В таких ситуациях, в какой оказался экипаж Сайруса Ричардсона, все вахты несутся в обычном режиме до самого конца, каким бы он ни был. Другое дело, что вместо обычных занятий, тактической учебы или еще чего-то, всем свободным от вахт членам команды разрешено отдыхать. То есть заниматься тем, что требует минимального движения: спать, просто сидеть, уставившись в одну точку, писать предсмертные письма – что угодно, любое дело, которое не требует физического действия, а значит, организм поглощает меньшее количество кислорода.
Приказ командира просканировать ближайшее окружающее лодку пространство был для старшего помощника удивителен, но понятен. Просто командир хочет загрузить людей работой, чтобы в голову не лезли всякие нездоровые мысли.
«Старый Лис мог бы придумать и что-нибудь поинтереснее», – вяло подумал старпом, но команду все-таки отдал.
– Ничего, сэр, – доложил он командиру после короткой паузы, – радары ничего не обнаружили, – для вящей убедительности повторил офицер.
– Вы в этом уверены? – засомневался командир, даже не глядя в сторону своего первого помощника. – Мне кажется, что кто-то нас видит, а мы его – нет, – негромко пробормотал Ричардсон, глядя куда-то вверх. Он словно прислушивался к себе, к своим шестым и седьмым чувствам подводника, которые до сих пор его пока еще не подводили.
– Ни сканеры, ни радары, ни эхолоты, ни другие приборы ничего не показывают, – пробурчал старший помощник, – вы ошиблись, сэр. Если бы за бортом…
Закончить свою язвительную фразу старпом не успел. За бортом что-то лопнуло так громко, что звук был слышен даже сквозь толстый панцирь субмарины. Вернее, слышен был не звук лопнувшего троса, а скользящий скрежет по обшивке. И сразу после этого завалившаяся на правый борт лодка стала принимать нормальное положение. А еще через несколько секунд носовая часть начала потихоньку подниматься вверх и остановилась примерно под двадцатиградусным углом.
– Пресвятая Дева Мария, – мелко перекрестился старший помощник, – что это? – Он глянул на командира, но Ричардсон по-прежнему на него не глядел.
– Экипажу занять места по расписанию учебной тревоги, – приказал Сайрус и только теперь глянул на своего помощника. – Так, значит, я ошибся? – криво усмехнулся командир, кивая на мониторы.
– Может, сам лопнул? – проговорил недоуменно старший помощник. – За бортом ничего нет, сэр, – он продолжал гнуть свою линию, – ни один прибор ничего не фиксирует.
– Вот это-то и странно… – озадаченно произнес Ричардсон, перебегая глазами с одного экрана на другой.
Где-то по узким коридорам затопали ноги моряков. На ЦКП один за другим стали прибывать поднятые по тревоге возбужденные офицеры. Всеобщая подавленность экипажа сменила такая же всеобщая возбужденность. Никто не понимал, что произошло, но все мысли были только о близком спасении, поскольку более худшего положения, чем то, в котором сейчас находились члены команды гибнущей субмарины, просто быть не могло.
– Есть хоть какая-то связь? – коротко поинтересовался командир. – Хоть с кем-нибудь?
– Нет, сэр, – откликнулся отвечающий за связь офицер, – с корветом связь по-прежнему отсутствует, а с такой глубины никакой сигнал больше не пройдет, – доложил он.
– Знаю, – озабоченно откликнулся Ричардсон, пытаясь привести в порядок вялотекущие мысли, – но вы все-таки попробуйте, – посоветовал он.
– Сэр, – глянул на командира удивленный офицер, – но через двухкилометровую толщу воды не пробьется ни один сигнал, иначе мы бы уже давно были на постоянной связи…
– А нам и не нужна толща воды, – зло произнес командир, немного рассерженный тем, что кто-то вместо того, чтобы беспрекословно выполнять приказания, смеет читать лекции старшему по званию, – нам нужно то, что рядом. Сигнал можно будет уловить в радиусе тридцати-сорока метров от нашей субмарины?
– Так точно, сэр! – с готовностью откликнулся подчиненный.
– Вот и радируйте открытым текстом: «Говорит командир американской субмарины Сайрус Ричардсон. Назовите себя», – продиктовал он и снова запрокинул голову, словно следил за парящей высоко в небе птицей. Через несколько секунд он снова посмотрел на офицера связи: тот ничего не передавал, растерянно глядя на командира. – Морзянкой радируйте, черт вас дери! – вспыхнул Сайрус. – Морзянку вы в своем морском колледже изучали? – Он с неприязнью глянул на подчиненного.
– Так точно, сэр, – откликнулся офицер, – есть передать в эфир морзянкой. – И связист стал лихорадочно шарить глазами по столу в поисках ключа передачи, которым не пользовались, наверное, со дня спуска субмарины на воду. Через пару секунд искомое было найдено, и в эфир понеслись сигналы точки и тире.
Командир снова замер в позе каменного истукана, разглядывающего небо.
– А может, все-таки трос сам лопнул? – осторожно произнес старший помощник, несколько уязвленный обвинениями в своей некомпетентности. – Ведь за бортом крупнее камбалы ничего нет, – он кивнул на мониторы, ссылаясь на показания современнейших систем обнаружения, – трос русских-то был рассчитан на вес батискафа, а не на наш. Вот в конце концов и не выдержал такого давления нашей массы… – выдвинул он свое предположение.
Ричардсон презрительно глянул на старпома и поинтересовался у связиста:
– Ничего?
– Ничего, сэр, – тот отрицательно покачал головой, – полное молчание.
– Странно… – Сайрус озадаченно потеребил подбородок. – Почему они молчат? Они должны нас слышать.
– Молчат, потому что там никого нет, – обиженно хмыкнул старший помощник, уязвленный таким отношением командира к себе.
– Они здесь, – уже более мягко произнес командир. Разлада в команде, да еще в такой ситуации он допустить не мог. Разберутся потом, на берегу. – Это надо ощущать нутром, а у вас такого чувства, по-видимому, нет. Или притупилось, – сдержанно добавил Ричардсон, холодно глянув на старпома.
И действительно, некоторые члены команды тоже словно почувствовали, что рядом, за бортом что-то происходит. Некоторые из них стали барабанить по корпусу лодки первыми подвернувшимися под руку металлическими предметами, отбивая морзянку гаечными ключами и алюминиевыми кружками.
– Всем членам экипажа прекратить шуметь! – Сайрус грозно рявкнул в переговорник, и команда послушно затихла. Уж такой барабанной дроби за бортом не услышать просто не могли, и если там, на глубине, люди, они должны были обязательно откликнуться.
«Может, там гибнут наши спасатели? – мелькнула у Ричардсона испуганная мысль. – Послали за нами, а те сами попали в передрягу? Хотя не могла же у них разом выйти из строя вся связь? Пискнуть-то хоть могли? А может, там, в спасательном батискафе уже никого из живых нет? Болтается на глубине мертвая посудина…»
Додумать до конца свои невеселые рассуждения Сайрус Ричардсон не успел. Лодка внезапно вздрогнула, несколько раз неуверенно дернулась, покачиваясь из стороны в сторону, и, как показалось капитану, начала медленно подниматься вверх…
Глава 27
Экипаж «Макарова» с пристальным вниманием следил за судьбой американской субмарины. И хотя ситуацию никак нельзя было назвать боевой, тем не менее Морской Волк распорядился дать картинку с видеокамеры на все мониторы.
Лодка зависла в нескольких десятках метров от американского ракетоносца, во всю длину освещая его двумя мощными прожекторами. И тем не менее спасать людей – задача куда более достойная, чем убивать. Даже если это твои вероятные противники. К тому же, как считал Морской Волк, экипажу время от времени стоило напоминать, что они не просто военные моряки, выполняющие ту или иную боевую задачу, а и просто русские люди. Поэтому и отдал команду о ретрансляции картинки.
На экранах хорошо была видна сама американская субмарина, но о том, что происходило на ее борту, ни Морской Волк, ни кто-либо из российских моряков не имел ни малейшего представления. С тех пор, как на «Макарове» приняли сигнал «SOS», прошло уже довольно много часов. Даже по подсчетам командира запас кислорода у американцев должен был приближаться к критическому. А сколько прошло времени с тех пор, как лодка лежит на грунте, – никто не знал. Понятное дело, что сигнал бедствия американские моряки послали не сразу, а попытались разобраться в ситуации и самостоятельно выпутаться из нее. Сколько ушло у них времени на такие усилия – никто не знает. Возможно, что на борту субмарины уже и в живых-то никого нет. Ну, что ж, во всяком случае, морякам «Макарова» винить себя будет не в чем. Они сделали все, что было в их силах.
Высвобожденная из пут стального троса субмарина еще несколько секунд лежала неподвижно, удерживаемая вязким донным грунтом, но потом раз-другой осторожно качнулась, выбираясь из ила, и постепенно, осторожно задирая кверху нос, стала отрываться от липкого дна.
– Бестолково поднимаются, – озабоченно пробормотал старший помощник, напряженно наблюдая по экрану монитора за всплытием лодки. – Неуправляемо…
– Погоди, погоди, – командир субмарины нетерпеливо перебил Пивоварова, – дай там ребятам опомниться, – встал он на защиту американских коллег. – Им-то невдомек, что мы тут рядом крутимся. Уже, поди, похоронили себя, а тут нате вам, помощь.
– Как же, невдомек, – усомнился старший помощник, – в переборки барабанили так, что у акустиков чуть барабанные перепонки не полопались. Если столько силы осталось, чтобы колотить, значит, на борту у них не все еще так плохо.
Словно в подтверждение слов капитана третьего ранга субмарина вильнула горизонтальными рулями, немного застопорив всплытие и придав лодке горизонтальное положение.
– Пожалуй, ты прав, – согласился Морской Волк, наблюдая за маневрами американцев. – Непонятно только одно – как они нас вычислили? Засекли или выходили на связь так, по наитию?
– Понятия не имею, – старший помощник пожал плечами, – скорее всего, барабанили на удачу. От отчаяния.
– Надо выяснить, – озабоченно произнес Макаров. – Экипажу приготовиться к всплытию! – приказал командир и, обернувшись к Пивоварову, добавил: – Николай Давыдович, сейчас мы подойдем еще ближе к американцам и будем подниматься параллельно, а ты уж напряги все наши органы зрения, слуха, обоняния и осязания. Нам надо понять, что они знают о нашем присутствии.