Этот офицер служил раньше в Индии. Он познакомился с графиней Артовой и, приехав однажды к ней утром, попросил у нее позволения поговорить с ней об ее муже.
– Мне сообщили, – начал он, – что помешательство вашего супруга произошло внезапно, когда он хотел скрестить свою шпагу со шпагой противника.
– Правда, – ответила графиня.
– И что помешательство состояло в том, что он вообразил себя своим противником, а того – графом Артовым.
– Он и до сих пор думает то же самое.
– Мгновенное и столь странное помешательство вашего супруга происходит совсем от другой причины, чем это думают.
– Что вы говорите! – вскричала графиня.
– Оно происходит просто от отравления. Баккара не могла отвечать.
– Я служил в Индии, – продолжал офицер, – и был целый год на Яве, где не раз имел случай наблюдать помешательства, происходящие от растительного яда.
– Но…
– Действие яда проявляется быстро, почти мгновенно. Характерная особенность отравления этим ядом состоит в том стремлении, с которым отравленные им отвергают свою собственную индивидуальность и принимают на себя чужую.
– Но ведь он не был в Индии.
– Знаю.
– И не знаком в Париже ни с кем из тех, кто жил там.
– Графиня! – возразил сэр Эдвард серьезным тоном. – Те люди, которые оклеветали вас, способны, по моему мнению, на все низости, даже на отравление графа.
– Но в таком случае, – вскрикнула Баккара, содрогаясь, – если мой муж отравлен, то его уже нельзя больше вылечить?
– Я был в прошедшем месяце в Париже и встретил там доктора, который приобрел себе удивительную известность в Калькутте.
– Он излечивает умопомешательство?
– И в особенности такое, которое происходит от ядов.
– О, скажите, кто этот доктор?
– Мулат с Антильских островов, доктор Самуил Альбо. Отчего бы вам не выписать его сюда?
– Нет, нет! – вскричала Баккара. – Это будет слишком долго, я лучше сама поеду в Париж.
– Да, это будет гораздо лучше.
– Милостивый государь! – сказала тогда графиня Артова, пожав руку сэра Эдварда. – Если бы только безграничная преданность бедной оклеветанной женщины могла отплатить вам за ваше участие ко мне!
– Поезжайте скорее в Париж, графиня, посоветуйтесь с Самуилом Альбо и не бойтесь доверить ему своего мужа. Если только кто-нибудь еще может вылечить вашего мужа, так это, наверное, он.
И затем, поцеловав почтительно руку графини, он добавил:
– Позволите ли вы мне дать вам еще один совет?
– Пожалуйста, вы меня обяжете.
– Придумайте какой-нибудь предлог для возвращения в Париж.
– Я понимаю вас. Доктор Б. никогда не узнает, что я обращалась за советом к доктору Самуилу Альбо.
Сэр Эдвард раскланялся и ушел.
На следующий же день после этого граф и графиня Артовы уехали из Ниццы.
Графиня не жалела дорогой денег, чтобы только доехать скорее, и через три дня уже была в Париже, куда приехала по Лионской железной дороге.
Между тем как графиня ехала в Париж, виновник всех ее бедствий, Роллан де Клэ, намеревался отправиться во Франш-Конте, где совершенно неожиданно умер его дядя, шевалье де Клэ. Смерть эта была очень кстати для молодого человека, которому пребывание в Париже становилось неприятным после дуэли с графом Артовым.
Роллан рассчитывал на популярность, но сильно ошибся в своих предположениях: графа Артова любили, и несчастье с ним уронило де Клэ в глазах многих порядочных людей. Смерть дяди вывела его из этого затруднения. Управившись со всеми делами, он отправился к Октаву проститься.
Но на одной из улиц ему пришлось остановиться: какой-то фиакр зацепил колесом омнибус. Среди группы любопытных стояла обладательница фиакра. Роллан взглянул на нее и вскрикнул: перед ним была графиня Артова, или, лучше сказать, та особа, которую он принимал за нее.
Молодая женщина тоже заметила его и, улыбнувшись, приложила палец к губам.
Роллан уже хотел выйти из своего экипажа и предложить ей свои услуги, как она поспешно села в свой фиакр и громко крикнула кучеру:
– Улица Помп № 53 в Пасси! – И быстро уехала.
Через четверть часа после этого он сидел у своего друга Октава и рассказывал ему о своей встрече.
– Что я должен теперь делать? – спросил он.
– Ехать.
– Во Франш-Конте?
– Да.
– Не повидавшись с нею?
– Конечно, она крикнула свой адрес громко для того, чтобы ты слышал, и будет ждать тебя сегодня, завтра, а потом, вероятно, напишет тебе.
– Очень может быть.
– Она улыбнулась тебе, значит, она все еще любит тебя.
– И я так думаю, – проговорил скромно Роллан.
В восемь часов вечера он сидел уже в вагоне первого класса Лионской железной дороги. На первой станции с ними встретился парижский экстренный поезд, они остановились на несколько секунд. Роллан бросил рассеянный взгляд на вагон, пришедший из Лиона, и вскрикнул: в этом вагоне сидела графиня Артова с мужем, которую он видел сегодня в Париже.
– Что это, уж не сошел ли я с ума? – пробормотал он и поспешно выскочил из вагона, но парижский поезд уже тронулся.
– Потрудитесь скорее садиться! – крикнул Роллану кондуктор. – Поезд сейчас тронется.
– Я не еду, – отвечал Роллан в сильном волнении. Раздался свисток, и поезд тронулся.
– Когда я могу воротиться в Париж? – обратился Роллан к начальнику станции.
– Вот идет поезд из Монтеро, – отвечал чиновник, указывая пальцем вдаль, где виднелся дым от паровоза.
Поезд пришел. Роллан воротился в Париж, а багаж отправился в Дижон.
Он приехал в Париж спустя полчаса после прихода экстренного поезда.
Но женщины, обладавшей, по его мнению, способностью вездесущности, уже не было на вокзале.
Обежав все залы и не найдя ее, Роллан обратился к кондуктору, приехавшему на экстренном поезде:
– Милостивый государь, вы приехали с вечерним поездом из Лиона?
– Да, полчаса тому назад.
– Не заметили вы в вагоне первого класса красивую блондинку, сидевшую с двумя мужчинами?
– Как же, заметил.
– Вы не знаете, кто она?
– Графиня Артова со своим мужем и доктором.
– Она села в Лионе утром?
– Утром.
Роллан выбежал из вокзала, как сумасшедший, и, бросившись в первый попавшийся фиакр, крикнул кучеру:
– Три луидора на водку, если довезешь меня вскачь до улицы Помп!
Спустя час фиакр остановился у дома № 53. Роллан сильно дернул за звонок.
Было уже около полуночи.
Войдя во двор, он тотчас же узнал место, где с него снимали повязку.
– Барыни нет дома, – сказала полураздетая горничная.
– Так я ее подожду.
– Она не воротится.
– Вот что, любезная, – сказал Роллан решительно, – или веди меня сейчас же к твоей барыне, за что получишь десять луидоров, или ты пойдешь со мной сейчас к полицейскому комиссару.
– Ведь барыня меня за это прогонит, – сказала испуганно горничная, – но делать нечего, пожалуйте.
Она провела его в будуар, где на диване спала Ребекка, одетая в черный бархатный пеньюар.
– Оставь нас, – сказал Роллан повелительно.
По уходе горничной он слегка дотронулся до плеча молодой женщины, которая, проснувшись, вскрикнула от удивления и вскочила с дивана.
– Как вы смели прийти сюда без моего позволения? – спросила она гордо.
– Вы, моя милая, имели неосторожность сообщить мне сегодня утром ваш адрес, – отвечал Роллан холодно.
– Я?
– Да, вы. Вы крикнули кучеру: в улицу Помп № 53 так громко, что я услышал.
– Ну и отлично, что вы приехали, – проговорила Ребекка, изменив тон. – Садитесь, пожалуйста.
– Как здоровье вашего супруга, графиня Артова?
– Он все еще помешан.
– А!
– И я отправила его в Ниццу.
– Вот как! Но я видел, что он воротился сегодня вечером.
– Кто? Мой муж?
– Нет, граф Артов в сопровождении своей жены, настоящей графини Артовой.
Ребекка побледнела.
– Довольно уж шутить и дурачить меня, – продолжал Роллан, – теперь ты должна мне сказать, кто ты.
Ребекка посмотрела на Роллана и покачала головой.
– Безумный! – проговорила она, захохотав.
– Презренная тварь! – вскричал он вне себя от ярости. – Говори свое настоящее имя или я убью тебя!
И он ухватил за горло молодую женщину.
– Меня зовут Ребекка, – простонала она.
– Кто ты такая?
– Дочь Парижа.
– Кто тебя заставил дурачить меня разыгрыванием из себя графини?
– Человек, мне не известный.
– Лжешь!
– Клянусь вам.
– В таком случае, ты умрешь! И он крепко сдавил ей шею.
– Пощадите! – пробормотала она. – Я все расскажу. Но клянусь вам, я не знаю имени этого человека. Он встретился со мной однажды вечером, увез в незнакомые мне улицу и дом и на следующий день поместил здесь, приказав мне называться графиней Артовой.
– Ты должна сейчас поехать со мной к графине Артовой и рассказать ей все это.
– Нет, нет, ни за что, – отвечала Ребекка, задрожав. Роллан схватил нож для фруктов, лежавший на камине, и, приставив его к груди молодой женщины, проговорил:
– Клянусь честью, я убью тебя, если ты не повинуешься.
Спустя пять минут Роллан де Клэ и Ребекка садились в фиакр, ожидавший у ворот.
– На Пепиньерскую улицу, отель Артова, – крикнул Роллан кучеру. – Еще луидор, если поедешь быстро!
Дорогой Ребекка рассказала ему, что покровитель ее, который заставил ее называться графиней Артовой, дал ей две недели назад три тысячи франков на месячное содержание и что с тех пор она его не видела. Затем она рассказала всю историю гнусной комедии, в которой она была действующим лицом, не пропуская ни малейшей подробности.
Фиакр остановился у отеля Артова.
Роллан велел Ребекке опустить вуаль и затем позвонил.
– Графини нет дома, – объявил швейцар.
– В таком случае позвольте мне войти. Я подожду. Лакей провел Роллана в гостиную нижнего этажа.
Ребекка все еще не поднимала вуали.
Спустя несколько минут послышался шум колес экипажа, вслед за тем распахнулись ворота.