После короткого молчания Рокамболь проговорил:
– Как ты думаешь, долго нам придется пробыть в Оранжери?
– Кажется, нам нечего здесь долго делать, – отвечал Фабьен, – потому что, надеюсь, мы не будем делать друг другу никаких затруднений при разделе этой земли, хотя, по правде сказать, тебе бы следовало остаться здесь для поправления здоровья. Доктор Самуил Альбо отвел меня на днях в сторону и посоветовал мне удалить тебя на несколько дней из Парижа, говоря, что перемена воздуха принесет тебе большую пользу. Поэтому-то я и предложил тебе поездку в Оранжери, уверяя, что она необходима для наших общих интересов.
– Благодарю от души, – сказал Рокамболь, взяв руку виконта.
– Однако, где мы теперь? – спросил Фабьен и высунул голову из окна кареты.
Почтовый экипаж ехал по зеленеющей долине, в конце которой виднелись домики города Г., освещенные восходящим солнцем.
Спустя десять минут карета ехала уже по прекрасному бульвару, ведущему на ярмарочную площадь, на которой толпилось необыкновенное множество народа.
Почтарь пустил лошадей шагом, но вскоре совсем их остановил.
Лакей виконта слез с козел и подошел к дверцам.
– Сударь, – сказал он, – нам нужно обождать. Все улицы перегорожены, по-видимому, готовятся казнить какого-то преступника.
При этих словах Рокамболь невольно вздрогнул.
Маркиз и виконт взглянули в окна кареты и увидели невдалеке два красных столба гильотины, вокруг которой стояли цепью конные жандармы, а вокруг них теснились толпы народа, сбежавшегося с окрестностей поглядеть, как свалится с плеч человеческая голова.
Рокамболь побледнел и отвернулся, чтобы не видеть этой ужасной картины.
– За что его казнят? – услышал он чей-то вопрос.
– Он убил женщину, которая его усыновила.
Волосы Рокамболя поднялись дыбом, и сердце его при этом странном совпадении сильно забилось.
– Вот он, вот он, ведут! – раздались крики в толпе.
В то время как Фабьен, закрыв глаза, мысленно молился за несчастного, осужденного на смерть, Рокамболь, тщетно старавшийся сделать то же самое, почувствовал, что им овладела непреодолимая сила, привлекшая его взоры к эшафоту, на котором стояли два человека – помощники палача.
Вскоре на эшафоте появилось третье лицо, с белокурой головой и бледным лицом.
Это был приговоренный. Он тихо поднимался на ступени эшафота, поддерживаемый палачом и тюремным священником.
Рокамболь видел, как священник подносил к его устам крест и читал ему напутственную молитву.
Вскоре за тем преступника толкнули вперед, придвинули к доске, которая быстро повернулась и приблизила его голову к ножу.
Перед глазами Рокамболя сверкнула молния. Эта молния была блеск полированного ножа гильотины.
У мнимого маркиза потемнело в глазах, и он в бесчувствии опустился на дно кареты.
Оставим на время Рокамболя и Фабьена в их дорожном экипаже и возвратимся в Париж.
…Однажды Баккара вечером сидела у камина в доме на улице Пепиньер и разговаривала с доктором Самуилом Альбо.
– Вы знаете, доктор, – проговорила она, – сегодня будет уже два месяца, как я поехала с Ролланом де Клэ во Франш-Конте.
– Знаю, – отвечал доктор.
– С тех пор, согласно моей просьбе, вы не делали мне никаких расспросов.
– Потому что ваше желание было для меня приказанием.
– Сегодня, – продолжала графиня, – настало время рассказать вам обо всем, что я сделала и что намерена сделать для достижения своей цели.
– Я вас слушаю, графиня.
– Вы знаете, доктор, что мы уехали с Ролланом де Клэ в почтовой карете. Я была в мужской одежде и в продолжение всей дороги называлась секретарем Роллана. Замок покойного шевалье де Клэ, перешедший во владение племянника его, Роллана, находится в полутора милях от замка Го-Па, к нему ведет проселочная дорога через лес. Вечером, по приезде нашем, я просила Роллана, чтобы он поехал к Асмоллю под предлогом каких-нибудь денежных дел и привез его вместе с маркизом, в котором я предполагала узнать Рокамболя.
«Но он узнает вас», – сказал мне Роллан.
«Не беспокойтесь, – отвечала я, – я увижу его, не показываясь ему на глаза».
На другой день, рано поутру, Роллан взял ружье и отправился в Го-Па пешком через большой сосновый лес. Здесь он встретил браконьера, с которым часто ходил на охоту. Браконьер рассказал ему, что д'Асмолль, маркиз де Шамери и герцог охотились недавно на медведя в Черной долине и что медведя убил маркиз, при этом он рассказал о геройской борьбе маркиза с медведем. Затем прибавил:
– Свадьба – дело уже решенное.
– Какая свадьба, – спросил Роллан.
– Свадьба маркиза с дочерью герцога, – отвечал браконьер, – кажется, она назначена уже на сегодня.
Роллан признался мне, что известие это до того его потрясло, что ружье чуть не выпало из его рук.
«Негодяй, называющий себя маркизом де Шамери, – подумал Роллан, – не должен жениться на девице де Салландрера».
Он скорым шагом продолжал свой путь к замку Го-Па, но еще не решил, какие меры принять к тому, чтобы помешать браку молодой испанки с низким самозванцем.
Но в то время, как Роллан подходил к холму, на котором стоял замок, он заметил всадника, в котором узнал старого доктора местечка Ольнеа.
– Это вы, доктор? – воскликнул Роллан.
– Здравствуйте, господин де Клэ, – отвечал доктор, казавшийся весьма озабоченным.
– Откуда это вы так рано, доктор?
– Из замка Го-Па.
– Разве там кто-нибудь заболел?
– Я приехал слишком поздно, – отвечал доктор со вздохом. – Герцог умер.
– Кто? – вскричал Роллан. – Герцог де Салландрера?
– Да.
– Чем же он заболел?
– Апоплексический удар. Несмотря на то, что я приехал довольно скоро, в нем не было уже признаков жизни.
И доктор подробно рассказал Роллану обо всем, что случилось в эту ночь в замке.
– Вообразите, – сказал он, – герцог испытал третьего дня сильные душевные потрясения, вызванные различными сценами охоты на медведя. Эти потрясения произвели сильное волнение крови, которое и было главной причиной апоплексии.
– Но когда же это случилось?
– Сегодня ночью, около двенадцати часов.
– Почему же так долго не подавали ему помощи?
– К несчастью, он пролежал в бесчувственном состоянии почти всю ночь. Его заметили только сегодня утром, когда вошли в его комнату.
– Кто же его заметил первый?
– Маркиз де Шамери, будущий зять покойного герцога. Войдя в комнату, он вскрикнул и стал звать на помощь. Маркиз когда-то служил во флоте, где приобрел кое-какие хирургические познания, он поспешил пустить ему кровь, а между тем послали верхового за мной. Я приехал и нашел, что кровопускание сделано было слишком поздно. Герцог умер на моих руках.
– Ужасное происшествие! – проговорил Роллан.
– Да, но оно еще тем ужаснее, что в замке в эту же ночь произошел и другой смертельный случай.
– Что вы говорите! – вскрикнул Роллан в испуге.
– Слепой англичанин по имени Вальтер Брайт…
– Вальтер Брайт? – перебил рассказ Баккара Самуил Альбо. – Это обезображенный матрос, которого я лечил?
– Тот самый, – отвечала Баккара. – И вот что Роллан узнал о нем.
В то время, как умирал герцог, под стенами замка Го-Па, в овраге, называемом Долиной мертвых, крестьяне нашли окровавленную и обезображенную массу, имеющую лишь незначительное подобие человеческого тела. Его подняли и принесли в замок. Маркиз при виде трупа упал в обморок, так что его едва могли привести в чувство.
– Каким же образом, – спросил Роллан, – случилось это несчастье.
– Злополучный англичанин был слеп.
– Знаю.
– Из его комнаты был выход на террасу замка. Ночью его, вероятно, беспокоила гроза, он вышел и, пробираясь ощупью, вероятно, зашел на парапет и потерял равновесие.
Оставшись посреди дороги один, Роллан долго не решался, идти ли ему в замок или возвратиться домой. В такой нерешимости он добрел до Го-Па, но, подумав, что делать приглашения теперь вовсе не время, так как д'Асмолль и де Шамери убиты двойным горем, он возвратился назад по дороге к замку Клэ, куда пришел через час и подробно рассказал мне обо всем случившемся.
«Герцог де Салландрера умер, – подумала я, – следовательно, свадьба должна быть отложена, по крайней мере, месяца на три».
– Итак, что же вы хотите теперь делать? – спросил меня Роллан.
– Ничего, – отвечала я.
Роллан посмотрел на меня с недоумением.
– Друг мой, – сказала я, – мы едем завтра в Париж. – Как! Не увидев маркиза?
– Слушайте, – продолжала я, – не могло ли случиться, что человек, с которым Цампа имел дело, и есть маркиз де Шамери?
– Гм… – сказал Роллан.
– Что нет ничего общего между шурином виконта д'Асмолля и негодяем Рокамболем, историю которого я вам уже рассказала?
– Справедливо.
– Теперь позвольте мне высказать еще одно предположение, что маркиз де Шамери существует, а тот, которого вы знаете, – не более как самозванец и обманщик.
– О! Я в этом уверен.
– Следовательно, чтобы обличить мнимого маркиза, надо отыскать настоящего.
– Без сомнения.
– А для этого нам нужно порядочно времени, но мы смело можем им располагать, так как свадьба должна быть отложена по крайней мере на три месяца. Во всяком случае, прежде чем приступить к розыскам, я должна увидеть мнимого де Шамери, чтобы увериться, действительно ли это Рокамболь.
В замке Клэ жил один калека по имени Жан, оставшийся на попечении Роллана после смерти его отца. Жан ходил в праздничные дни по деревням играть на скрипке, а в будни занимался ловлей лягушек и собиранием грибов, которые отправлялся продавать по соседним селениям и замкам. Жан был смышлен и к тому же весьма предан Роллану.
Вечером мы позвали его в комнату, где и заперлись втроем.
– Жан, – обратился к нему Роллан, – когда ты был в последний раз в замке Го-Па?
– Третьего дня, сударь.
– Следовательно, ты не знаешь еще о смерти герцога?
– Нет, я узнал об этом сегодня утром от лесного сторожа господина д'Асмолля.