I
И только где-то через час мистер Энтвисл, после череды разговоров со всякими начальниками и супервайзерами, смог наконец услышать голос Эркюля Пуаро.
– Слава тебе господи! – произнес адвокат со вполне понятным раздражением. – Телефонистка никак не могла прозвониться на этот номер.
– Это не удивительно. Трубка была снята с аппарата, – объяснил сыщик.
Энтвисл услышал в его голосе печальные нотки.
– Что-то случилось? – резко спросил он.
– Да. Горничная нашла миссис Лео Эбернети минут двадцать назад. Она лежала возле телефона в кабинете. Женщина была без сознания. У нее очень сильное сотрясение мозга.
– Вы хотите сказать, что ее ударили по голове?
– Так мне кажется. Конечно, нельзя полностью исключить вероятность того, что она споткнулась и ударилась головой о мраморный дверной упор, но я так не думаю, и доктор со мной согласен.
– В то время она звонила мне. Я еще удивился, что нас так резко разъединили.
– Так она звонила вам? И что же она сказала?
– Какое-то время назад Хелен рассказала мне, что в тот день, когда Кора Ланскене предположила возможность убийства ее брата, ей показалось, что в комнате что-то было «не так», или как-то странно – она сама не могла точно это определить. К сожалению, Хелен совершенно не помнила, почему у нее появилось такое впечатление.
– А теперь она неожиданно вспомнила?
– Да.
– И позвонила вам, чтобы рассказать?
– Да.
– Eh bien[77].
– Никакого eh bien в этом нет! – раздраженно заметил мистер Энтвисл. – Она стала рассказывать, но нас прервали.
– И что она успела рассказать?
– Ничего важного.
– Прошу прощения, mon ami, но позвольте мне самому судить о том, что важно, а что нет. Что она сказала – дословно?
– Она напомнила мне, что я сам просил немедленно сообщить мне, если она вспомнит, что было «не так» в тот день. А потом сказала, что вспомнила, но что в этом нет никакого смысла. Я спросил, не касается ли это одного из присутствовавших на похоронах в тот день, и она сказала, что да, касается. Еще она сказала, что вспомнила, когда смотрелась в зеркало…
– И?..
– И всё.
– И она никак не намекнула на то, кого имела в виду?
– Я бы обязательно поставил вас в известность, если б она это сделала, – едко заметил Энтвисл.
– Прошу прощения, mon ami. Конечно, вы рассказали бы мне об этом.
– Придется подождать, пока она придет в себя, – сказал адвокат.
– Этого может не произойти очень долго, а может быть, и никогда, – печально заметил детектив.
– Что, все так плохо? – Голос Энтвисла слегка дрожал.
– Да, именно так.
– Но ведь это ужасно, Пуаро!
– Да, это ужасно. И именно поэтому мы не можем позволить себе ждать. Все говорит о том, что мы имеем дело с кем-то, кто или совершенно беспощаден, или настолько испуган, что это становится практически тем же самым.
– Но послушайте, Пуаро! А как же с Хелен? Вы уверены, что в Эндерби-холле она будет в безопасности?
– Нет, не уверен. Поэтому она и не в Эндерби-холле. Сейчас «Скорая помощь» везет ее в больницу, где за ней будут присматривать специальные сестры и где никто – ни члены семьи, ни знакомые не смогут ее увидеть.
– Вы меня успокоили, – выдохнул Энтвисл. – Она могла бы оказаться в серьезной опасности.
– Я в этом ничуть не сомневаюсь.
– Я очень высокого мнения о Хелен Эбернети, – сказал тронутый такой заботой адвокат. – И всегда был ее поклонником. Женщина выдающегося самообладания. В жизни у нее были… как бы это сказать… некоторые тайны…
– Что за тайны?
– Мне всегда так казалось.
– Отсюда и вилла на Кипре… Да, это многое объясняет.
– Я бы не хотел, чтобы вы стали думать…
– Вы не можете заставить меня не думать. А теперь – у меня есть для вас небольшое поручение. Секундочку…
Прошло несколько мгновений, и Пуаро заговорил опять:
– Должен был убедиться, что нас не подслушивают. Всё в порядке. Итак, вот что я хочу, чтобы вы для меня сделали. Вы должны приготовиться к поездке.
– К поездке? – В голосе юриста послышалась легкая тревога. – А, понимаю, понимаю… Вы хотите, чтобы я приехал в Эндерби-холл.
– Совсем нет. Здесь я все контролирую. Нет, вам не придется ехать так далеко. Это совсем недалеко от Лондона. Вам надо отправиться в Бёри-Сент-Эдмундс… ma foi[78], что за названия у этих ваших английских городов![79] – нанять там машину и проехать в Форсдайк-хаус, где расположена психиатрическая клиника. Разыщите там доктора Пенрита и выясните у него подробности о пациенте, которого недавно выписали.
– О каком пациенте? Ну, хорошо, конечно…
– Пациента зовут Грегори Бэнкс. Выясните, от какого недомогания его лечили.
– Вы хотите сказать, что Грегори Бэнкс ненормален?
– Тише! Думайте, что говорите. А теперь – я еще не завтракал, вы, я полагаю, тоже не завтракали…
– Еще нет. Я слишком торопился…
– Вот именно. Тогда предлагаю вам позавтракать и немного передохнуть. До Бёри-Сент-Эдмундс есть удобный поезд в полдень. Если у меня будут какие-то новости, то я позвоню вам до вашего отъезда.
– Берегите себя, Пуаро, – озабоченно произнес мистер Энтвисл.
– Можете не волноваться. Я совсем не хочу получить по голове мраморным упором. Можете быть уверены, что я приму все меры предосторожности. А теперь – прощайте, до встречи.
Сыщик услышал, как на другом конце провода адвокат повесил трубку, а потом раздался еще один, чуть слышный щелчок. Сыщик улыбнулся – кто-то повесил отводную трубку на телефон в холле.
Он вышел туда, но там никого не было. Эркюль на цыпочках подошел к чулану под лестницей и заглянул туда. Как раз в этот момент из сервировочной вышел Лэнскомб с подносом, на котором стояли тосты и серебряный кофейник. Старый дворецкий был несколько удивлен, когда увидел Пуаро выходящим из чулана.
– Завтрак уже накрыт в столовой, сэр, – произнес он.
Детектив стал задумчиво рассматривать старика. Тот был белым как мел и явно сильно взволнованным.
– Держитесь, – сказал сыщик, похлопав его по плечу. – Все еще будет хорошо. Вы не могли бы принести мне чашечку кофе в спальню?
– Конечно, сэр. Джанет сейчас принесет вам ее.
Лэнскомб осуждающе посмотрел в спину Пуаро, который взбирался по лестнице. Одет сыщик был в экзотический шелковый халат, украшенный узорами из квадратов и треугольников.
«Иностранцы! – с горечью подумал дворецкий. – Иностранцы в этом доме! А у миссис Лео сотрясение мозга… Не понимаю, куда мы катимся. Все изменилось после смерти мистера Ричарда».
К тому моменту, как Джанет принесла кофе, Эркюль Пуаро уже успел одеться. Служанка благосклонно приняла его сочувственные слова по поводу того шока, который она должна была испытать, обнаружив тело.
– Да, сэр. Никогда не забуду, что почувствовала, когда вошла в комнату с пылесосом и увидела лежащую миссис Лео, – рассказала Джанет. – Она лежала, и сперва мне показалось, что она мертва. Думаю, что она потеряла сознание, когда говорила по телефону, – вы только представьте, ей пришлось встать в такую рань! Никогда не подозревала, что она способна на такое.
– Да уж, такое трудно себе представить, – беззаботно заметил Пуаро. – Наверное, она поднялась самой первой?
– Не совсем так – миссис Тимоти к тому времени тоже встала. Она вообще у нас ранняя пташка – всегда ходит на прогулку до завтрака.
– Она как раз из того поколения, которое привыкло рано вставать, – кивнул сыщик. – Молодежь так рано вставать не приучена.
– Это уж точно, сэр. Все еще спали, когда я принесла им утренний чай. А ведь это было довольно поздно – пока я оправилась от шока, пока вызвала доктора, пока сама подкрепилась чашечкой чая…
Горничная вышла, и детектив задумался над ее рассказом.
Мод Эбернети уже поднялась, а молодое поколение все еще пребывало в постелях – но это, подумал Пуаро, ровным счетом ничего не значит. Любой мог услышать, как открывалась дверь комнаты Хелен, потом прокрасться за ней и подслушать – а после этого вернуться в кровать и притвориться спящим.
«Но если я прав, – размышлял сыщик, – а я, как правило, всегда бываю прав! – то не имеет смысла выяснять, кто где находился в тот момент. Прежде всего, мне необходимо найти доказательство в том месте, где, как я вычислил, оно должно находиться. А потом я произнесу свою маленькую речь, сяду и понаблюдаю, что произойдет после этого».
Как только Джанет вышла из его спальни, Пуаро залпом выпил свой кофе, надел пальто и шляпу, проворно сбежал по ступенькам лестницы и вышел из дома через боковую дверь. Быстрым шагом пройдя четверть мили до почты, он заказал междугородний разговор. И вот он опять разговаривал с мистером Энтвислом:
– Да, это опять я! Забудьте о том задании, которое я вам дал. C’etait une blague![80] Кто-то нас подслушивал. А теперь, mon vieux[81], слушайте настоящее задание. Вы, как я уже сказал, должны сесть на поезд. Но поехать не в Бёри-Сент-Эдмундс, а домой к Тимоти Эбернети.
– Но Тимоти с Мод в Эндерби-холле!
– Вот именно. В доме нет никого, кроме женщины по фамилии Джонс, которая за обещание солидного largesse[82] согласилась присмотреть за домом, пока они отсутствуют. Я хочу, чтобы вы кое-что забрали в доме.
– Мой дорогой Пуаро, но ведь я не могу опуститься до грабежа!
– Это не грабеж. Вы скажете восхитительной миссис Джонс, которая вас знает, что мистер и миссис Эбернети попросили вас взять именно этот предмет и отвезти его в Лондон. Поэтому она ничего не заподозрит.
– Что же, может быть, вы и правы, но мне это все равно не нравится. – Было видно, что адвокат сильно колеблется. – А почему вы не можете сами поехать туда и взять все, что вам надо?
– Потому что я буду незнакомцем, имеющим вид иностранца, а это значит – подозрительной личностью, которой миссис Джонс сразу же начнет чинить препятствия! А с вами она этого делать не будет.
– Не будет, это вы правильно подметили. Но что подумают Тимоти и Мод, когда узнают об этом? Я ведь знаю их уже сорок с лишним лет…
– И Ричарда Эбернети вы знали столько же! А Кору Ланскене вы знали с младенчества!
– Вы уверены, Пуаро, что это действительно необходимо? – спросил Энтвисл измученным голосом.
– Во время войны на плакатах задавали вопрос: «Вы уверены, что ваша поездка необходима?» Так вот, я говорю вам, что она необходима, и скажу даже больше – она жизненно необходима!
– И что же я должен там забрать?
Эркюль ответил, и это привело юриста в еще большее замешательство.
– Честное слово, Пуаро, я не понимаю…
– А вам это и не надо. Понимать должен я.
– И что же я должен сделать с этой чертовой штуковиной?
– Вы отвезете ее в Лондон и доставите по адресу в Элм-Парк-Гарденс. Если у вас есть карандаш, то запишите его.
Записав, мистер Энтвисл произнес все еще измученным голосом:
– Надеюсь, что вы знаете, что делаете, Пуаро.
Было видно, что адвокат сильно сомневается, однако в ответе сыщика не было и следа сомнений.
– Конечно, я знаю, что делаю. Конец уже близко.
– Если б мы только могли узнать, что собиралась сказать мне Хелен… – тяжело вздохнул Энтвисл.
– Да не надо ничего узнавать – я это уже знаю.
– Знаете? Но, мой дорогой Пуаро…
– Объяснения подождут своей очереди. Будьте уверены, вы их получите. Я знаю, что увидела Хелен Эбернети, когда посмотрелась в свое зеркало.
II
Завтрак прошел не слишком приятно. Ни Розамунда, ни Тимоти так и не появились. Остальные же говорили тихими голосами и ели меньше, чем обычно.
Джордж был первым, к кому вернулось хорошее настроение. По своему характеру он был деятельным оптимистом.
– Надеюсь, что с тетей Хелен все будет в порядке, – сказал он. – Доктора всегда сгущают краски. В конце концов, что такое сотрясение мозга? Часто от него через пару дней остаются одни воспоминания.
– Во время войны у одной моей знакомой было сотрясение мозга, – сказала мисс Гилкрист светским тоном. – На нее свалился кирпич или что-то в этом роде, когда она шла в сторону Тоттенхэм-Корт-роуд, – это было во времена бомбежек. И она вообще ничего не почувствовала. Просто продолжила свой путь, а в поезде на Ливерпуль, через двенадцать часов, потеряла сознание. Так вот, поверите вы или нет, но она совершенно не помнила, как попала на вокзал и села в поезд, просто ничегошеньки. Она просто не могла понять, как вдруг оказалась в больнице. Ей пришлось провести там около трех недель.
– Чего я никак не могу понять, – сказала Сьюзан, – так это кому Хелен могла звонить в такой жуткий час и зачем она это делала?
– Скорее всего, она заболела, – вынесла свой вердикт Мод. – Знаете, как это бывает – проснулась, плохо себя почувствовала и пошла звонить доктору. А потом у нее закружилась голова, и она сковырнулась. По-другому всего этого не объяснишь.
– Не повезло, что она разбила голову об этот мраморный упор, – заметил Майкл. – Если б она упала в сторону этого толстого ковра на полу, то ничего не случилось бы.
Дверь отворилась, и в столовую вошла нахмуренная Розамунда.
– Не могу найти эти восковые цветы, – пожаловалась она. – Я имею в виду те, что стояли на малахитовом столике в день похорон дяди Ричарда. – Она бросила подозрительный взгляд на Сьюзан: – Ты их случайно не забирала?
– Разумеется, нет! – огрызнулась миссис Бэнкс. – Послушай, Розамунда, как ты вообще можешь думать о малахитовых столиках, когда тетю Хелен увезли в больницу с сотрясением мозга?
– А почему нельзя об этом думать? Если у тебя сотрясение мозга, то ты об этом знаешь и тебя больше ничего не волнует. Тете Хелен мы уже ничем помочь не можем, а нам с Майклом завтра к ланчу надо вернуться в Лондон, потому что мы должны встретиться с Джеки Лиго по поводу назначения даты премьеры «Успеха баронета». Поэтому-то я и хочу все утрясти с этим столиком. Но мне бы хотелось еще взглянуть и на восковые цветы. Сейчас на столике стоит фарфоровая ваза – очень мило, но она не совсем подходит к этому столику по стилю. Не могу понять, куда делись цветы, – может быть, Лэнскомб знает?
Дворецкий как раз в этот момент заглянул в столовую, чтобы посмотреть, закончили ли они завтрак.
– Можете убирать, Лэнскомб, – сказал Джордж, вставая. – А что же сегодня с нашим иностранным другом?
– Ему отнесли кофе и тосты наверх, – ответил дворецкий.
– Petit dejeuner[83] для УДКБ ООН, – усмехнулся Кроссфилд.
– Лэнскомб, вы не знаете, куда могли деться восковые цветы, которые обычно стояли на малахитовом столике? – спросила Розамунда.
– Как я понимаю, миссис Лео была с ними не очень аккуратна. Она собиралась заказать новый стеклянный экран, но не уверен, что успела это сделать.
– Ну, и где же они?
– Думаю, что в чулане под лестницей, мэм. Именно туда мы обычно кладем вещи, которым необходим ремонт. Вы хотите, чтобы я поискал?..
– Нет. Я сама этим займусь. Майкл, сладкий мой, пойдем со мной. Там темно, а я не собираюсь одна ходить по темным местам после того, что случилось с тетей Хелен.
Все немедленно взглянули на актрису.
– Что ты имеешь в виду, Розамунда? – спросила Мод своим глубоким голосом.
– Как что – ведь кто-то заехал ей по голове, разве нет?
– Она неожиданно потеряла сознание и упала! – резко заметил Грегори.
Миссис Шайн рассмеялась:
– Это она сама тебе об этом рассказала? Не будь дурачком, Грег, конечно же, ей заехали по голове!
– Нельзя говорить такие вещи, Розамунда. – Голос Бэнкса все еще был напряжен.
– Глупости, – ответила Розамунда. – По-другому и быть не могло. Смотрите, все одно к одному. Детектив, который ищет улики, дядя Ричард, которого отравили, тетя Кора, которую убили топором, мисс Гилкрист, которой присылают отравленный свадебный пирог, а теперь еще и тетя Хелен, которой заехали по голове тяжелым тупым предметом. Вот увидите, это еще не конец! Одного за другим нас будут убивать, и тот, кто останется в живых, и окажется «тем самым» – я имею в виду убийцей. Но я на это не поддамся – в смысле, на то, чтобы меня убили.
– Но почему кто-то захочет убить тебя, прекрасная Розамунда? – легкомысленно спросил Джордж.
– Ну, а как же? – сказала женщина, широко открыв глаза. – Да потому, что я слишком много знаю!
– Да что ты знаешь? – Мод и Грегори произнесли эти слова почти хором. Миссис Шайн одарила их своей пустой ангельской улыбкой.
– А вы разве не хотели бы это знать? – мирно спросила она. – Пойдем со мной, Майкл.