Я поймал его в канале. Заплыл он туда, наверное, весной, во время разлива. Был он белого цвета, хотя нормальный цвет вьюна тёмный.
Жил белый вьюн долго. Забот с ним было мало. Он сам напоминал, когда нужно менять воду: высовывал из воды рыльце и пищал комаром.
В чистой воде он спокойно лежал на дне. А если вдруг начинал метаться по аквариуму и мутить воду, то я уже знал, что скоро испортится погода или накатится гроза.
Погиб мой белый «предсказатель» от своего же усердия. Однажды, перед сильной грозой, он так разволновался, что нечаянно выскочил из воды на пол. Попищал, попищал, да и околел…
Когда бы ни купались в нашем озерке, всегда натыкались на плавающие рыбьи пузыри. Как белые поплавки, покачивались они на воде; ветер гнал их в траву. Сперва думали, что это дело рыболовов: чистят рыбу на берегу, а потроха бросают в воду. Но за всё лето не повстречался на озере ни один рыболов. А рыбьи пузыри всё новые и новые — каждый день.
Загадку разгадали только в конце лета. Однажды заметили у берега возню: пучок осоки мотался, как на ветру. Но сквозь муть ничего нельзя было разглядеть. А когда муть осела, увидели мы большую водяную черепаху, которая грызла рыбу! Роговым клювом вгрызалась она в мягкий рыбий живот, откусывала куски мяса и глотала вместе с водой. Оторвала и плавательный рыбий пузырь, но он сейчас же всплыл вверх, и ветер погнал его к берегу. Так вот какой рыболов разбрасывает по озеру пузыри!
Рыбьи пузыри нам пригодились. Мы перевязывали их снизу ниткой, красили краской и покрывали лаком. Получались на удивление чувствительные поплавки.
Не лягушки, не тритоны, не саламандры, а земноводные… растения! Настоящие земноводные, живущие и на земле, и под водой.
В нашем озере с весны было много воды, и стрелолисты на глубине выросли как стрелы.
Вода всё прибывала, и стрелолист выпустил наверх на тонком стебельке-привязи листик-плотик, как поплавок на леске.
А к осени вода стала убывать. И на мелководье у стрелолистов стали расти листья-стрелы. Но плавающие листики ещё остались.
Потом вода ушла совсем. Стрелолист осох, но не «растерялся». Он выгнал листья-стрелы на толстых и упругих стеблях. Стал из подводного сухопутным.
Приспособились к земноводной жизни и другие растения: водяная гречишка, кувшинки, ежеголовки и даже рдесты. Длинные и ветвистые подводные рдесты на суше становятся похожими на листики подорожника. А красавицы кувшинки, эти водяные нимфы с кожистыми листьями на тонких и длинных стеблях, на суше стали похожи на листья лопуха!
Раковина беззубки похожа на огромное семечко подсолнуха. Она медленно ползает по дну, оставляя на иле извилистый след. Сто раз я её видел, сто раз пускал ею «блинчики» по воде, но главного и не приметил. Оказывается, беззубки-то наши разные, хоть и похожие. Бывает беззубка удлиненная, встречается гладкая. А ещё есть рыбья, утиная и лебединая. Разобрался ведь кто-то! А я сто раз видал, сто раз в руках держал, а ничего не заметил. Глаз, наверное, не тот!
Человек в воде может не дышать минуты полторы. А сколько может пробыть рыба в воздухе? Вот сколько: карпы — 12–15 часов, лещ — 3–5 часов, щука — 7–12 часов, сом и линь — 24–30 часов, карась — 30–40 часов. Самыми нежными оказались судак и корюшка — по 2 часа, а самой живучей — минога. Она прожила во влажном и чистом воздухе 300 часов!
Коля, Лёша и Юра ныряли в речке Хворостани. Неожиданно Коля, вынырнув из воды, громко крикнул Лёше:
— Давай держи!
Вдвоём они поволокли к берегу что-то тяжёлое. Скоро все увидели, что это была длинная — метра в три! — зелёная кость, обросшая тиной. Кость очистили; это оказался бивень слона!
Ребята снова стали нырять. Скоро они вытащили на берег второй бивень, большой, как булыжник, коренной зуб и кость ступни.
На пляже собрался народ; все говорили, перебивая друг друга.
Наконец решили кости снести в сельский клуб и позвонить в краеведческий музей.
Сотрудники музея скоро приехали, внимательно осмотрели кости и подтвердили, что это кости вымершего слона. И увезли кости в музей.
Я только собирался нырнуть, как вдруг увидел над водой куличка, за которым гнался ястреб. Куличок мчался над самой водой, виляя из стороны в сторону, но ястреб летел за ним как привязанный. Уж и лапищи выпятил, но куличок плюхнулся в воду. Ястреб с разгона пронёсся вперёд, царапая от злости воду когтями. Я обрадовался за ловкого куличка — думал, он взлетит сейчас в воздух. Но там, где распластался на воде куличок, взыграл бурун, полетели брызги, и куличка не стало. Я нырнул, но увидел только пятнистый щучий хвост. Хвост вильнул, и всё исчезло. Спасся куличок от ястребиных когтей, да угодил в щучьи зубы!
Жизнь в быстротечной реке — это жизнь при бесконечном урагане. Днём и ночью, зимой и летом «дует» не переставая течение. Чуть зазевался — тебя понесёт, закружит, поволочит.
В быстрых реках все стараются встать на каменный якорь. Камень на дне — самое надёжное место. Ил, песок, гравий — всё размоет вода, а камень устоит. К камню прирастает водяной мох, да так крепко, что, если потянешь, так с камнем и поднимешь. За камни держатся корни водорослей. Губки, которые в тихой воде разрастаются как петушиные гребни, тут становятся плоскими и покрывают камни коростой. К камням прилипают домики ручейников и обтекаемые раковинки улиток. Пиявки и миноги присасываются к камням; как водоросли, колышутся они на течении. Налимы прячутся в норы под камни, форельки стоят в затишке за валунами. Бычки живут — подкаменщики!
А что поделаешь: день и ночь буря, зимой и летом ураган!
Купались мы в озере недалеко от города Поти. Только вошли в воду, как по всему телу «забегали мурашки»! Маленькие рыбки окружили нас и щекочут мягкими губами. За пятки, за бока, за живот — щекотно по-настоящему.
Местные ребята рассказали, что это гамбузии. Их специально привезли из Америки и расселили по озерам: они начисто выедают личинок малярийного комара.
Нам гамбузии тоже сослужили службу. После завтрака, обеда и ужина мы грязные котелки, миски и ложки опускали в воду, и рыбки очищали их до блеска!
Чтобы определить вкус, надо откусить или хотя бы лизнуть языком. А карпу достаточно прикоснуться хвостом: прикоснётся и знает, вкусно или нет. Ну и что: бабочки вон тоже могут вкус ногами определять! А всё-таки удивительно…
Наловил я вечером рыбы, нанизал её на кукан, а кукан опустил в реку — до утра. Утром поднял кукан и чуть не заплакал! Половина рыбин исчезла совсем, от кого одна голова, от кого туловище без головы остались. У одной живот выеден, а у другой — глаза. Остался я без ухи.
Гадал я тогда, гадал, кто мог такое сделать, но так и не догадался. И только теперь вот, став подводником, я многое разузнал. Утащить рыбу с кукана целиком может выдра и норка; живот выедает водяная черепаха, голову отгрызает водяная крыса, глаза выедает кутора — водяная землеройка. А если рыба оглодана, — то это раки. Ну, а если в рыбу вашу вцепится щука или начнёт заглатывать уж, — то их вы и сами увидите.
Плывёт под водой комочек живой ртути: блестит, переливается. Это водяной зверёк выхухоль. Суетится, торопится, суёт свой длинный нос во все щели. Гонит её ненасытный аппетит. Ей бы рыбкой поживиться, а попадается мелюзга: жуки, личинки, ракушки. Трудов много, толку мало. Ни сыта, ни голодна возвращается в нору: отдохнуть, дух перевести. Возвращается по одной из своих домашних тропинок. Веером расходятся от норы по дну выхухолевые тропинки. Их даже сверху видно сквозь воду: прямые желобки в иле. Но находит их выхухоль не по виду, а по запаху. Стойко держится на подводных тропках выхухолевый запах. Особый запах: заманчивый…
По пахучим и ароматным выхухолевым тропинкам любят ползать пиявки, ракушки, личинки, жуки. Даже рыбёшки плавают. Чем-то он нравится им, чем-то влечёт. Медленно движутся они, принюхиваясь, по манящей тропинке — всё ближе и ближе к выхухолевой норе. Выхухоль в норе отдыхает, добыча сама к ней ползёт…
Вот так паук раскинет паутину и ждёт.
И выхухоль ждёт: обеды и завтраки сами себя подают!
Сознайтесь, войдёте ли вы в будку, если на двери написано: «ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ»? И внизу нарисован череп и две кости? Я бы ни за что не вошёл!
Вот потому никто и не трогает морского дракона — ядовитую рыбу. Лежит он себе спокойно на дне, а чтобы какой глупец подслеповатый не спутал его с безобидной рыбой, выставляет он напоказ свой черный спинной плавник. «Знайте все: я ядовитый дракон! Прошу не беспокоить. ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!» И все обплывают его стороной.
Приметила это камбала — морской язык и затужила. Завидная у дракона жизнь: выставил плавник — и спи спокойно! А что, если?..
Легла на дно, припорошилась илом, а наружу выставила свой чёрный грудной плавничок. Тот самый, что так похож на драконов спинной. И получилось! Глупые хищники — хоть и голодные, и зубастые! — стали испуганно обходить безобидную и вкусную камбалу стороной. И до сих пор обходят, не связываются. А вдруг она тоже дракон? Обойти лучше.
И камбале лучше!
На нашем озере рыба — плотва, окуни, ерши — лучше всего клюёт на восходе и на закате. Это уж проверено. Берут иногда и налимы, но, как и везде, только по ночам.
Однажды было солнечное затмение. Посреди дня солнце померкло, наступили сумерки и… начался клёв рыбы, такой же бойкий, как бывал по вечерам!