверевшего» в одну секунду Андрея глазами человека, который решал для себя сейчас очень трудную задачу...
А потом последовала ожидаемая Андреем реакция...
Мужик, довольно крепкий еще, спортивного телосложения в своих, «на глаз», лет сорок – сорок пять, отпустил пиджак Феликса и повернулся к Филину всем корпусом:
– Ты хоть знаешь, мальчик, кто я такой?
– Конечно, знаю!
– И кто же?
Андрей шел ва-банк, как, собственно, и всегда это было, «вызывая огонь на себя»:
– Козел в дорогом костюме, который думает, что поймал бога за яйца!.. Только скользкие они, дядя, очень быстро из жмени выскальзывают! А, главное, именно в тот момент, когда ты думаешь, что весь мир у тебя уже за пазухой!.. Не ошибись, козлик, в своих решениях... «Чтобы потом не было обидно и больно за бесцельно прожитые годы»... You understand me, my little boy?[43]
– Yes I do!!![44] – рявкнул обиженный таким с собой обращением «клиент» и...
Он сунул правую руку за спину под пиджак и «явил на свет»... Довольно приличный, а главное дорогой, автоматический пистолет... Андрей смотрел прямо в срез ствола, а сам оценивал сложившуюся обстановку:
«...Красивая „машинка“... – Теперь „боевая машина Филин“ заработала на полную мощь, оценивая ситуацию. – „Глок-19“... Первая „компактная“ модель австрийского „пластикового“ семейства „Глок“ с укороченным до 102 миллиметров стволом. Предназначался для правоохранительных органов, но может использоваться также и штабными офицерами, и армейскими подразделениями специального назначения... Под стандартный унифицированный „натовский“ патрон – 9х19 мм... Масса неснаряженного пистолета 595 граммов, со снаряженным магазином – 835... Питание – прямой коробчатый магазин емкостью в 15 патронов... Хорошая „машинка“, модная... Самое „оно“ для новоявленных израильских „новых русских“!..»
– Ну-ка, герой! Илюша ты наш Муромец, лег рылом в пол! – проорал с надрывом «клиент».
И... Был немало ошарашен полным спокойствием Андрея...
Филин даже улыбнулся снисходительно...
– Че лыбу тянешь, мудель?!! – Мужик начинал входить в состояние истерики, которое могло обернуться непредсказуемыми последствиями, под алкогольными-то парами. – Лег, я сказал!!!
– Ты это, красавец... – «Боевая машина Филин» уже давно была готова к действию. – Не доставай «пукалку», если не собираешься стрелять...
– Че-э-го-о?!!
– Твой кривой рэвольвэр надо бы сначала с предохранителя снять... – Теперь уже Андрей специально накалял ситуацию, усмотрев в ней одно из «упражнений» спецназа. – А потом еще и затворную рамку передернуть... Ты мушку спилил?
– Не понял! – Мужик был совершенно сбит с толку этим вопросом. – Какую мушку, на хрен?
– Мушку! На твоем пистоле!.. А то я щас возьму да и засуну тебе его в твою же задницу... А потом буду его там передергивать, все пятнадцать раз... Ты получишь неземное наслаждение! А мушка только мешать будет.
– А-а-а-а-а!!! – взревел мужик...
А потом произошли следующие события...
Он щелкнул предохранителем пистолета... Потянул затворную раму на себя, пытаясь привести свое оружие в боевое состояние... И... Андрей только и ждал именно этого момента...
Молниеносный жесткий захват кисти... Маленький доворот пальца противника и жесткое на него нажатие... Вернее, на ту маленькую, утопленную в корпус пистолета кнопочку, с помощью которой и разбирались все «Глоки» для чистки и смазки... И, полетевшие в разные стороны запчасти «Глока»: металлическая затворная «коробка», пружина, съемный ствол, пластиковый корпус... Все произошло в одну секунду... А во вторую...
«Клиент» жестко встретился носом с полом ресторана, да так и остался в положении «оленя, пьющего воду из ручья», удерживаемый жестоким, болевым захватом... Но это было еще не все!.. В его кровоточащую ноздрю уткнулся ствол старенькой «Чеськой Зброевки», а над самим ухом раздался злой шепот:
– А ведь я же тебя предупреждал, козлик, не балуй с железками, если не умеешь ими пользоваться... Не по тебе «Глок», петушок ты гамбургский!.. Тебе впору деревянной рогаткой конкурентов пугать, да и то... Короче так, фуфел, если ты хоть еще один раз появишься в этом кабаке...
– Это ты мне запретишь? – прохрипел поверженный на пол противник.
– Именно я!.. А сейчас ты вот именно в таком, ракообразном состоянии быстренько вывалишь наружу, сядешь в своего «мерина» и оч-чень быстро свинтишь отсюда подальше, чтобы не вызывать у меня ненужных, психосоматических реакций! Я ясно выражаюсь или тебе надо что-нибудь сломать для четкости понимания своего положения?
– Андрей! – раздался за спиной Филина голос Феликса. – Отпусти его!.. Он здесь появится! И еще не один раз!..
– Не понял?! – Андрей посмотрел на Феликса.
– Это Вадим... Это он сейчас фактический хозяин «Версаля»... Так что... Ты, давай, слезай с него и иди к ребятам... А мы тут сами... Без тебя...
– А спасибо? – спросил Андрей, раздувая ноздри.
– Не понял? За что это?!
– За то, что я сделал свою работу, Феля!..
– Так ведь это же Вадим!..
– А ты мне сказал о том?!. А я знаю, кто тебе морду бьет?!!
– Ладно... Спасибо...
– Кушай... Не обляпайся...
И Андрей спустился на первый этаж, ко всей честной кабацкой компании музыкантов-официантов, чтобы расслабиться наконец: выпить и закусить, чем бог послал...
Но так и не успел толком этого сделать...
В бар спустились Феликс и «клиент», который вел себя так, словно ничего и не произошло. Он попросту подошел к Андрею и сказал:
– Пойдем выпьем?
– Я на работе, – ответил Андрей и посмотрел на Феликса.
На него же посмотрел и странный посетитель:
– Фела! – улыбнулся он белозубо. – Скажи ты ему, наконец, что на сегодня его работа уже закончена, а то он так и будет на меня зубами щелкать!.. Ну и бультерьера же ты себе отыскал!..
– Закончил-закончил! – отмахнулся от них Феликс. – Можешь выпить, Андрей, если есть желание...
– Ну! Идем или нет? – подтолкнул посетитель Андрея к бару. – Или ты еще скажешь, что с незнакомыми не пьешь?
– Вот именно!
– И вообще не пьешь и даже не выпиваешь никогда?!
– Бывает... Вот, с Генкой, например... – Андрей кивнул в сторону уже успевших подвыпить музыкантов.
– О! Так отлично! – Он, совершенно не стесняясь, откупорил бутылку коньяка «Hennessy XO», которую держали в баре в единственном экземпляре для «особого случая» вот уже последних три месяца. – Гена! Иди к нам! Анечка! И ты тоже! Посидим в тесной компании...
Так, вчетвером, они выпили за полчаса эту бутылку коньяка, после чего Вадим попросил Генку поиграть немного для него, а Аню Резникову что-нибудь спеть. И за то время, пока шло это «продолжение банкета», вывалил Андрею:
– Я хочу предложить тебе работу...
– У меня есть работа.
– Ты меня не перебивай, Андрюха!.. Я хочу предложить тебе поработать моим водителем, вон на том «мерине», что под окнами стоит, да и поохранять меня по совместительству... Работа не пыльная, я частенько за границей, так что... Ну, ты как?
– А график?
– Утром часам к десяти будешь приезжать и часов до семи вечера... Я особенно никуда не выезжаю из дома, поэтому Анечку, вот, повозишь, если ей надо будет... А! И еще моего сына на тренировку по теннису! Вот и все!
– Для такого графика мне придется уходить с работы, Вадим.
– Сколько тебе там платят?
– Три с половиной.
– Я даю тебе четыре! Штуку баксов!.. А по выходным у Фелы будешь работать, как и работал... И я ему скажу, чтобы он платил тебе две тысячи шекелей за восемь выходных! Ну как, идет? Только мне надо, чтобы у тебя было разрешение на ношение оружия!
– Мое разрешение выдано на фирму. Если я уйду, то разрешение пропадет.
– Ну, так попросись, чтобы тебя перевели на самое фуфлыжное место работы, на которое никто не хочет идти работать. Типа посидеть ночью пару часов в какой-нибудь будочке. И чтобы сидеть было не обязательно! Да таких мест полно!.. Ну! Так что скажешь?
– Вадим... – Андрей говорил медленно, взвешивая каждое свое слово. – Если тебе нужен мальчик на побегушках, то это мимо... Если я возьмусь за эту работу, то буду делать именно ее – водитель-охранник! И не более!..
– Ты будешь моим доктором!
– Не понял!
– Ты будешь беречь мое здоровье! Согласен?
Размышления Андрея были недолгими:
– Ладно... По рукам!..
...Так Филин «приобщился» к «высшему обществу»...
На своей основной работе он сумел договориться, чтобы его перевели на другое место. В одном из отдаленных мошавов такое место нашлось. Там надо было просто сидеть на въезде в поселок в будке охраны с двенадцати ночи до пяти утра. Самое интересное было в том, что в этом мошаве в связи с интифадой была организована местная добровольная охрана из жителей, и теперь они все делали сами. И хоть они и продолжали платить фирме за свою охрану, но в таковой на самом деле теперь совершенно не нуждались!.. Но за эту работу Андрею полагалось две тысячи шекелей. Да плюс те шесть, которые он теперь получал от Вадима и от Феликса...
Он стал довольно прилично зарабатывать и... Жизнь постепенно налаживалась... Хотя... Тех денег, которые он приносил в дом Лины, он все равно не видел. То телевизор понадобилось купить, то стиральную машину, то холодильник, то пару мобильных телефонов ей и ее маме, которые в то время стоили каких-то несуразно-сумасшедших денег... В общем... Быт заедал... И его тоже постепенно заедали... Правда, если положить руку на сердце, он отъелся... Те утерянные на госпитальных койках килограммы вернулись, а еще по утрам, когда приезжал к Вадиму на виллу в поселок миллионеров Герцлия Петуах, он спускался в цокольный этаж этого огромного дома и по два часа «мучил» всяческие тренажеры и таскал всяческое «железо», с тем чтобы восстановить свою былую физическую форму. И преуспел в этом, надо признаться, весьма и весьма... В общем... Он окреп и восстановился физически, но...
Его нервная система постепенно истощалась... Он уже несколько раз приказывал себе плюнуть на все да и уйти от этой сумасбродной дуры, и... Каждый раз нарушал этот приказ – на это попросту не хватало ни сил, ни времени – теперь он появлялся дома только для того, чтобы перекусить «на скорую руку», и мчался на другую работу...
Так прошел декабрь...
А на Новый, 2001 год, на свой тридцать третий день рождения, он получил от Вадима «подарок» – пятилетний, но в довольно приличном состоянии Fiat Punto... Маленькая, удобная и очень резвая машинка...
Подарок... Вадим никогда и никому, как оказалось позже, не дарил ничего просто так, и все его подарки были с таким глубоко продуманным смыслом, что в конце концов оказывалось, что подарок этот он сделал самому себе... И Андрей был не единственным таким, кого «одарил» Вадим...
Этот деятель задался идеей вновь вывести свою пассию на большую сцену... Анна Резникова когда-то была лауреатом музыкальных премий «Ступень к Парнасу» и «Юрмала», только вот с отъездом в Израиль превратилась в обычную кабацкую певичку... И теперь в их дом, а она к тому времени успела стать его женой, все чаще и чаще стали наведываться эстрадные знаменитости, которые довольно часто ездили на гастроли в Израиль...
И Вадим стал потихоньку «продавать» Андрея... Ну, конечно! Теперь его личный bodyguard был на «колесах» и мог поехать в любой уголок Израиля поохранять очередную эстрадную звезду... И сколько же их было! Настоящих, маститых и общепризнанных «звезд», «звездочек» немного меньшего калибра, а молодых и самовлюбленных «озвездевших» в один миг «звездуль» и «звездунов» было вообще немереное количество!.. Ему приходилось охранять и Льва Левщенко с Владимиром Винкокуром. Эти двое грандов эстрады понравились Андрею своей на самом деле простотой в повседневном общении. Он охранял популярнейшую группу «Лесосплав». И тоже ребята были простые и свойские. А вот молодой «звездюк» Николай Баксов не понравился ему категорически! Слишком уж он был самовлюбленный и заносчивый... В общем... Все бы ничего, но в Андрее начинало разгораться глухое пока еще раздражение на желание его «хозяина» заработать хоть на чем-нибудь, получить хоть какую-то прибыль, хоть «навар с яиц»... Эта его погоня за деньгами «любой ценой» постепенно переросла в Филине из раздражения в отвращение к Вадиму. И ему становилось все труднее и труднее себя сдерживать...
Масла в огонь подливала и Лина. Она тоже ввязалась в погоню за деньгами, только... Она делала это по-другому. Она с каждым днем требовала все больше и больше, прекрасно зная, сколько Андрей зарабатывает... И устраивала ежедневные скандалы по этому поводу...
Андрей замкнулся в себе, напрочь перестал улыбаться и даже шутить, а на «заведенную пластинку» с песней «Почему так мало денег?» просто молчал или уходил спать в машину...
Раздражение в нем росло с каждым днем, а его терпение заканчивалось...
И развязался этот странный узел 3 марта 2001 года...
...В этот день, с самого утра у Вадима было плохое настроение, и он бродил по дому, как голодная акула, которая не знала, кого же укусить первого. А потенциальных жертв было достаточно! Женщину-домработницу, например, за то, что она купила ему не те сигареты, ее мужа-садовника, который очень долго подстригал кусты и начал это делать ни свет ни заря, в 9.00 утра, и разбудил «его величество Вадима» или Андрея, который почему-то вообще ни хрена не делал...
И... «Акула», наконец-то, сделала свой выбор...
– Андрей!
– Да, Вадим.
– Давай-ка ты быстренько метнись в Тель-Авив и отвези чек в бутик, за платье, которое они вчера Ане продали... Час тебе времени!
Эх! Зря эта «акула» выбрала сегодня именно Андрея, который после очередного домашнего скандала провел эту ночь в баре «Версаля» на стульях и проснулся в самом мрачном расположении духа. Этот приказной тон и это нелепое поручение стали той последней каплей, которая попросту переполнила чашу его терпения.
– Вадим! За час туда и назад даже ночью не успеешь, а сейчас, в час пик, это вообще нереально! И у меня нет денег на бензин, который ты обещал оплачивать и почему-то раз за разом забываешь об этом...
– Ты вчера получил зарплату!
– Свою зарплату я отношу домой!
– Это твои проблемы! Я тебе сказал сделать, и ты должен...
– Должен я, Вадим, в этой жизни только папе с мамой!..
В голове Андрея что-то громко оборвалось, словно перетянутая гитарная струна: «Бд-зи-инь-нь-нь!!!».
– И вообще! Вспомни наш разговор ровно три месяца назад, 2 декабря! Я тебе еще тогда сказал, что если тебе нужен посыльный, «мальчик на побегушках» или бессловесный холуек, то ты ошибся адресом! Ты меня приглашал на должность личного водителя-охранника, а не лакея! Должность «принеси, подай, почухай, иди на х... не мешай!» мне неинтересна по определению!
Вадим стал пунцовым, как бурак, и проорал срывающимся голосом:
– Вот и пошел на хер из моего дома!!! – У него даже пена образовалась в уголке рта. – И ключи от машины оставь!!!
На что Андрей только усмехнулся снисходительно:
– Кто бы сомневался!.. Вы же и делаете подарки только для того, чтобы потом забирать их обратно! Жлобье!.. – Он бросил ключи Вадиму под ноги. – Подавись ей, дешевка!..
...Домой он добрался на попутных машинах только часам к 12 дня, ну и, конечно же, поделился своими новостями с Линой, которая сегодня тоже была похожа на голодную акулу...
И это было его самой большой за сегодня ошибкой...
...Андрей вернулся домой, чтобы привести себя в порядок и побриться – накануне, в пятницу, будучи на работе в ресторане, они опять крупно поругались, и Андрей остался спать в баре на стульях. Девушка встретила его, уже находясь на взводе:
– Чего ты приперся? – проговорила Лина. Было видно, что злоба душила ее. – Оставался бы в кабаке.
– Слушай, перестань. Мне нужно привести себя в порядок. Да и оружие в доме в конце концов. А еще, мне вставать на работу в 4 утра.
На завтра намечалась очередная «халтура» от фирмы – поработать с минером на территориях.
– Можешь забирать все свое барахло и выметаться на хрен!
– Ну, хватит уже! Самой-то еще не надоело?
Он разделся, принял душ и, закрывшись в спальне, лег спать – в баре поспать так и не удалось. Этот полусон длился около двух часов, сквозь который он слышал какую-то возню и хлопанье дверок шкафа.
– Выспался? – спросила зло Лина, войдя в комнату.
– Нет.
– Значит, выспишься в другом месте! Короче! Я собрала твои вещи. Забирай и вали на хрен отсюда.
– Куда?
– Куда хочешь! Мне по барабану!
– Слушай, что ты творишь?
– Я всегда делаю то, что хочу!
– Послушай...
– Пошел на хер! – заорала она во всю глотку. – Не хочу я ничего слушать!
– Ну, ладно... Я уйду! Только не сейчас, а через неделю, когда получу зарплату с работы. Потерпи неделю, и я уйду. Ты же знаешь, что у меня сейчас нет денег: они все у тебя.
– Тоже мне мужик! Что ты за мужик такой, если у тебя нет денег?! Чмо ходячее! Лох!!!
– Все, что я зарабатывал до этого момента на двух работах, – все приносилось в дом. Сама ведь знаешь.
– Да мне плевать! Иди куда хочешь! Вон, в ресторан или к кому-нибудь из друзей попросись на неделю.
– У меня нет таких друзей. Сама же знаешь, что все свободное время я провожу дома.
– Это твои проблемы! Короче, забирай шмотки и вали отсюда!
– Подожди! – Андрей задержал собравшуюся уйти Лину. – Не делай так! Я не бомж и не псина шелудивая. Не надо меня выбрасывать так, я ведь сказал, что уйду. Через неделю.
– Не собираюсь я никого ждать!
Андрей смотрел на Лину и понимал, что доводы не помогают, она просто ничего не хотела слушать, добиваясь поставленной перед собой цели.
– Эх ты! Полгода прожили! Я уже подумал, что нашел наконец-то свое гнездо... Ребенка хотел... Что ты творишь? Слушай, остановись, не доводи до греха! Я не буду жить в ресторане – я не бомж. У меня еще есть гордость.
– Не нужен мне твой ребенок и ты вместе с ним! Вали отсюда, пока полицию не вызвала!
Как будто ушат холодной воды опрокинули тогда на его голову. И это было последней каплей.
– Ладно! Я ухожу! Но это будет на твоей совести. Если ты хоть немного понимаешь, что это такое, Совесть...
Андрей собирался, как в бой, как тогда, в былые времена на задания, – сосредоточенно и спокойно.
– Когда ты собираешься забирать свои сумки?
– Завтра... – буркнул он и ушел...
А потом, уже в ресторане, забившись в раздевалке официантов в самый дальний уголок, думал:
«...Господи! Что, что же это такое? Ведь ты же видишь, господи! За что, за что так больно?! Неужели ты обрекаешь меня на такое одиночество? Один – ни друзей, ни родственников, ни семьи. Никого рядом! Никого! Пустыня! Я знаю, что грешен перед тобой, господи, но не наказывай меня таким одиночеством!..»
Андрей вытащил из кобуры свой «CZ» и заглянул в ствол...
И увидел там вечность...
В эту вечность нужно было только шагнуть, переступив порог на срезе ствола...
«...Не нужен никому, значит, и себе!..» – вдруг созрело решение в его голове, и Андрею стало легче.
Да, это было решение. Хоть и грех великий... Но в традициях русского офицерства было стреляться тогда, когда задета честь и сделать ничего невозможно. Да, господа офицеры стрелялись...
Мысли больше не метались в его голове, а выстроились в стройный ряд – Андрей принял решение, и голова его стала абсолютно холодной. Он взял лист бумаги и стал писать:
«Линочка! Прости, но поступить иначе я просто не смог. Наверное, ты права, и я не умею жить. Но если честно, то и не хочу жить так. Может быть, ты поймешь то, что я хотел сказать, когда прочтешь это письмо. Уже много лет я не могу понять, почему люди живут точно в волчьей стае. Без совести и чести, нападая на своего близкого и готовые разорвать на куски за жалкий клочок мяса. Я не могу этого понять. И для меня не нашлось места в этой стае. Я пес! Понимаешь? Старый, покалеченный войнами и науськанный на войну, но пес! Надеюсь, что когда-то был не самой плохой породы. Но я никогда не стану шелудивой дворнягой! А в вашей стае меня просто сожрут, рано или поздно. Но просто так я не дамся – не научен отступать. Я не хочу никому сделать больно, просто устал показывать клыки. Понимаешь? Жить с вами и по вашим законам не хочу, а сам, в одиночестве, не могу. Поэтому лучше так. Прости! Семьи не получилось, и, может, это и к лучшему. Хочу пожелать тебе никогда не испытать настоящего одиночества, когда вокруг тебя пустыня, – это страшно!
Будь счастлива!
Целую.
Андрей».
«...Все! Теперь все. Ну что ж, 33 – это самый хороший возраст. Не я один ушел в этом возрасте. А родители и Машенька моя... Надеюсь, что они меня простят когда-нибудь...»
Он передернул затвор пистолета, досылая патрон в патронник, и выщелкнул обойму из рукоятки. Андрей опасался, что кто-то, схватив пистолет, по незнанию может пораниться – автоматика работала так, что после выстрела пистолет перезаряжался для очередного выстрела. Он обдумал все...
«...Ну что, Андрей свет Алексеевич, Филин, ты столько лет стрелял во врагов и не боялся? Ну а теперь – ты сам свой враг! И этого врага нужно убить. Это не страшно!.. Только не в голову – пусть хоть после смерти не быть уродом. А если в сердце, то как будто уснул... Ну, давай, братишка, пошли в вечность! Поехали!..»
Он поцеловал простенький деревянный крестик, подаренный ему каким-то монахом в Иерусалиме, в храме Гроба Господня, посмотрел в последний раз на письмо, зажатое в левой ладони, приставил к груди пистолет и нажал на спусковой крючок...
Выстрел грянул мощно, словно сломалось большое полено. Тело выгнулось на миг дугой и опало на диван.
«...На вылет... – Андрей смотрел на дымящуюся дыру в белой форменной рубашке и... почему-то продолжал думать и оценивать ситуацию... – Все? Наверное, все... Боли-то нет, а раньше всегда была боль...»
Он поднялся с дивана и, покачиваясь, вышел из раздевалки в коридорчик, соединяющий кухню с залом ресторана. Посмотрел на округлившиеся глаза поварихи, и все... Из ослабевших пальцев на пол со звоном упал пистолет... Он еще успел понять, что сам падает на бетонный пол... А дальше...
...Ах, какая это была красивая музыка! Она заполняла собой все пространство. И еще эта музыка была цветная. Да, именно цветная! И такое умиротворение, что и мечтать невозможно о похожем... Яркие неземные краски убаюкивающей цветной музыки и покой... Вселенский покой...
...А потом было возвращение из этого покоя...
Три операции... И лицо Лины около кровати:
– Зачем ты это сделал, Андрюша?
– Я же тебе говорил, что не бомж и скитаться не буду, и я еще просил тебя не доводить до греха. А ты не поверила!.. Почему вы, бабы, никогда и ничему не верите? – говорить мешали кислородные трубки, но Андрей все равно, даже сейчас, не хотел даже казаться слабым в глазах этой опостылевшей женщины...