о какие-либо бумаги из Пекина, и, узнав, что нет, продолжал путь далее к устью реки Амура. Генерал-губернатор возвратился в Зейский пост и здесь остался ожидать прихода войск и переселенцев, назначенных на реку Амур. В начале 1857 года императором было утверждено заселение левого берега Амура; поэтому весной переселенцы Амурского конного казачьего полка были двинуты вниз по Амуру и под личным наблюдением генерал-губерна-тора заняли его левый берег от Усть-Стрелки до щек Малого Хингана. Кроме того, в устье Зеи стали лагерем 13-й линейный батальон и дивизион легкой батареи. В навигацию 1857 года в Николаевск пришло семь иностранных кораблей: «Беринг» и «Messanger Bird» из Бостона, шхуны «Лю-из-Перо» и «Камчадал» из Сан-Франциско, барк «Ваги пат» и шхуна «General-purse» из Гонконга и барк «Оскар» из Гамбурга. В эту же навигацию в первый раз из низовьев Амура на пароходах «Амур» и «Лена» в Забайкалье было доставлено незначительное количество товаров.
Между тем граф Путятин близ селения Михайловского был встречен контр-адмиралом Козакевичем на пароходе «Надежда» и вместе с ним продолжал плавание до Николаевска. Пробыв здесь несколько дней в ожидании парохода «Америка», отводившего транспорт «Байкал» в залив Де-Ка-стри, а «Иртыш» в Императорскую Гавань (для возобновления нашего Константиновского поста)[80], граф Путятин, на том же пароходе, в сопровождении тендера «Камчадал», направился к берегам Китая. 14 июля он открыл залив Ольги и, отправив оттуда тендер «Камчадал» с лейтенантом Рудановским на остров Сахалин, проследовал далее в корейский порт Гамильтон. Тендер «Камчадал», подойдя к селению Кусунай (48° северной широты) и высадив здесь на шлюпках с 15 человеками лейтенанта Рудановского, возвратился в Николаевск. Рудановский поставил в устье Кусуная пост и затем, отправившись на шлюпках вдоль западного берега Сахалина, поздней осенью прибыл в Николаевск.
Между тем граф Е. В. Путятин из порта Гамильтон пошел в Печилийский залив и 24 июля достиг реки Пей-хо, вошел здесь в сношение с китайскими властями, которые после различных отговорок 12 августа приняли от него пакет с обещанием доставить ответ в Печили. После этого па-роходокорвет «Америка» отправился в Шанхай за бумагами, ожидавшимися из России, и оттуда вернулся в Печили, где сентября Е. В. Путятин получил подобный же первому неудовлетворительный ответ от китайского правительства. В то же время из Пекина было послано письмо нашему Сенату, в котором китайцы жаловались, что Е. В. Путятин, несмотря на дружеское их отношение к России, решился, вопреки трактатам, проникнуть в Печили, закрытый для европейцев. В письме говорилось, что, несмотря на то что более подходящим местом для переговоров является Кяхта, китайское правительство тем не менее выслало своих чиновников в Печили, но граф, передав свои требования, ушел за ответом в Шанхай. Рассматривать вопрос об Амуре в Шанхае, по мнению китайцев, было неудобно, ибо для этого у них на Амуре есть уполномоченный, главнокомандующий войсками в Маньчжурии, к которому и следует обращаться для переговоров по этому предмету, а поэтому китайское правительство и просит отозвать графа Путятина из Шанхая. Лист этот с донесением от графа Путятина о его неудавшейся попытке проникнуть в Пекин через Печили и об открытии переговоров в Шанхае был получен в С.-Петербурге в конце 1857 года, во время пребывания там Н. Н. Муравьева.
Вследствие этих донесений графа Путятина и письма от китайского правительства было решено: предоставить ему, не касаясь вопроса об Амуре, домогаться от китайцев только тех преимуществ для России, какие получат другие нации. Это распоряжение было послано графу Путятину через Суэц в Шанхай с особым курьером — адъютантом генерал-губернатора Н. Н. Муравьева подполковником Мартыновым. Переговоры же о границе нашей с Китаем на востоке решено было возложить на генерал-губернатора Муравьева, о чем и было уведомлено китайское правительство. По этому случаю Пекинскому трибуналу внешних сношений был послан лист, в котором указывалось, что все действия русских на реке Амуре производятся с утверждения высшего русского правительства и что сам генерал-губернатор был вызван в Петербург государем и получил лично от него приказания. Поэтому, если китайское правительство желает покончить с Амурским вопросом, то может обращаться к генерал-губернатору Восточной Сибири Муравьеву как к уполномоченному.
Китайское правительство, усматривая, что мы основанием наших постов в низовьях Амура и на побережье Приамурского края сознали, наконец, наши права на него, и видя, что, начиная основывать военные поселения по берегам реки, мы принимаем уже решительные меры к прочному водворению в этом крае и не желаем делать ни уступок, ни замедлений, прислало сказать, что «из возникших недоразумений не приходится ему разрывать с нами двухсотлетнюю дружбу».
Генерал-губернатор, вернувшись в Иркутск из С.-Петербурга в конце февраля 1858 года, послал в Ургу кяхтинского пограничного комиссара для подробнейшего объяснения с китайскими властями в духе упомянутого листа Сената. В отношении же поселений на левом берегу Амура Николай Николаевич велел предупредить ургинских правителей, что этот берег, а равно и берега Уссури будут заселяться наступающим летом[81], что эти действия ничего враждебного по отношению к Китаю не содержат, а, напротив, клонятся к общей пользе обоих государств.
В то же время генерал-губернатор отправил из Иркутска к устью Зеи чиновника Кочетова, поручив ему, между прочим, когда тот будет в Айгуни, на вопрос амбаня (губернатора) о том, где Муравьев, отвечать, что Н. Н. Муравьев прибудет на Амур, как только откроется навигация, но что не может долго останавливаться в нашем посту в устье Зеи, ибо должен спешить в Николаевск, и что если они желают с ним переговорить, то это удобнее сделать при его возвращении из Николаевска. Предупреждение это Н. Н. Муравьев счел необходимым сделать, во-первых, в надежде получить в Николаевске известие от графа Путятина, а во-вторых, чтобы показать китайцам, что с его стороны нет особенного стремления к ведению с ними переговоров, ибо он и сам очень хорошо понимал, где должна идти наша граница, и обставлял ее уже постами. Одним словом, Муравьев решился действовать в духе Амурской экспедиции.
Николай Николаевич, переехав в апреле по льду через Байкал, продолжал дальнейший путь до Сретенска. Оттуда в сопровождении архиепископа Иннокентия 26 апреля он во время ледохода поплыл по Амуру на особых баржах с двумя вооруженными катерами. Не доходя устья Зеи, в станице Бибикова, Н. Н. Муравьев был встречен чиновником из Айгуни, который просил его подождать некоторое время приезда цицикарского главнокомандующего (дзянь-дзюня), назначенного уполномоченным при переговорах о разграничении. 5 мая генерал Муравьев прибыл в Усть-Зейскую станицу, куда на другой день приехал айгунский амбань (губернатор) Дзираминта; он сообщил, что цицикарский главнокомандующий и уполномоченный уже прибыл из Цицика-ра в Айгунь и просит генерала хотя бы на несколько дней отсрочить свое плавание, чтобы иметь возможность переговорить с ним о разграничении. Это дело, по его словам, крайне заботит их правительство. При этом амбань намекнул генерал-губернатору, что он во всем успеет и все сделает. В заключение амбань просил назначить местом для переговоров город Айгунь и приглашал туда Николая Николаевича к себе на обед. Генерал-губернатор согласился как на то, так и на другое, тем более что амбань посещал его уже два раза.
Глава тридцать первая. Подписание Айгунского и Тяньцзинского трактатов. Краткое обозрение результатов работ экспедиции
Основание города Благовещенска. — Первое свидание генерал-губернатора с китайскими уполномоченными в Айгуни. — Предложение генерал-губернатора. — Проект договора. — Ультиматум. — Айгунекий трактат 16 мая 1858 года. — Подписание и размен трактата. — Письмо от Н. Н. Муравьева. — Приказ генерал-губернатора от 18 мая 1858 года. — Плавание Н. Н. Муравьева и прибытие в Николаевск. — Состояние Николаевска в 1858 году. — Основание Софийска. — Плавание по реке Сунгари. — Айгунский амбань посещает геперал-губернатора в Благовещенске. — Цель этого посещения. — Ответ Н. Н. Муравьева на статьи дзянь-дзюпя. — Тяньцзинский трактат. — Ратификация Айгунского трактата. — Путешествие Мартынова из Тянь-цзиня в Петербург. — Награды. — Краткое обозрение деятельности морских офицеров в Приамурском крае
9 мая 1858 года в Усть-Зейской станице архиепископом Иннокентием заложен был храм во имя Благовещения, а сама станица переименована в город Благовещенск. На другой день генерал-губернатор на своем катере в сопровождении двух вооруженных катеров отправился в Айгунь на обед к ам-баню. Маньчжуры еще заранее просили позволения принять Н. Н. Муравьева с подобающими высокому сановнику почестями и салютом, на что тот изъявил свое согласие. Поэтому, при вступлении генерала на берег, в стороне показался дым и послышался слабый треск; пушек, как видно, у них не было, но, судя по звуку, можно предполагать, что это были маленькие мортирки, подобные имевшимся в Маймачене. Наши вооруженные катера отвечали им выстрелами из своих орудий, громкий звук которых озадачил и, как впоследствии оказалось, не понравился маньчжурам. Генерал-губернатора посадили вместе со статским советником Перовским в парадную одноколку амбаня, свите же предложили приготовленных на берегу верховых лошадей, и таким порядком все в парадной форме проследовали через город и крепость при большом стечении народа. Амбань встретил генерал-губернатора как почетного гостя у одних из наружных ворот, ведущих во внутренние дворы его дома. Введя в комнату, он указал ему на сидевшего там дзянь-дзюня, главнокомандующего амурскими силами, князя И-Шан, родственника царствующего богдохана. Генерал-губернатора посадили в той же комнате, вместе с дипломатическим чиновником Перовским, обер-квартирмейстером полковником Будоговским, переводчиком маньчжурского языка Шишмаревым и заведовавшим путевой канцелярией генерал-губернатора Карповым; с ними поместились дзянь-дзюнь И-Шан и амбань Дзирамин-га. Секретарь маньчжуров ротный командир Айжиндай стоял за столом. Остальные члены свиты генерал-губернатора