ж) разведать об иностранных судах, плавающих в Татарском заливе, и в случае встречи с ними объявлять, что все побережье Татарского залива до корейской границы составляет русское владение; следуя в залив Нангмар, при встречах с торгующими маньчжурами вступать с ними в дружеские сношения, стараться указывать им на опасность для России и Китая оставлять Нижнеамурский и Уссурийский края без наблюдения с моря и объяснять, что, ввиду этой-то опасности, мы и принимаем меры; з) с открытием навигации в заливе Нангмар приобрести у гиляков лодку и на ней возвратиться вдоль материкового берега через лиман в Петровское; во время этого пути сделать, по возможности, подробную съемку берега между этим заливом и лиманом. 17 февраля вслед за Чихачевым отправился вверх по Амуру приказчик Березин с топографом Поповым и тремя казаками на двух нартах, запряженных собаками.
Березину и Попову было приказано, следуя по правому берегу Амура, делать глазомерную съемку, производить на этом пути расторжку с гиляками и маньчжурами и собирать от них всевозможные сведения о стране и народах, в ней обитающих, и по прибытии в селение Кизи в ожидании здесь Чихачева собрать точные данные о характере пути из этого селения в залив Нангмар. Кроме того, им поручалось приготовить средства для безопасного следования Чихачева. С прибытием в Кизи Чихачева Березину и Попову приказано было поступить в его распоряжение.
После 39-дневного утомительного странствования 18 февраля 1852 года возвратился в Петровское Д. И. Орлов и сообщил, что, достигнув озера и селения Орель, он направился на запад-юго-запад по реке Негди, впадающей в это озеро с западной стороны, и, проехав по этому пути около 30 верст, прибыл в селение нейдальцев Негди. Отсюда, взяв проводником нейдальца и проехав по тому же западно-юго-западному направлению около 45 верст (47 км), достиг небольшого озера (около 20 верст в окружности) Каури; на этом пути он перевалил через небольшую возвышенность, идущую от севера. В селении Каури, при реке того же имени, по случаю утомления собак он остался на сутки. Из этого селения жители переезжают в Усальгинскую губу {62}, расстояние до которой, по их словам, около 35 верст (37 км). Широта места селения Каури, по наблюдению Орлова, оказалась 53°16′ северной широты и приблизительно (то есть по соображению направления его пути) около 138°15′ восточной долготы (от Петербурга). Из Каури Д. И. Орлов взял проводника и, следуя по тому же западно-юго-западному направлению, проехал еще около 35 верст (37 км) до речки Самма [Сомня]. На этом пути он тоже переваливал через незначительную возвышенность. Из селения Самма жители ездят в Ульбанскую губу, расстояние до которой, по их словам, должно быть около 55 верст (58 км). Из селения или зимника Самма (две юрты) Орлов взял проводника и поехал по более западному направлению, к стойбищу Чилля, расстояние которого от Самма около 50 верст. Здесь местное население собирается для торга.
Это стойбище, как и все вообще стойбища здешних аборигенов, обозначалось кучей сложенных камней вроде пирамиды. Из Чилля Орлов ехал в западно-юго-западном направлении и, проехав около 50 верст, 18 января достиг реки и нейдальского селения Немилен {63}. Здесь Д. И. Орлов остановился на сутки для отдыха и подготовки к дальнейшему, более трудному путешествию, которое можно было совершить только верхом на оленях. Отсюда поселяне, проживающие на берегах Амгуни, и самагиры переваливают через небольшую возвышенность на Бурукан (что на реке Тугуре), до которого, по их словам, около 35 верст (37 км). Эти возвышенности отделяют долину Немилена от долины Тугура. Положение этого пункта оказалось 52°50′ северной широты и около 130° восточной долготы {64}.
В селении Немилен Орлов встретил 10 тунгусов из Тугурского края с оленями; из них два взялись провожать его на своих оленях в Удский край, к истокам Уды; поэтому он оставил здесь своих собак на попечение крещеного нейдальца Тихона, а сам 20 января отправился верхом на оленях к верховьям Тугура. Проехав на запад — северо-запад около 86 верст, Орлов достиг вершины Тугура и стойбища, обозначенного кучей камней. Пункт оказался расположенным под 53°11′ северной широты и 134°48′ восточной долготы. Это стойбище было у подошвы огромного каменного сплошного хребта {65}, тянувшегося к северо-северо-западу, и от него шли на восток-северо-восток небольшие возвышенности. С этого пункта Д. И. Орлов и начал свои исследования направления хребта и поехал вдоль него на северо-северо-запад. Здесь тунгусы переваливают через хребет на речку Никон — приток реки Селемджи, в свою очередь впадающей в Зею. На речке Никон находится часовня. Встреченные здесь Орловым два нейдальца, возвращавшиеся на лыжах с речки Никон, куда они ходили на звериный промысел, а равно и сопровождавшие его тунгусы сказали ему, что каменные становые горы — тот самый хребет, из которого берут начало реки Уда, Тугур, Амгунь, Горин, Бурея и Зея. На вопрос же его, нет ли здесь или по южному склону этого хребта к истокам реки Зеи столбов, поставленных маньчжурами или китайцами, его спутники отвечали, что они не только никогда не видели никаких столбов в этих местах, но и не слыхали, чтобы когда-либо маньчжуры или китайцы ставили такие столбы; что же касается китайцев, то они никогда и не являлись сюда.
Проехав вдоль Хинганского хребта на северо-северо-за-пад около 40 верст, он достиг возвышенностей, тянувшихся от Станового хребта к NOtO. Это был водораздел между бассейном Тугура и Уды. Проводники сказали ему, что на южном склоне этих возвышенностей в 80 верстах (85 км) от моря в истоках реки Сойкины находится куча камней, отмечающая перевал через эту возвышенность в долину притока реки Уды — речки Улую, по которой их товарищи ходят к Удскому острогу.
Отсюда Орлов у подошвы Хинганского хребта перешел возвышенности, составляющие отроги от Хингана, и вступил в бассейн Уды в истоках речки Тайфона; северная широта этого пункта оказалась 53°42\ а приблизительная восточная долгота около 134°20′. От этого именно пункта показывалась на картах граница наша с Китаем, по направлению упомянутого сейчас отрога от Хинганского хребта, тянувшегося к NOtO до Охотского моря. От истоков Тайфона Хин-ганский хребет принимает направление WtN и WtS½W. Проехав отсюда на WtN около 35 верст (37 км), Орлов прибыл в истоки второго притока Уды — речки Галян. Положение этого пункта 53°47′ северной широты и приблизительно 133°45′ восточной долготы. Проехав отсюда на WtS½W около 45 верст (47 км), Орлов достиг третьего притока Уды — речки Анана, предела его странствования в этом направлении. Северная широта этого пункта 53°43′ а восточная долгота приблизительно 132°52′ {66}.
При вершине речки Анана находится куча камней и пустая юрта; отсюда тунгусские охотники переваливают через Хинганский хребет в вершину реки Селемджи. У этой кучи камней, или стойбища, они собираются иногда для торга. Здесь Д. И. Орлов остановился на сутки, чтобы дать отдохнуть оленям, и встретился с двумя селемджинцами, пробиравшимися на лыжах в селение Немилен для торга. Как эти селемджинцы, так равно и сопровождавшие Орлова тунгусы и нейдальцы говорили ему, что от вершины речки Анана Хинганский хребет на пространстве почти 70 верст (74 км) тянется в том же направлении (то есть WtS), потом круто поворачивает к северу (NtW), тянется на этом направлении 80 верст (85 км), а затем склоняется на запад и идет около 100 верст (106 км) на NWtN, после чего достигает места, где от Хингана отделяется хребет меньших гор, идущих по берегу моря далеко на север. Этот хребет селемджинцы называли Мачи-хинга (что значит «меньшие горы»), тунгусы же и нейдальцы — Джукжура. Хинганский становой хребет, пройдя от этого пункта около 60 верст в северо-западном направлении, поворачивает прямо, затем несколько на юго-за-пад и в этом направлении тянется к даурам и реке Шилькару (то есть в Забайкалье). В этой части хребта они показывали в нескольких местах круглые вершины вроде яблока. Встреченные ими тунгусские охотники говорили еще, что при повороте Хинганского хребта с NW на WtS по южную его сторону находится исток реки Зеи, который селемджинцы называли Дони, и что в истоках некоторых притоков Зеи и других речек на южном склоне этого хребта находятся также кучи камней, которыми отмечаются удобные перевалы с южной стороны хребта на северную.
На вопрос Орлова, нет ли на южной стороне этого хребта каменных или других столбов, поставленных китайцами или маньчжурами, которые они приезжают осматривать, селемджинцы отвечали то же самое, что и другие местные жители, то есть что подобных столбов здесь нет и никогда не было и что маньчжуры и китайцы здесь никогда не бывали. На вопрос же Орлова, не слыхали ли они о селении лоча (русских) где-либо в тамошних местах и нельзя ли к ним пробраться горами, тунгусы отвечали, что они слышали, будто бы какие-то дурные лоча живут на речке, впадающей в реку Маму (Амур), что эти люди очень худые, беспрестанно ссорятся и дерутся и что они ничего и никому не платят. Живут они в таком месте, куда берегом проехать ни на оленях, ни на собаках нельзя по неимению корма, а можно только добраться до них по Амуру, на лодке. Эти лоча, по словам их, распускали дурные слухи о русских.
С вершины речки Анан 27 января 1852 года Орлов отправился обратно тем же путем вдоль Хинганского хребта. Достигнув истоков Тугура, он направился вдоль того же Хинганского хребта на StW и, проехав в этом направлении около 35 верст, прибыл в верховья реки Немилен. Северная широта этого пункта, по его наблюдениям, 52°42′ и приблизительная восточная долгота 134°40′ от С.-Петербурга. От этого пункта Хинганский хребет принимает SWtS направление. Следуя по этому румбу, через 40 верст (42 км) Д. И. Орлов достиг предела своих исследований, то есть вершины речки Керби, северного притока реки Амгуни (северная широта этого пункта 52°26\ восточная долгота 134°28′). Отсюда Орлов направился в селение Немилен, откуда, взяв своих собак, возвратился тем же путем, через селение Коль, в Петровское.