Де Кергац купил себе несколько месяцев тому назад виллу Примевер, находящуюся около реки в самой поэтической местности и в недальнем расстоянии от Парижа.
В Примевер-то он и переехал на дачу, оставив Андреа в городе. Андреа иногда приезжал на эту дачу и однажды, воспользовавшись отсутствием Армана, который был на свадьбе у одного бедного художника, высмотрел расположение комнат и приказал Рокамболю, который, как мы уже знаем, был принят в доме Армана де Кергаца, забраться ночью через окно в комнату Жанны де Кергац.
Жанна была страшно напугана, когда ночью в ее комнату влез Рокамболь и, бросившись перед ней на колени, стал объясняться ей в любви.
Жанна оцепенела от ужаса… Но в это время дверь ее комнаты отворилась, и вбежавший Андреа бросился на мнимого маркиза Иниго де Лос-Монтеса и, дав ему пощечину, вызвал его на дуэль, взяв предварительно с него и с Жанны слово, что все происшедшее здесь останется навсегда и для всех глубокой тайной.
На другой день после этого Андреа явился к Арману и, сообщив ему, что он вчера был глубоко оскорблен и вызвал своего обидчика на дуэль, просил его быть своим секундантом.
– С кем же ты дерешься? – спросил его Арман де Кергац.
– Даете ли вы мне слово уважать мою тайну, Арман?
– Даю.
– Ну, так я дерусь с маркизом доном Иниго де Лос-Монтесом.
– Как, – вскричал Арман, – с этим маркизом, который был рекомендован мне?
– Именно.
– Но… это невозможно!
– Вы мне дали слово, – холодно сказал Андреа, – и, конечно, никогда ему не измените.
– Странно, – прошептал Арман, – когда же ты думаешь драться?
– Завтра… на пистолетах в Венсенском парке… я вас попрошу озаботиться относительно другого секунданта.
– Хорошо, – сказал граф и поехал к Фернану Роше. Арман по дороге заехал в отель Мерис и условился с маркизом относительно часа, места и оружия.
Когда он приехал к Роше, то застал их и Баккара за завтраком.
Арман отозвал Фернана в сторону и сказал ему:
– Друг мой, я пришел попросить у вас одной услуги. Этих слов было вполне достаточно для того, чтобы
Баккара поняла, что опять случилось что-нибудь особенное.
Когда Фернан и Арман вышли из комнаты, то она упросила Эрмину устроить как-нибудь, чтобы она могла слышать все то, что они будут говорить.
Эрмина, вполне доверявшая Баккара, исполнила ее желание и дала ей возможность, спрятавшись, узнать о дуэли Андреа с бразильским маркизом.
– Это странно, – подумала она, – и я уверена, что тут опять кроются козни сэра Вильямса. – Она торопливо оделась и отправилась к графу Артову.
– Вы согласны оказать мне одну услугу? – спросила она молодого человека. г – Я раб ваш, – сказал он и с любовью посмотрел на нее.
Баккара рассказала ему тогда, что она слышала относительно дуэли, и попросила его собрать точные сведения об этом бразильском маркизе.
Граф немедленно исполнил ее просьбу и, заехав в клуб, встретился там с бароном де Манервом, у которого и узнал кое-что о бразильце, что, впрочем, ограничилось самыми краткими сведениями – хотя он и был секундантом. Баккара упросила де Манерва, конечно, через посредство графа Артова, быть свидетельницей этой дуэли, для чего и переоделась грумом, между тем как Артов был одет кучером.
Дуэль между бразильским маркизом и виконтом Андреа оказалась, как и предполагала Баккара, – пустой комедией. Рокамболь, или бразильский маркиз, стрелял первым и промахнулся. Тогда сэр Вильямс подошел к нему почти в упор и выстрелил в воздух, предварительно взяв с маркиза честное слово, что причина этой дуэли останется для всех и навсегда непроницаемой тайной.
Здесь мы должны заметить, что перед самой дуэлью Андреа взял Армана за руку и, отведя его в сторону, сказал:
– Мой дорогой и милый Арман, еще десять минут, и меня, может быть, уже не будет на этом свете.
– Молчи, – прошептал граф, почувствовавший, что вся кровь его прилила к сердцу.
– Я не хочу умирать, – продолжал Андреа, – не получив от тебя обещания.
– Ах, брат, брат, можешь ли ты сомневаться, что твои желания будут священны для меня.
– Поклянитесь же мне, что вы отправитесь в Бретань, в Керлован, и проживете там два или три месяца и что уедете туда сегодня же или завтра.
– Клянусь!..
– Не спрашивайте меня о причине.
– Хорошо.
Заручившись обещанием Армана, Андреа совершенно спокойно проделал всю комедию с дуэлью и, простив маркиза Иниго, доказал еще раз Арману все благородство своей души.
Одна только Баккара поняла истинное значение всей этой комедии и положительно убедилась в том, что дон Иниго не кто иной, как сообщник сэра Вильямса.
Она решилась во что бы то ни стало добиться истины: с этой целью она написала своей подруге Сент-Альфонс и предложила ей получить от Артова сто тысяч франков, если она удостоверится в том, что бразильский маркиз красится и что у него на груди есть шрам.
Граф Артов, по просьбе Баккара и при посредстве Сент-Альфонс, попросил барона де Манерва дать у себя холостой вечер-бал.
Барон с удовольствием согласился исполнить просьбу Баккара и написал собственноручно письмо к маркизу Иниго, приглашая его в самых любезных выражениях приехать к нему на другой день на вечер.
Написав это письмо, барон прочел его мадам де Сент-Альфонс.
– Какой вы умный и милый, – сказала она. – Мне надо повидаться с вами до вашего бала.
В этот же день граф де Кергац сообщил своей жене, что ему хотелось бы поехать на некоторое время в Керлован.
Жанна согласилась.
А это согласие вполне успокоило Андреа.
В этот же день, только позже, в девять часов вечера» сэр Вильямс посетил бразильского маркиза Иниго и сказал, что он уезжает на другой день в Керлован.
– Ты же останешься еще на три дня в Париже.
– А потом?
– А затем поедешь в Сент-Мало, где будешь ждать моих инструкций.
– Ну, а еще что?
– А покуда ты убери Сару.
– Сару?
– Ну да, жидовочку.
– Как же это сделать?
– Ты должен увезти ее.
– Та… та… – проговорил Рокамболь, глава которого заблестели. Взгляд этот не ускользнул от внимания сэра Вильямса.
– Однако, прелестный друг, – заметил ему Андреа, – если вы не будете вести себя прилично, то вы ведь не получите миллиона, да и, кроме того, будете еще убиты.
– Я буду скромен, дядя, но куда же мне свезти похищенную девушку?
– В Гавр, где я возобновил сношения с одним из моих лондонских приятелей по имени Джон Берд. Этот чудак ведет теперь очень недурно свои дела; он теперь капитан торгового корабля и пользуется большим уважением в своей среде… Этот-то Джон Берд остался вполне верен своему старому капитану и вообще сделает для меня все, что только можно и что мне будет угодно.
– Это излишние подробности, – заметил Рокамболь, – переходите-ка лучше, дядя, прямо к настоящему делу.
– Я долго думал насчет будущности Баккара, – продолжал сэр Вильямс, – и остановился на том, чтобы отправить ее на Маркизские острова.
– Черт побери!
– И дать возможность этой милочке сделаться женой какого-нибудь антропофага или быть съеденною им. Она довольно красивая девушка!..
– Славная мысль, – заметил холодно Рокамболь.
– Конечно!-
– Но как привести ее в исполнение?
– С помощью моего друга Джона Берда. Он грузит в Гавре какие-то товары, которые везет в Австралию. Он теперь в Париже.
– Он согласен?
– Вполне, и высадит ее на каком-нибудь пустынном берегу, где и найдут ее дикие… он даже, вероятно, сумеет продать ее за хорошую цену.
– Все это хорошо, но как передать ее Берду?
– Очень просто: ты сперва увезешь жидовочку и поручишь ее вдове Фипар, а затем уведомишь Баккара, что ее похитил негр… негр этот будет твой.
– Вантюр?
– Ну, да… конечно.
– В письме ты добавишь, что корабль, на котором он находится, стоит покуда в Гавре и что затем «Фаулер» отправится в Сент-Мало… там она найдет «Фаулер» на рейде и, конечно, поедет на корабль – остальное обделает все Джон Берд.
– Все это трудно исполнить.
– Если ты не сделаешь этого, то и не получишь миллиона, – заметил ему совершенно хладнокровно сэр Вильямс.
Рокамболь молча пожал плечами.
– Все? – спросил он.
– Почти. Ты приедешь затем в Керлован, где я тебе устрою опять свидание с Жанной, на котором тебя застанет сам Арман… он вызовет тебя на дуэль, ты нанесешь ему ловкий удар шпагой и получишь свой миллион.
– Отлично, дядя, отлично!..
– Ты условишься встретиться с Джоном Бердом в кабачке под вывеской «Свидание пешеходов».
После этого они расстались.
На другой день после бала Баккара получила от Сент-Альфонс письмо, следующего содержания:
«Милая Баккара! Ты права, я своими глазами удостоверилась, что у бразильского маркиза есть на груди только что зажившая рана. Он спит у меня теперь на диване до того крепко, что его можно вынести вместе с диваном – это последствие вчерашней выпивки. Я убедилась также и в том, что твой маркиз красится, так как его волосы от действия эссенции, которой я намочила свой платок, приняли белокурый цвет. Это вообще скверно выкрашенный маркиз.
Твоя навеки».
Баккара уже не сомневалась больше.
Она была теперь вполне уверена, что виконт де Камбольх и маркиз Иниго – одно и то же лицо.
Баккара оставила Сару на попечение Маргариты и поехала с этим открытием к графу Артову.
Переговорив с ним, она заехала к Сент-Альфонс и устроила так, что та написала маркизу – Иниго, приглашая его в этот вечер к себе на загородную дачу.
– А если он не приедет? – заметила Сент-Альфонс.
– Приедет… письмо твое написано таким языком, что в нем нельзя подозревать ловушки.
Маркиз Иниго, исполняя в точности приказания сэра Вильямса, отправился в указанный им кабачок.
Он встретился там с Джоном Бёрдом, которого узнал по приметам, указанным Андреа. Джон Берд согласился на все и при этом извинился, что несколько опоздал на это свидание.