– Браво! Вот явился покойник, – воскликнули некоторые из посетителей.
– И притом совершенно здоров, – прибавил Октав.
– Здравствуйте, господа!
Он поклонился всем, пожал довольно холодно руку Октаву и подошел к виконту д'Асмоллю, встретившему его очень холодно.
– Но откуда вы, Роллан?
– Из Франш-Конте.
– Вы там были три месяца?
– Да. Я получил наследство.
– Ах да, – проговорил Октав, – Роллан получил наследство.
Роллан был печален и серьезен, как человек, подвергнувшийся горьким испытаниям, и виконт д'Асмолль был этим поражен.
Господин де Клэ, нагнувшись к нему, произнес:
– Виконт, я полагаю, вы не откажетесь поговорить со мной.
Д'Асмолль встал из-за стола и пошел за Ролланом в углубление окна.
– Я был у вас, – сказал Роллан.
– У меня?
– Да, первый визит мой был к вам. Я приехал в Париж сегодня утром.
– Милостивый государь! – проговорил Фабьен. – Я полагал, что все сношения между нами прерваны.
Господина де Клэ не удивил этот ответ.
– Вы имеете право говорить со мною так, однако, я надеюсь, вы не откажете мне.
– Что вам нужно от меня?
– Очень немного. Я вас прошу ради самых важных интересов прийти ко мне сегодня вечером.
– С какой целью? – спросил удивленный виконт.
– Я теперь вам этого не скажу, – проговорил Роллан, – но во имя дружбы, существовавшей так давно между двумя благородными семействами, не откажите мне.
– Хорошо, я приду, – проговорил виконт д'Асмолль.
– Очень вам благодарен.
– В котором часу?
– В девять.
– Буду.
Господин де Клэ поклонился Фабьену, который возвратился к играющим.
Затем Роллан обменялся несколькими словами с некоторыми посетителями клуба, выкурил сигару и скрылся.
Раньше, чем последуем за виконтом, вернемся назад, к Арману де Кергацу.
Граф прогуливался в саду в обществе одного нашего старого знакомого, честного подрядчика Леона Роллана.
– Милый Роллан, – проговорил граф, читая газету, – хоть я и вполне уверен и доверяюсь энергическому уму графини Артовой, однако, судя по тому, что я сейчас прочитал в этой газете, тут ничего понять нельзя.
Арман де Кергац начал переводить с испанского на французский следующие строки:
«Недавно у нас во второй раз отправили на галеры одного преступника, жизнь которого с самого начала покажется читателю романтической.
Читатели, вероятно, не забыли, что несколько дней тому назад один знатный граф Вячеслав Полацкий, который уже выбыл из нашего города, пожелал прокатиться по морю в лодке. Комендант Педро С. отрядил одного из каторжников для управления лодкой. Вместе с графом поехал и лакей коменданта. Каторжник своим притворным раскаянием и примерным поведением заслужил доверенность коменданта. Выехав в море, он оставил весла и проворно бросился в море, надеясь доплыть до берега и этим путем избавиться от всех поисков. Но Полацкий, который имел при себе револьвер, выстрелил в него, и каторжник скрылся под водой. Граф и лакей коменданта возвратились г; Кадикс, уверенные, что каторжник умер, и мнением своим они увлекли всю публику.
Но все обманулись. Пуля графа не попала в каторжника, и он ухитрился упасть как убитый, оставаясь под водой до тех пор, пока лодка не отошла на порядочное расстояние, потом, выплыв на поверхность воды, спокойно достиг берега.
Испанские жандармы успели поймать в одном местечке Гренады человека, скрывавшегося у цыган. Человек этот обезобразил себе лицо купоросом до того, что его трудно было узнать. Только железное кольцо, которое он не мог снять с ноги, послужило к его открытию. Преступник этот, который вторично отправлен на галеры, сознался во всем, и мы думаем, что нелишне будет рассказать его интересную романтическую жизнь, полную приключений.
Все сотоварищи этого каторжника называли его не иначе как маркизом, он уверял, что принадлежит к одной из известных французских фамилий. Он был арестован на корабле, производившем торговлю неграми, и поэтому был присужден к пяти годам ссылки. Благородство его манер, знание морской службы и английского и французского языков достаточно было для того, чтоб ему поверили. По его словам, он был маркизом де Ш., которого десяти лет выслали из Франции в Индию, где он и получил звание офицера английского флота. Но после кораблекрушения он был найден умирающим от голода и усталости на одном из пустынных островов Ла-Манша одним юнгой корабля, производившего торг неграми, и силой забран в матросы.
Мнимый маркиз до того простер свою наглость, что упросил коменданта крепости господина Педро С. написать в Париж. Он уверял коменданта, что все его бумаги потеряны во время кораблекрушения. Мнимый маркиз так нагло врал, что комендант ему поверил и написал письмо во Францию. Вы не поверите, читатели, как был удивлен мнимый маркиз, когда комендант показал ему письмо из Парижа, в котором было написано, что маркиз де Ш. уже два года живет в Париже открыто в своей семье и скоро женится. Мнимый маркиз, несмотря на это, все-таки утверждал, что он маркиз, и с этой, вероятно, минуты невольник задумал бежать.
Признание, которое он сделал, прибыв на галеры, бросило новый свет на его таинственную жизнь. Настоящее имя каторжника, прозванного маркизом, Шарль С. Он был лакеем у настоящего маркиза в Индии. Маркиз де Ш. прогнал его за воровство, лакей был ужасно похож на своего господина, затем неверный лакей отправился в Англию, где он и узнал, что корабль, на котором находился его прежний барин, погиб со всеми пассажирами и грузом. Сначала лакей маркиза думал ехать в Париж и выдать там себя за настоящего маркиза, но, не имея на это средств, он принужден был отложить этот отважный проект и временно нанялся матросом на корабль, где производилась торговля неграми, откуда и был захвачен, прослужив только несколько месяцев.
Ясно, что история этого мнимого маркиза необыкновенна, и спрашиваешь себя с некоторым любопытством: что было бы, если б настоящий маркиз не спасся во время кораблекрушения и не явился бы к своим родным?»
Этими словами окончилась статья испанской газеты.
– Все это довольно странно, – проговорил Леон Роллан, – и признаюсь, что я тут ничего не понимаю.
– Да, действительно, – проговорил граф Арман де Кергац.
В то самое время послышался звонок, означавший чей-то приезд. Несколько секунд спустя в саду появился человек, который подбежал к Арману де Кергацу. Это был Фернан Роше.
– Ах, здравствуйте, – проговорил с живостью граф, – вы приехали вовремя, объясните, пожалуйста, мне загадку.
– Какую?
– Вы из Испании?
– Да, сейчас только что приехал.
– Что же нового вы можете мне сообщить?
– Все кончено.
– То есть как все кончено?
– Маркиз женился на девице де Салландрера.
– Какой маркиз?
– Настоящий, милый граф, тот, который был каторжником.
– Но, – воскликнул удивленный Арман де Кергац, – что же это значит?
И он указал Фернану на статью в газете. Роше улыбнулся.
– Да, – проговорил он, – графиня Артова действительно гениальная женщина. Она выпустила с галер настоящего маркиза и отправила на его место Рокамболя.
– Как? Пойманный каторжник…
– Это – Рокамболь, которого мы обезобразили купоросом.
Фернан рассказал графу де Кергацу и Роллану все те происшествия, которые мы уже знаем и которые совершились в такое короткое время в Кадиксе и в замке Салландрера.
– Все это замечательно, – проговорил Арман.
– Но где она? Где графиня? – спросил Леон.
– Она уже здесь около часу или даже больше. Она обогнала меня одной станцией и торопилась домой, чтобы скорей увидеть своего мужа.
– Бедный граф! – проговорил Арман де Кергац. – Я боюсь, чтобы он не остался навсегда помешанным.
– Не думаю, – ответил Фернан с живостью, – доктор Самуил Альбо уверяет, что он выздоровеет.
В это время лакей подал записку от графини Артовой.
«Пишу второпях, любезный граф. Я поручила Фернану Роше все рассказать вам.
Теперь, когда Рокамболь, наш общий враг, обессилен, позвольте мне поговорить об одной женщине, которая ждет с нетерпением оправдания.
Жду вас сегодня вечером, только не у себя, а у господина Роллана де Клэ.
Ваша графиня Артова».
Баккара действительно была уже около двух часов в Париже.
В эту минуту, когда почтовая карета графини Артовой въезжала во двор, из него выезжала коляска господина Леона Роллана.
Когда графиня уезжала, она не могла сказать своей сестре, зачем и куда она едет и когда приедет.
Две недели графиня Артова не присылала сестре никаких известий о себе, а та, думая что-нибудь узнать о ней, ездила всякий день в улицу Пепиньер.
Сестра графини Артовой вскрикнула от радости и велела остановить коляску. В это самое время Баккара выпрыгнула из кареты, и сестры бросились в объятия друг другу.
– Сестра моя! – проговорила Баккара после первой минуты радости. – Я только что приехала, чтобы взять тебя и опять уехать. Мы поедем к моему бедному Станиславу в Фонтеней-о-Роз.
– Два дня тому назад я с Леоном ездила к нему. Ему гораздо лучше.
– Серьезно? Ты меня не обманываешь, милая Серизочка? – воскликнула графиня Артова с волнением и беспокойством, которые ясно доказывали, что она сильно любит своего мужа.
– Клянусь тебе. Он узнал и Леона, и меня.
– В самом деле?
– Уж он знает, что он граф Артов, и не воображает себя Ролланом де Клэ.
– Спрашивал он обо мне? – спросила дрожащим от волнения голосом графиня Артова.
– Нет, – отвечала Сериза, опустив глаза.
– О боже мой, – прошептала сквозь слезы графиня, – разум возвращается к нему и… он начинает припоминать.
В глубине кареты сидела женщина, лицо которой было закрыто вуалью.
Увидев ее, Сериза удивилась.
– Тебя удивляет? Это Ребекка.
Графиня сделала знак еврейке, и все три женщины последовали в дом.
Графиня вошла, увидела письмо и прочитала следующее: