Святогорский монастырь. Украина.
Схиигумения Мария. † 1961
Шум далекой стройки стихал ненадолго. Строительство Жигулевской ГЭС шло и днем, и ночью. Но когда наступала короткая тишина, на поверхность знаменитых гор выходила совсем другая, таинственная жизнь. В этой жизни не было ни времени, ни перемен власти, ни даже дня или ночи. Там был только Христос и его избранные служители и служительницы.
Еще толком не рассвело, а из сеней большого деревенского дома вышла женщина. В руках у нее было прикрытое полотнищем ведро. Месяц был ягодный – возможно, она отправилась на околицу дома за земляникой. Дорожка шла через старый густой яблоневый сад. Однако, углубившись в сад, женщина остановилась возле довольно большой кучи валежника, лежавшей под старой яблоней. Это сооружение напоминало огромный муравейник. И точно – в солнечных полосках лучей мелькали рыжие лесные труженики. Однако деревенский житель заметил бы, что валежник сложен человеком и нечто под собою скрывает. Так охотники скрывают ловушки на зверя.
Женщина слегка разгребла валежник, встав на колени. Открылся лаз, в который мог бы пролезть человек. Женщина скрылась в этом лазе. Внизу стояли две корзины с сушеными плодами и грибами. И еще через несколько шагов начинался коридор, в конце которого открывалось жерло пещеры. Женщина подошла к жерлу, достала из корзины пасхальный колокольчик и позвонила. Раз, два, три. Это был условный сигнал. Ответа на зов не последовало. Женщина постояла, подождала, но ответа не получила. Тогда она снова позвонила и, еще подождав, но не получив ответа, ушла. Вход в лаз, ведущий ко входу в пещеру, снова был прикрыт валежником, как будто и не трогали его. Женщина даже бросила пару горстей глинисто-известковой земли с сухими листьями на ветви, для маскировки.
Затем она вышла на околицу, на солнечный пригорок, и все же набрала земляники. Дома ее ожидала высокая статная хозяйка с внимательными темными глазами на чуточку скуластом лице. Она вышла с терраски навстречу.
– Ну, как сходила?
В ответ женщина грустно покачала головою.
– Слава Богу, – вздохнула хозяйка. – Иди, отдохни.
Женщина кивнула и удалилась, легкая, как тень. Хозяйкой дома была монахиня. Вокруг нее собралась православная община – все, что осталось от Владимиро-Вольской женской обители, да еще несколько сестер, пришедших после того, как обитель закрыли.
Вечером, за общей трапезой, матушка сказала:
– Не получили мы ответа от наших старцев. И община, и местные жители не раз пытались обычным образом с ними связаться, но старцы молчат. А как вы знаете, скоро то место, где расположена их обитель, уйдет под воду. Там откроется Волжское море. И теперь я не знаю, как нам молиться о наших старцах: как о живых или как об усопших. Однако имею надежду, что Господь сам, без нас, грешных, сообщил старцам о грядущей опасности, и они смогли уйти потайными ходами в другое место. Так что помолимся и отныне будем молиться о наших старцах как о живых, ибо у Бога все живы. Наша матушка Мария так пишет в письме к нам: молитесь о старцах, и они помолятся о вас.
Б. М. Кустодиев. Монахиня. 1920.
Сестры молча склонили головы в знак согласия. Вскоре одна из местных жительниц прибежала к дому матушки.
– Вода пошла. Скалы почти все затопило. Сестры смотрели издалека, как пещеры скрываются под водою.
Издавна берега Волги привлекали подвижников. Веселые зеленые горы, любующиеся на свое отражение в водах великой реки, изнутри полны тайными ходами, которые связывают многочисленные пещеры. В пористой известковой породе этих гор выдолбить коридор довольно просто, так что за несколько веков в горах образовалась целая система тайных ходов, о которой известно было многим, но которую знало совсем немного людей.
По одной из легенд, на Кашпирском руднике у города Сызрань скрыто было золото Стеньки Разина. Кашпирский (Касперовский) рудник был любим Разиным. Здесь он «кашу ел и пировал, никому покоя не давал».
Здесь же было явление чудотворной иконы Божией Матери «Касперовская», так что место это освящено явлением Пречистой и благословлено для познания небесной жизни в жизни земной. Многие подвижники выбрали именно это место для уединенной молитвы, они построили подземную лестницу к Господу. В окрестностях Саратова и Сызрани существовал не один подземный монастырь.
В 1892 году женская монашеская община в честь Владимирской иконы Пресвятой Богородицы по приказу церковных властей была реорганизована во Владимиро-Вольский женский монастырь. Примерно в то же время в эту женскую обитель пришла девушка Пелагея и стала послушницей. Ей было всего четырнадцать лет. Девушка отличалась поистине духовным разумом. Она могла бы называться старицей – у нее был дар духовного рассуждения. Такой дар, если верить святым отцам, дается от самого Бога. Пелагея излучала подлинно божественную любовь, которой она и сестры преодолевали усталость трудов и житейские неурядицы. Вскоре Пелагею постригли в рясофор, а затем и в мантию, с именем Арсения. Незадолго до революции мать Арсения стала игуменьей монастыря.
Икона Божией Матери «Касперская». Начало XVIII в. Германия. Реклингхаузен. Музей икон.
Духовником матери Арсении много лет был старец Ион, обитавший вместе с братией в одном из пещерных монастырей. Никто точно не знал, где именно располагается эта обитель, но где примерно – было известно. Одна из сестер случайно в зимнюю ночь увидела, как поднимается из земли дым. По случаю холода в пещерной церкви топили. Дым шел по длиннейшему, в несколько километров, дымоходу в другую часть скалы и выходил в лесу. Одно из жерл пещеры находилось в саду дома, где жила духовная дочь старца Иона, монахиня Мария. Она была связной между подземным миром подвижников и скорбным надземным миром. От нее подвижники получали пищу, письма и все прочее, что необходимо.
После войны на Волге построили ГЭС. Образовалось Волжское море. Местность, где жили подвижники, была затоплена.
Игуменья Арсения, по благословению Иона, сразу после Октябрьской революции поселилась в Загорске (ныне – город Сергиев Посад). Сестры, оставшиеся в Саратове, писали ей. У матери Арсении была с ними постоянная связь. Она знала о том, что местность, где был монастырь, затопило, и очень переживала. Возможно, что именно в Загорске мать Арсения приняла схиму с именем Мария, в честь Марии Магдалины. До самой своей кончины подвижница жила недалеко от святыни – Троице-Сергиевой лавры, которую открыли вскоре после Великой Отечественной войны.
Схиигумения Мария принимала всех страждущих, несмотря на вероисповедание. К ней приезжали не только православные, но и мусульмане, и иудеи. Какое бы ни было время года, матушка пела пасхальный тропарь «Христос воскресе!» По словам отца Александра Меня, особенно почитавшего подвижницу, этот тропарь стал ее знамением. В своей пасхальной радости схиигумения Мария напоминала ему преподобного Серафима Саровского. Отец Александр так вспоминает о ней:
– Подвижница и молитвенница, она была совершенно лишена черт ханжества, староверия и узости, которые нередко встречаются среди лиц ее звания. Всегда полная пасхальной радости, глубоко преданная воле Божией, ощущения близости духовного мира, она напоминала чем-то преподобного Серафима или Франциска Ассизского. Я тогда, в сороковые годы, считал ее подлинной святой. Она благословила меня (23 года назад) и на церковное служение, и на занятия Священным Писанием.
Благословение схиигумении Марии не было напрасным: отец Александр Мень стал ловцом человеческих душ и проводником их ко Христу.
Многие церковные деятели знали о подвижнице и порой благословляли на путешествие к ней – для просьбы о молитве и для духовной помощи. Есть множество свидетельств, что молитва этой подвижницы помогала людям избавиться от недугов, как физических, так и психических. Многих верующих молитва матери Марии охраняла в трудные годы гонений.
Женская Владимирская община продолжала существовать до самой кончины ее духовной матери. Жизнь в общине была строгая. Отличительной особенностью было частое чтение Священного Писания, особенно Евангелия и Деяний апостолов, а также Посланий. Великим постом сестры прочитывали все Четвероевангелие.
Скончалась схимонахиня Мария в 1961 году. Сохранились свидетельства, что молитва с верой на могиле подвижницы помогает в житейских трудностях.
Пироги
Троице-Сергиева лавра. Автор снимка И. Афонская.
Игумения Мария Ксенофонтовна. † 1961
Судьба этой замечательной подвижницы прошла по самым трудным дорогам двадцатого века. Она была сиротой, подброшенным ребенком, выросла в монастыре. Повзрослев, не раз сидела в тюрьме за антисоветскую пропаганду. Как вспоминают духовные чада, «в тюрьму шла с охотой», как на место нового подвига. Скончалась подвижница на Светлой седмице, от внезапной болезни. В целом жизнь ее была бесприютная, нищая, наполненная тревогами и опасностями. Иной человек не то что веру бы потерял – он бы и на «светлый лучик» надеяться перестал, хоть в настоящем, хоть в будущем.
Однако игуменья Мария не только сама, уже на земле, узнала уготованные спасаемым блаженства, но порой приоткрывала небесные двери верующим и близким к ней душам. Эта подвижница жила на земле как на небе. «Я видела, как она во время молитвы на воздухе стоит», – свидетельствует одна из помощниц игуменьи Марии. Это была очень «сильная» молитвенница.
Описаний внешнего облика игуменьи Марии не сохранилось. Но в нем, судя по многочисленным рассказам, было нечто грозное, суровое, благородное. Одна из помощниц рассказывает:
– Я не хотела, чтобы матушка ко мне приходила. Я ее боялась.
Игумении Марии были открыты мысли человека, его подлинные стремления и трудности. У нее было поистине божественное зрение.
По благословению старцев, подвижница создала нечто вроде монастыря в миру, чтобы верующие имели возможность вместе молиться и не теряли друг друга из виду. Послушницы носили мирское платье, но при этом жили по монастырскому обычаю. Матушка строго следила за своими «овечками», порой обличала, как бы юродствуя. Людей она обожала, в истинном смысле – любила и вела к Богу. А люди отвечали ей взаимностью, почитали порой как свою родительницу.
Подлинными родителями сироты – будущей подвижницы – стали Господь и Пресвятая Богородица.
Монастырский день начался обычно рано. Послушницы, получив благословение, разошлись, поднялся привычный утренний шум. Монахини-алтарницы закончили уборку и уже зажигали светильники. В храм спешил невыспавшийся местный священник, чтобы начать литургию.
Вдруг одна из послушниц подошла и смущенно сказала:
– Батюшка, нам подбросили младенчика. Как быть?
Священник остановился и задумчиво посмотрел как бы сквозь говорившую:
– Да где подбросили-то?
Младенец – девочка – посапывал в довольно опрятных пеленках. Увидев священника, весело поднял ручку с острым пальчиком и пустил пузырь.
– Бледненькая какая. От бедности, наверно, принесли. Отнесите Ксенофонту. Он возьмет, – решительно сказал батюшка и добавил: – Вот как она. На литургию пришла. Молиться всю жизнь будет.
Ксенофонт стал крестным отцом младенца.
Стала сирота Марией Ксенофонтовной. Игуменья Мария так и называла себя: Мария Ксенофонтовна. Или «няня». Шикала, когда говорили «матушка».
– Няней меня зовите, – говорила она. – Я вам не матушка, а няня.
Известно, что подвижница выросла в монастыре, была пострижена в монашество и имела сан игумении. Однако после революции ей приходилось скрывать это. Так что сведений, кто и когда возвел подвижницу в сан игумении, не имеется. Однако все чада утверждают, что матушка посещала Троице-Сергиеву лавру, там советовалась с духовными лицами и там у нее были духовники. Общее устроение «монастыря в миру», который матушка собрала вокруг себя, говорило о том, что монастырская жизнь известна ей не по слухам.
В советское время игумении Марии не раз пришлось побывать в ЧК. Обычные процедуры предполагали подпись под протоколами и документами.
– Я неграмотная, – говорила матушка и смотрела хитровато: мол, сами догадайтесь, вру или нет. Иногда она немного юродствовала. Порой «шуточки» ее пугали даже НКВДшников. Те придут с обыском, ищут-ищут.
– Ведь написано же: у нее и золото, и деньги есть.
– Все есть, – говорит матушка, – ищите.
– Так нет же ничего! Где спрятала?
– Так вы лучше ищите.
НКВДшники весь дом, бывало, перевернут.
– Ничего нет. Повезло тебе на этот раз.
– Ну, значит, ничего и не было, – скажет матушка.
А иногда чекисты нагрянут уже не с обыском, а с арестом, по доносу. Матушка сама выйдет навстречу.
– Пришли? Ну, забирайте.
Тюрьму человек любить не может. Но там порой содержатся много невинных душ. Игуменья Мария так и говорила: там невинные сидят. Тюрьму она воспринимала как поле деятельности. В обычной жизни более заметно, если человек исцелился или его жизнь резко изменилась. В тюрьме вроде как все одного цвета. Молитва матушки спасала заключенных от смерти и отчаяния. Многих, что называется, «выводила за собой». И порой те, кто освободился, становились горячими почитателями этой благодатной старицы.
Надвратная церковь в Троице-Сергиевой лавре. Сергиев Посад.
В тюрьме игуменью Марию допрашивали, порой избивали. В камерах тоже били, порой – по голове. Духовные чада видели рубцы и гематомы. Однако сознание матушки оставалось ясным, она не потеряла разум.
Игуменья Мария, когда была на свободе, подолгу жила в Москве. Там тоже образовалась обитель, как и в Куйбышеве. Для духовной бодрости игуменья нахваливала местных перед москвичами, а москвичей – перед местными.
– А семья-то у меня какая большая! А дети и внуки какие все умницы, все в министерстве в Москве работают!
Одобрения игуменьи хотелось, понятно, всем. И дети, как могли, старались духовно подрасти и заслужить похвалу благодатной родительницы. В воспоминаниях духовных чад есть момент, что от самого поезда до места жительства игуменью Марию несли на руках, охраняя и чествуя.
Подвижница переживала, что в храмах иногда сокращаются требы и богослужения. По поводу сокращения служб говорила:
– Придет время – в храмах службы станут сокращать. Сначала сократят часы. Когда не будут читать «Верую», в храме благодати не будет. В храм тогда ходить не надо, молитесь дома. Будет время – все будет. Но ни купить, ни продать тогда нельзя будет.
– Матушка, сколько же тебе лет? – порой спрашивали чада.
– Двести, – глазом не моргнув, отвечала Мария. – Или сто.
Про съезды правительства игумения говорила:
– Вот, собрались и языки чешут. А что будет: ляжете спать в одной власти, а проснетесь в другой.
В подобное никто не верил, но все свершилось именно так – через несколько лет после того, как завершилась земная жизнь матушки Марии. 14 октября 1964 года «по состоянию здоровья» с поста Первого секретаря ЦК КПСС был смещен Н. С. Хрущев, и его место занял Л. И. Брежнев.
Подвижнице Богом было открыто, что скончается она на Пасху. Незадолго до кончины она собрала своих чад, расплела косу, в которой была коричневая лента, попросила ножницы и отрезала небольшой кусочек от ленты.
– Господь продлил мне столько веку. Я должна умереть на Пасху.
И велела готовить чай с пирогами.
Пироги мать игуменья пекла сама. Толстые, сытные, такие вкусные, что никогда больше таких чада не ели. Весь чай, принесенный к столу, матушка высыпала в таз. Вскоре все услышали, как от чая пошел необыкновенный аромат.
– Теперь можно раздавать, – благословила матушка.
Этот чай, как засвидетельствовано многими, обладал целебными свойствами. Многие люди исцелились, выпив этот чай.
Пироги мать игуменья пекла сама. Толстые, сытные, такие вкусные, что никогда больше таких чада не ели.
Тем временем Пасха приближалась. Матушка снова начала печь пироги. Так много, что не сосчитать. И такие вкусные, что ум отъесть можно. Муж одной из ее духовных дочерей, Марии, вернулся с целым чемоданом пирогов.
– Это она к своим поминкам угощение готовила, – вспомнили потом чада.
Скончалась игумения Мария на следующий день после того, как человек в космос полетел – 13 апреля 1961 года. И почившая, и ее чада вскрытия не желали. Врачи скорой, оценив пожилой возраст и явные признаки болезни, дали такую справку о смерти, что вскрытия не стали делать. Хоронили подвижницу тихо, так как хрущевская атеистическая кампания была в самом разгаре.
Могила игуменьи Марии до сих пор окружена почитанием. Многие, знавшие подвижницу, умерли, так что поток «детей» из Москвы стал намного меньше. Однако и местные, и жители других городов, а порой и их дети, приезжают на городское кладбище, где похоронена подвижница. Песок и чай, который когда-то она раздавала, хранятся рядом со святынями. Так, в вещественных образах, молитва праведницы присутствует с теми, кто любит Бога и почитает его святых.