– Я вам сейчас скажу… этот-то матрос отлично изучил все ваши привычки, ваш вкус и вообще все семейные дела.
– Что вы такое говорите? – заметил мнимый маркиз, вздрогнув всем телом.
– Его взяли на судне, торговавшем неграми, – сказал генерал.
– А, вот как!
– И приговорили к галерам.
– Потом?
– Потом… отгадайте-ка, что он осмеливается говорить в свое оправдание?
– Ну, право, не знаю, генерал.
– Он выдает себя за маркиза де Шамери, – докончил, смеясь, генерал.
Это ужасное и поражающее сообщение не произвело на Рокамболя того действия, какое можно было ожидать. Вместо того, чтобы побледнеть и обнаружить жестокий испуг, ученик сэра Вильямса сохранил гордое хладнокровие и ту ясность ума, которая уже не раз спасала весь клуб червонных валетов. Он понял, что настоящий маркиз жив, и у него достало силы улыбнуться и сказать:
– Ах вот что – это довольно сильно сказано.
– Я,согласен с вами, маркиз, но выслушайте же до конца всю историю.
– Рассказывайте, пожалуйста, тем более что она меня очень интересует.
– Этот плут дошел до того, что уверил совершенно моего кузена Педро С, что он действительно маркиз де Шамери.
– В самом деле?
– Педро писал тогда мне, поручая разыскать семейство де Шамери.
– Ну, и что же вы сделали, генерал?
– Я отвечал моему брату, что его маркиз де Шамери – наглый обманщик, так как настоящий маркиз еще недавно танцевал у меня на бале в Париже.
– Гм, это походит на волшебную сказку, – заметил Рокамболь.
– Так как вы едете в Кадикс, любезный маркиз, – продолжал генерал С, – то вы увидите там своего двойника.
– Мне, кстати, пришла странная мысль, – проговорил Рокамболь.
– Какая же?
– Дайте мне письмо к вашему родственнику коменданту, капитану Педро.
– Но ведь я уже предлагал вам это.
– Да, но рекомендуйте меня ему под другой фамилией.
– Для чего вам это нужно?
– Я проживу в Кадиксе несколько дней. Насмотрюсь вдоволь на человека, выдающего себя за меня, и заставлю его рассказать мне свою биографию.
– Отлично, – заметил генерал, – я пришлю к вам сегодня вечером письмо на имя капитана Педро С, в котором я буду отлично рекомендовать… кого прикажете?
– Графа Вячеслава Полацкого, польского дворянина, – ответил ему, улыбаясь, Рокамболь.
Генерал расхохотался и пожал ему руку.
Виконт д'Асмолль занимался все это время в другом углу и не слыхал разговора генерала С. со своим мнимым шурином. Окончив дела, он встал и, обратившись к Рокамболю, сказал:
– Пойдем теперь в полицию за паспортами.
Спустя несколько времени после этого, когда Рокамболь и Фабьен ехали по набережной Арфевр, их карета встретилась с другой каретой, из окошка которой выглянул мужчина и поклонился им.
Виконт поспешил остановить свою карету.
– Здравствуй, Фабьен! – проговорил выглядывавший из кареты.
– Друг Сервиль! Здравствуй, душа моя, – ответил виконт.
Господин де Сервиль был молодой чиновник, недавно определенный на должность судебного следователя и учившийся правоведению вместе с д'Асмоллем.
– Откуда ты? – спросил его д'Асмолль.
– От себя, из улицы св. Людовика в Маре.
– Куда ты едешь?
– В суд.
– Ну, брат, тебя вовсе не видно в свете с тех пор, как ты при новой должности.
– Ах, мой друг! – ответил судебный следователь, – ты, говоря по правде, усиливаешь мои страдания, говоря о моей должности.
– А, а… а почему это?
– Да потому, что первое дело, возложенное на меня, – настоящие потемки, в которых ничего не видно.
– Что же это за дело?
– Дело Сити-Шафаньер, в Клиньянкуре. Рокамболь сидел в глубине кареты так, что молодой чиновник не мог видеть его из-за спины Фабьена, высунувшегося из окна дверец, но когда он услышал эти слова, то вздрогнул.
– Какое же это темное дело? – спросил Фабьен.
– Темное, даже больше чем темное.
– Но какое же?
– Два месяца тому назад в Клиньянкуре нашли Погреб, наполненный водой. На поверхности воды плавали два трупа: один – старухи, а другой человека, признанного за бежавшего каторжника, – он был убит ножом, а старуха задушена.
– Боже, какой ужас!
– Кроме того, на краю погреба сидел живой человек… При этих словах Рокамболь привскочил на своем месте.
– Вероятно, – заметил Фабьен, – это и был убийца обоих утопленников.
– Нет, – ответил чиновник, – он был ранен в спину и весь в крови. Его мокрая одежда свидетельствовала, что он был брошен в воду, как и другие.
– Но, наконец, ведь ты, верно же, допрашивал его?
– Да, но он был помешан и остался таким до сих пор. Рокамболь вздохнул свободнее.
– Этот человек, – продолжал де Сервиль, – был отдан в руки искусного доктора.
– Кого это?
– Он мулат – Альбо, который и обещал вылечить его.
– Но, – сказал Фабьен, обратясь к Рокамболю, – это ведь, кажется, твой доктор – господин Альбо.
– Да, – ответил мнимый маркиз де Шамери, – . он действительно очень искусный доктор.
– Таким образом, ты до сих пор еще не пришел к открытию этой тайны? – продолжал виконт.
– До сих пор, – ответил судебный следователь, – самые искусные розыски оставались бесплодными, и, как ты видишь, у меня нет счастья для дебюта. Но, – прибавил он, протянув руку виконту, – мне надо ехать, меня ждут в суде. Прощай!
– До свидания, – проговорил Фабьен.
Судебный следователь поехал своей дорогой, а наши молодые люди вскоре после того вышли из кареты и отправились в полицию.
Час спустя маркиз возвратился домой, в улицу Вернэль, уже с паспортом в руках и говорил сам себе:
– Цампа не умер… портрет похитили… я погиб!..
Но у Рокамболя минуты отчаяния и надежды беспрестанно сменяли друг друга.
В эту минуту к бандиту возвратилась вся его смелость; он выпрямился, его глаза заблистали.
Теперь, когда он очутился опять лицом к лицу с опасностью, эта опасность придала ему энергии и силы.
– Ну, – сказал он себе. – Это моя последняя игра, и я поставлю теперь все на одну карту.
На следующий день после этого он встал довольно рано, и пока его лакей укладывал чемоданы, мнимый маркиз де Шамери вздумал отправиться в Сюренскую улицу, где его не видали уже около двух месяцев.
Придя на свою квартиру, Рокамболь уложил в дорожный чемодан несколько пар различных костюмов, париков и различных красок, необходимых ему для гримирования. Затем он нанял комиссионера и отправил с ним этот чемодан в улицу Вернэль, а сам между тем пошел в предместье Сент-Оноре на квартиру к доктору Самуилу Альбо.
Мнимый маркиз не счел даже нужным переодеваться, потому что он и не подозревал того, чтобы доктор Альбо мог быть сообщником графини Артовой.
Рокамболь, отправляясь к доктору, дал себе слово не уходить от него, прежде чем ему удастся узнать, в каком положении находится Цампа.
Но ложный маркиз немало удивился, когда швейцар отеля сказал:
– Доктор уехал из Парижа!
– Уехал из Парижа? Он, доктор? Да ведь это невозможно, – сказал Рокамболь.
– Это верно.
– А давно ли он уехал?
– Только на прошлой неделе.
– Но куда же он уехал?
– Право, не знаю, – ответил швейцар, – но вы, мне кажется, можете узнать это в улице Пепиньер.
– Что, – повторил Рокамболь, удивленный этими словами, – стало быть, он живет в улице Пепиньер?
– Нет, сударь, но он лечит там знатного русского барина… который помешался…
Рокамболь прислонился к двери, у него закружилась голова. Но наконец он превозмог себя.
– Так, – сказал он, – я догадываюсь… это… это, верно, у графа Артова.
– Точно так.
Рокамболь вышел довольно твердыми шагами, но на улице он зашатался и принужден был сесть в первую попавшуюся ему карету.
– Куда прикажете ехать? – спросил его кучер.
– В Сюренскую улицу, – ответил мнимый маркиз. Кучер повернул лошадей и погнал их крупною рысью.
Только тогда к Рокамболю возвратилось все его обычное хладнокровие и присутствие духа.
– Да, – прошептал он, – действительно, сэр Вильямс был прав, говоря, что как скоро его не будет со мною, то счастье изменит мне. Теперь графа Артова лечит тот же самый доктор, у которого я добыл лекарство для того, чтобы сделать его сумасшедшим. Следовательно, ясно, что он узнал причину его помешательства. И как знать!..
По всем членам мнимого маркиза пробежала дрожь.
– Кто знает, – продолжал размышлять он, – что Баккара и он не сговорились погубить меня… Эй, кучер, кучер!..
– Что вам угодно?
– Вези меня в улицу Пепиньер, отель Артова. Ученик сэра Вильямса озарился новою мыслью и почувствовал в себе отчаянную решимость.
– Я увижу Баккара, – пробормотал он, – и узнаю, что мне нужно предпринять в отношении ее. У меня есть теперь очень приличный предлог для того, чтобы быть у нее. Граф Артов был очень дружен с Фабьеном, от его-то имени я и явлюсь узнать о его здоровье.
Карета въехала во двор отеля. Рокамболю показалось с первого же взгляда, что хозяина нет дома. Окна первого и второго этажа были закрыты.
– Что вам угодно? – спросил его швейцар, увидев, что он выходит из кареты.
Рокамболь не обратил внимания на эти слова.
– Разве ваши господа уехали куда-нибудь? – спросил он.
– Да, сударь.
– Давно ли?
Швейцар замялся и, казалось, не решался отвечать, но ложный маркиз принял самый дворянский вид.
– Я двоюродный брат графа Артова, – сказал он, – и только что приехал из Петербурга.
– В таком случае, ответил швейцар, вам, вероятно, уже известно ужасное несчастье…
– Да, но ведь графа надеются вылечить; графиня писала мне, что она вверила его попечениям искусного врача Самуила Альбо.
– Точно так, господин барон.
– И они уехали.
– Точно так, граф находится теперь в своем имении в Фонтеней.
– А доктор Самуил Альбо с ним?
– Нет, они поехали десять дней тому назад вместе с графиней.
– Куда они уехали?
– Не знаю, да этого и никто не знает.