– Очень.
Альбо вынул из кармана «Судебную газету» и подал ее Баккара.
– Убитого зовут Вантюром, – прибавил он после прочтения ею статьи, – а сумасшедший есть тот самый лакей, которого сшибла с ног карета в тот день, когда у меня украли порошок.
– Сэр Вильямс! – вырвалось из уст побледневшей Баккара.
Спустя минуту она оправилась от первого испуга и проговорила:
– Вчера мы с вами порешили, что виновник похищения порошка есть маркиз де Шамери.
– Непременно он.
– Сегодня вы с первого взгляда узнали, что муж мой отравлен этим порошком. Теперь я должна рассказать вам, что со мной случилось вчера после того, как я уехала от вас.
И Баккара рассказала доктору о своем свидании с Ролланом де Клэ и Ребеккой и передала ему все, что они сообщили ей.
– Не знает ли Ребекка, – спросил наконец доктор, – в какое именно место отвез ее сначала незнакомец?
– Она полагает, что в квартал Маделен.
– Сюренская улица! У маркиза де Шамери была там маленькая квартирка, где он кое-кого принимал и где известен был под именем господина Фридерика.
– Вы разве бывали там?
– Несколько раз. Я лечил у него одного английского матроса, татуированного дикарями.
– Татуированного дикарями? – повторила Баккара, вздрогнув.
Тут доктор так верно описал приметы «австралийского дикаря», что Баккара вскричала:
– Это сэр Вильямс! Это не дикари татуировали его и отрезали язык, а я!
– Вы? Вы, графиня? – вскричал изумленный мулат.
– Слушайте, доктор, – продолжала Баккара. – Около четырех лет я боролась с этим чудовищем и наконец победила его. Если я только не ошибаюсь, если описанный вами человек, которого маркиз де Шамери поручил вам лечить, есть действительно сэр Вильямс, то мне все становится ясным. Маркиз де Шамери был орудием мщения сэра Вильямса, он погубил мою честь, убил морально моего мужа. Но как допустить, что маркиз де Шамери, дворянин, человек, ознаменованный высокими делами и подвигами, мог сделаться орудием такого изверга, как сэр Вильямс!
– Да, действительно странно, – пробормотал мулат. – Но тут, должно быть, кроется какая-нибудь великая тайна.
– Да, мы все блуждаем во мраке, – сказала Баккара, – но знаете, где находится свет?
– Где же?
– В помешательстве Цампы. Как вы полагаете, можно его вылечить?
– Кажется, можно.
– Скоро?
– Может быть.
– Каждая минута дорога для нас, доктор, потому что сэр Вильямс для достижения цели не останавливается ни перед какими средствами.
– В таком случае исходатайствуйте мне у полицейского начальства дозволение лечить Цампу.
– И вы его вылечите?
– Надеюсь.
Они прошли в будуар, где Баккара написала следующее письмо:
«Граф!
Я сделалась жертвой гнусной интриги, однако надеюсь вскоре разоблачить ее. Для этого мне нужна ваша помощь. Отправляю к вам доктора Самуила Альбо. Не расспрашивайте его: он не должен вам отвечать, но не откажите в своем ходатайстве, о чем он вас будет просить.
Готовая к услугам графиня Артова».
Баккара запечатала письмо и указала адресата: «Графу Арману де Кергацу».
– Возьмите это письмо, – сказала она, – и поезжайте к графу. Вечером я пришлю к вам узнать о результате.
Спустя три часа Баккара получила следующее письмо:
«Графиня!
Цампа находится уже у меня. Его здоровое телосложение подает мне надежду на излечение.
Ваш покорный слуга доктор Самуил Альбо».
Спустя три дня после того, как Цампу привезли к Самуилу Альбо, графиня Артова приехала к нему вечером. Она вошла в кабинет, где уже была не один раз.
Прежде всего Баккара увидела доктора, разговаривавшего с Ролланом де Клэ, который приехал сюда по приглашению графини, а затем – Цампу, неподвижно лежавшего на диване.
Доктор подошел к ней, поклонился, предложил кресло и приложил палец к губам.
– Разве он спит? – спросила Баккара.
– Да, и когда проснется, то будет уже в своем уме.
– Вы уверены в этом?
– Больше данных «за», чем «против». В повязке, закрывающей ему глаза и лоб, лежит компресс из соков одного индийского растения. Теперь уже три дня, как он находится в моральном и физическом оцепенении, которое кончится, как только я сниму повязку.
– Доктор, – проговорил Роллан де Клэ, – ведь это будет просто чудом.
– Средство это открыл мне один индус во время моего путешествия по Азии.
– Часто вам приходилось употреблять это средство для лечения сумасшедших? – спросила Баккара.
– Раз десять, графиня.
– И всегда удачно?
– Да, если помешательство происходило от испуга.
– Следовательно, средство это неприменимо к помешательству моего мужа?
– Я не рискнул бы, ибо в случае неудачи средство это мгновенно убивает.
– Однако вы надеетесь его вылечить?
– Вполне.
Тут доктор подошел к дивану, на котором лежал Цампа. Он приподнял его и снял повязку.
Цампа глубоко вздохнул, провел рукой по лбу и осмотрелся кругом с удивленным видом.
Баккара и Роллан де Клэ удалились в другой конец комнаты.
– Что за чертовщина! – проговорил он наконец по-португальски. – Где я?
– Вы у доктора, – отвечал Альбо на том же языке, – который вылечил вас от помешательства.
– Неужели я был помешанным?
– Пять дней. Вас нашли в Клиньянкуре, в подвале, наполненном водой.
– Ах, да, теперь припоминаю: меня ранил и бросил в подвал незнакомец в то время, когда я выходил оттуда с фонарем и ножом в руке.
– Этим ножом вы убили Вантюра? – спросил доктор. Цампа вздрогнул.
– Почему вы это знаете? – спросил он.
– Мне все известно.
– И мне также, – сказала Баккара, подходя к Цампе.
– Графиня! – вскрикнул португалец.
– Цампа, – проговорила она сурово. – Вы убили Вантюра, и вы же отравили герцога де Шато-Мальи.
– Нет, герцога отравил не я, а он.
– Кто он?
– Он воткнул ему в ручку кресла отравленную булавку.
– Но кто же это он? – повторила Баккара.
– Не знаю.
– Цампа, – проговорил доктор, – вы признались при трех свидетелях, что убили Вантюра, и этого достаточно, чтобы отправить вас на эшафот, а поэтому, если вы хотите, чтобы вас пощадили, вы должны нам рассказать всю правду. Назовите человека, который отравил герцога и бросил вас в подвал.
– Право, не знаю, помню только, что старуха, которую он удавил, называла его Рокамбольчиком.
Баккара вскрикнула, и имя сэра Вильямса снова вырвалось из ее груди.
– Позвольте мне расспросить Цампу, – обратилась она к доктору. – Он сейчас произнес имя человека, которого я считала умершим.
Доктор и Роллан де Клэ посторонились.
– Цампа, – начала графиня, – так как вы теперь выздоровели, то доктор должен вас сдать в руки правосудия. Хоть вы признались нам в убийстве Вантюра, мы пощадим вас, если вы скажете все, что вам известно.
– О, я все расскажу, но они убьют меня!
– Кто они?
– Рокамболь и его господин.
– Кто этот господин?
– Не знаю.
– Цампа, – сказала Баккара строго, – малейшая скрытность – и вы погибли.
– Графиня, я расскажу вам все, что меня заставили делать, угрожая гарротой, которую я когда-то заслужил себе в Испании.
Тут Цампа рассказал свои сношения с незнакомцем, начиная с убийства дона Хозе и кончая отравлением герцога де Шато-Мальи.
Когда Цампа окончил свое признание, его отвели в комнату первого этажа, которая была для него назначена.
– Господин де Клэ, – сказала Баккара, – надеюсь, что вы сумеете сохранить в тайне все, что вы сейчас слышали?
– Клянусь вам, графиня.
– Доктор, – продолжала она, – все эти происшествия и преступления, о которых мы сейчас узнали, имели единственную цель – стереть с лица земли двух женихов сеньориты Концепчьоны де Салландрера в пользу третьего. Я теряюсь в догадках о третьем претенденте и боюсь остановиться на своем предположении. Нельзя допустить, чтобы Рокамболь, негодяй и убийца, мог возмечтать о женитьбе на дочери испанского гранда. Я думаю, что он действует тут в пользу другого.
– Весьма может быть.
– С другой стороны, – продолжала Баккара, – в этом таинственном деле фигурирует всеми уважаемый и пользующийся громадными почестями маркиз де Шамери. Вы говорите, что только он мог похитить у вас порошок dutroa, а Цампа утверждает, что он нарочно подсунулся у вашего дома под дышло, повинуясь приказанию таинственного незнакомца. Затем Цампа приходил за приказаниями в Сюренскую улицу, № 26, в квартиру маркиза де Шамери.
– Совершенно верно.
– Следовательно, – заключила Баккара, – все эти преступления совершены в пользу маркиза по инструкциям сэра Вильямса.
– Все это в высшей степени загадочно, – пробормотал доктор, пожимая плечами.
– О! – воскликнула графиня. – В голове моей сейчас мелькнула ужасная мысль, от которой волосы становятся дыбом.
– Какая же это мысль, графиня?
– Прежде чем ее сообщить, вы оба дадите мне клятву, что будете молчать об этом, как в могиле.
Доктор и Роллан де Клэ торжественно произнесли клятву.
– Так слушайте: ужасная мысль, зародившаяся в моем воображении, есть та, что маркиз де Шамери не кто иной, как Рокамболь.
– Что вы говорите, графиня! – вскричал Роллан де Клэ. – Как вы можете предполагать!
– Я непременно должна его видеть и хорошенько в него вглядеться.
– Вы можете увидеть маркиза завтра же, – сказал Роллан де Клэ.
– Где?
– У меня. Я приглашу его к завтраку. Вы спрячетесь в другой комнате, откуда как нельзя лучше увидите и услышите его.
– Это невозможно, – заметил доктор.
– Почему?
– Потому что маркиза де Шамери нет в Париже. Он уехал три дня тому назад со слепым матросом.
– Сэр Вильямс, – прошептала Баккара, вздрогнув. На следующий день Роллан де Клэ получил от
Баккара записку:
«Прошу вас немедленно приехать ко мне».
Роллан поспешил в отель графа Артова. Он застал там доктора Самуила Альбо и увидел Баккара в мужской одежде.