Его приказы были коротки:
– Последнее наблюдение перед атакой!
О'Кэйн снова поднял перископ: солнце слепило, небо было ясное, море зеленело.
Удаление до цели примерно 4000 метров.
– Он обнаружил нас, идет на нас, оценка скорости невозможна, возрастает от секунды к секунде, – сообщил старпом, который хотел передать перископ своему командиру.
– Нет, Дик, оставь перископ выпущенным, я хочу знать, что происходит.
Японский эсминец поднял якорь, едва последний появился из воды, эсминец уже набирал скорость.
– Он зигзагом идет на нас! Остановился перед носом, он перед нами!
– «303», – сообщил гидроакустический пост.
– Примерная скорость 15 узлов, – добавил О'Кэйн.
– Пуск по противнику 4 торпед из носовых аппаратов, на 2400 метров, – командует Мортон и бросает еще один взгляд на установки торпед.
– 320, 325, 330, 340 градусов… – слышится с гидроакустического поста.
– Внимание, первый носовой аппарат! Дик, давай мне позицию противника!
Еще раз О'Кэйн поднял перископ. Он знал, что противник сможет увидеть блестящее стекло перископа, и затем японский командир сбросит свои глубинные бомбы точно на лодку, чтобы навсегда погрузить Wahoo в океанские глубины. Все могло бы закончиться за несколько минут.
– Пеленг!.. 358 градусов… Прямо перед целью!..
– Огонь!
– Первый аппарат, – повторил подводник, наблюдавший за установками торпеды.
Странная мелодия смерти в этой затерянной подводной лодке на дне неизвестной гавани…
Мортон, не теряя ни секунды, пустил вторую торпеду, а затем третью. Ни одного взрыва…
– Перископ! – приказал Мортон О'Кэйну.
Тот поднял перископ и издал проклятия. Торпеды прошли за кормой эсминца, который шел теперь со скоростью 18 узлов.
– 200 оборотов, – сообщили с гидроакустического поста.
– Установить скорость торпеды, – приказал Мортон.
– Пеленг 10, по цели!.. Пуск!
– Торпеда идет с большой скоростью, судя по дорожке, лишь с небольшим отклонением. Убираю перископ, – сообщил О'Кэйн.
– Нет, оставьте его наверху, – приказал Мортон.
«Не сошел ли с ума наш командир?» – спросили себя шесть моряков в центральном посту, но сомнения развеялись через мгновение, так как «старик», конечно, знал, что делает. Мортон просчитывал такую ситуацию уже давно.
– Мы предлагаем парню себя как цель, – сказал он. – Когда они подойдут очень близко, мы эти «консервные банки» отправим в мир иной!
Динамики передали этот отчаянный план во все отсеки лодки.
В носовых аппаратах имелись еще две торпеды, готовые к пуску. Минимум одна из них должна была сделать эсминцу пробоину. Четыре кормовые торпеды не принимались в расчет, кроме того, для их применения просто было недостаточно времени.
Но эти две носовые торпеды должны были немного подождать, так как Мортон хотел подпустить эсминец еще на несколько сотен метров, так близко, чтобы не промахнуться, но достаточно далеко, чтобы взрыв оказался не опасен для собственной лодки. Также тонкий нос корабля представлял собой плохую цель.
– 1200 ярдов! Первая торпеда прошла мимо.
– Не попала! – сообщил О'Кэйн, все еще наблюдавший в перископ.
Он следил за молочной дорожкой торпеды с большим напряжением и видел, как она проходила мимо цели.
Так же неистово, как бык на арене бросается на кроваво-красный платок, эсминец кинулся на перископ, который бросал ему вызов.
800 метров… Вторая торпеда покинула торпедный аппарат. Сделает ли она пробоину?
Бах! Грохот, который на глубине, словно кулаком, ударяет по Wahoo.
«Из эсминца вырос водяной столб, разломил его по центру, на одно мгновение завис в воздухе, как две части перевернутой буквы «V», перевернулся на правый борт и опустил его на воду, – пишет Эдвард Л. Бич. – Моряки в белом, находящиеся на палубе эсминца, беспорядочно мечутся и затем кувырком летят в воду. Облако дыма поднимается над опадающими обломками и уже ползет вверх над водяным столбом. Затем обе половины корабля отделяются друг от друга и тонут в море у Вевака, ранее таком спокойном и которое теперь, кажется, кипит от сильных разрывов и града падающих обломков корабля»10.
Камера зафиксировала катастрофу в нескольких изображениях.
С новой метлой на перископе и маленькими японскими флажками на башне – знаками того, что Wahoo в этом боевом походе потопила несколько японских кораблей, – Маш вернулся в Пёрл-Харбор.
Когда товарищи спрашивали Мортона, почему он оставался таким спокойным, когда эсминец пытался протаранить его, тот, хитро улыбаясь, отвечал: «А как вы думаете, почему я оставил О'Кэйна наблюдать в перископ? Он – самый смелый человек, которого я знаю».
Ричард Х. О'Кэйн стал командиром Tang (SS-306), новой лодки, построенной в октябре 1943 года в Маре-Исланд11.
Глава 10Мидуэй
Битва у острова Мидуэй5 июня 1942 года
10 марта 1942 года капитан Сёдзиро Иора был переведен в Главный военно-морской штаб в Токио. Он думал о своем последнем возвращении в Курэ на I-8 и о своем друге, капитане 3-го ранга Курияме. Оба носили тогда черные бородки, причем бородка друга росла быстрее. Знакомая гейша, не узнавая его, кланялась ему со словами:
– С кем имею честь говорить?
– Я Иора, неужели ты меня все же забыла?
Но, несмотря на все опасности боевых походов, это было прекрасное время, и какая сердечная обстановка царила на I-8!
Теперь Иора служил при Главном морском штабе в Токио, непосредственным начальником был адмирал Фукутомэ, и ему нелегко было найти общий язык со своим шефом.
Сегодня офицер связи Главного морского штаба объединенного флота представил им план нападения на остров Мидуэй и его гарнизон. Капитан 1-го ранга Ясодзи Ватанабэ рекомендовал привлечь 5-ю флотилию подводных лодок к участию в этом предприятии, которое должно проводиться авианосцами Kaga, Soryu и Agaki (в качестве флагмана)…
– Нет, – ответил адмирал Фукутомэ, – Главный морской штаб придерживается мнения, что подводные лодки нужно применять у островов Самоа и Фиджи.
Ватанабэ настаивал на своем предложении и обосновывал его. Подводные лодки могли торпедировать большие корабли американцев у острова Мидуэй, а у островов Самоа и Фиджи были лишь маленькие рыбы.
– Я не покину ваш кабинет, пока не получу ваше согласие на участие подводных лодок в акции у острова Мидуэй.
Адмирал Фукутомэ еще никогда не слышал офицера, который говорил бы с такой убежденностью, и это поразило его.
– Благодарю вас, – сказал адмирал. – Оставьте мне ваш план «Мидуэй», мы изучим его.
На следующий день Иора был вызван к адмиралу. Фукутомэ, стоя перед картой Тихого океана, спросил:
– Что вы, Иора, думаете о предложении задействовать 5-ю флотилию подводных лодок в акции у острова Мидуэй?
– Откровенно говоря, адмирал, – ответил Иора, – участие подводных лодок в этом предприятии мне кажется бесполезным. Старые лодки слишком медленны, они не смогут идти наравне с современными кораблями. Они даже не смогут служить в качестве разведчиков, так как самолеты больших американских авианосцев будут атаковать их. Они не смогут ничего добиться, разве только им будет сопутствовать особое счастье.
– Несмотря на это…
– Адмирал, я знаю об успехах подводных лодок в мирное время, когда все происходило как по нотам… Однако реальный бой – это нечто совсем другое. Адмирал, по моему мнению, подводные лодки созданы для атаки конвоев в открытом море, где противник может предпринять не слишком много мер предосторожности. Пока мы не имеем современных лодок, обладающих высокими скоростями в надводном положении и способностью к быстрому погружению, нужно вывести все подводные лодки из объединенного флота. Между тем все лодки должны выполнять только задачи по атаке конвоев противника.
– Мы проведем последний эксперимент с подводными лодками у острова Мидуэй. Если он не удастся, то я могу вам пообещать, что впредь мы будем использовать подводные лодки только для указанной вами цели, а в других целях – разве что в самых исключительных случаях.
Капитан Иора был доволен, так как адмирал, кажется, признал его правоту…
Ранним утром 5 июня 1942 года адмирал и Иора встретились в зале Главного морского штаба. Наряду со многими офицерами командования морского флота здесь присутствовал сам морской министр.
Битва у острова Мидуэй шла полным ходом. Японцы были твердо убеждены в том, что адмирал Нагумо, с его 4 авианосцами Agaki (флагманский корабль), Kega, Hiryu и Soryu, с 4 линкорами, крейсерами, эсминцами и подводными лодками и с многочисленными войсковыми транспортами, градом авиационных бомб уничтожит гарнизон Мидуэй и захватит остров.
В 7.00 пришло первое сообщение: взлетело 108 бомбардировщиков и торпедоносцев. Офицеры были удовлетворены и полностью уверены в успехе. Генерал-лейтенант Томонога, шеф воздушного флота, затем радировал, что для завершения начатого им дела, уничтожения оборонительных укреплений острова Мидуэй, необходима еще одна волна атаки. Нагумо располагал на тот момент еще резервом из 93 машин. Длинная пауза в сообщениях объяснялась тем, что для погрузки на самолеты зажигательных бомб требовалось некоторое время. Затем пришла радиограмма: 10 кораблей противника на северо-востоке.
– Я думал, что в этом районе не было ни одного американского корабля. – Офицер Главного морского штаба подразумевал, что, без сомнения, речь идет об авианосце.
– Тем лучше, – воскликнул другой офицер, – тогда наш объединенный флот уничтожит их.
Морской министр благосклонно пробормотал свое одобрение, и за ним повторили все остальные.
– Эти бедные американские авианосцы!..
Затем долгое время стояла тишина. Только в 9.10 пришло сообщение от Нагумо.
«Последний эшелон атакующей авиации возвратился. Четыре авианосца противника. Мы поворачиваем под 90 градусов на левый борт, в направлении восток-северо-восток, чтобы принять бой с авиацией противника», – сообщалось в радиограмме.