Лишившись легального руководящего центра внутри страны, ЦК партии стал искать новые каналы непосредственной связи с рабочим движением в России. В феврале 1915 года Петербургскому Комитету удалось добиться восстановления закрытого с началом войны журнала «Вопросы страхования». Это была важная победа, так как ни одного легального общероссийского издания партия в это время не имела. ЦК РСДРП рассчитывал использовать журнал не только для освещения вопросов страхования и профессионального движения, но и для критического показа невыносимых условий жизни рабочих, разъяснения грабительского характера войны, разоблачения шовинизма. Журнал должен был стать слышимым во всей России голосом партии. При всем этом надо было во что бы то ни стало не допустить его повторного закрытия.
Редактирование журнала Центральный Комитет поручил Н. И. Подвойскому. Было учтено, что он знаком со страховым делом и имеет доступ к статистическим материалам, прошел школу журналистской работы в «Звезде» и «Правде», а главное, был авторитетным, теоретически подготовленным, имеющим разнообразный практический опыт партийным работником.
…Николай Ильич поехал в Куоккалу. Надо было обсудить с Ниной Августовной предстоящую работу, посоветоваться. По пути, в поезде, он многое обдумал.
— Открыто писать в журнале о положении рабочих нельзя — цензура не пропустит, — говорил Николай Ильич, шагая по поскрипывавшему полу дачи Пето. — Но у нас есть скрытое оружие — статистика. Мы ее будем брать из официальных источников. Это важно для цензуры. А уж какую статистику и как ее подать — это будет нашей заботой… Придется тебе, Нинуша, переходить на работу в редакцию. Среди сотрудников опытных статистиков нет.
— Хорошо, я перейду, — ответила Нина Августовна. — Но я хочу сказать о другом. Тебе нужен приличный костюм. Для заводской больничной кассы и этот сошел бы, а для редакции…
— Да, конечно, — согласился Николай Ильич. — Придется поскрести в кошельках. Представлять властям журнал надо в соответствующем виде.
…На заседание редакции Николай Ильич пришел в белоснежной сорочке, отлично подогнанном и отутюженном черном костюме и таком же галстуке. Пышная шевелюра, усы и борода были аккуратно подстрижены.
— Я вас не узнаю, Николай Ильич, — пошутил 3. Т. Фаберкевич. — Когда мы с вами основывали этот журнал, вы были по виду социал-демократ. А сейчас какой-то подозрительный социалист.
— На голого и собакы брешуть, — отшутился Николай Ильич.
На первое заседание пришли все будущие ведущие сотрудники: правдисты А. Т. Радзишевский и 3. Т. Фаберкевич, а также А. Н. Винокуров, И. И. Рябков, Г. Г. Осипов. Все они были знакомы Николаю Ильичу и знали друг друга.
— Перед нами поставлена сложнейшая задача, — начал заседание Николай Ильич. — Надо нести в массы революционные идеи партии и при этом во что бы то ни стало уберечь журнал от закрытия. Тут потребуется все ваше мастерство. Видимо, придется использовать два главных способа подачи материалов: умелое использование официальной статистики и эзопов язык…
Кто-то из сотрудников высказал сомнение, поймут ли рабочие, крестьяне, солдаты язык' иносказаний, скрытого смысла, будет ли он им доступен.
— Поймут! — горячо возразил Николай Ильич. — Они, может, и не знают, что это эзопов язык, но сами им пользуются вовсю. Послушайте, как они говорят: слов мало, а смысла — хоть отбавляй. А сколько иносказания в пословицах, поговорках! Басни понимают и любят. Я помню, как на Черниговщине мужики белорусскую «Энеиду навыворот» читали, «Тараса на Парнасе»… Простой человек читает не спеша, обдумывает. Послушайте, как мужик с начальством говорит — сплошное иносказание! Поймут!
На заседании определили стратегию и тактику журнала, круг тем.
В первом же после восстановления, февральском, номере за 1915 год редакция извещала читателей: «Журнал, как и раньше, будет уделять место не только вопросам страхования рабочих в узком смысле этого слова, но также и условиям труда и быта рабочих, вопросам профессионального движения и профессиональной организации рабочих и другим насущным вопросам рабочего движения». Журнал выходил под руководством ЦК, фактически же работу редакции направлял В. И. Ленин. Тираж журнала с трех тысяч экземпляров вскоре вырос до пяти тысяч.
Журнал требовал от Н. И. Подвойского полной самоотдачи. Кроме того, с него не снимались обязанности адресата для связи и работа в Московско-Нарвском районе. Не оставляла его в покое полиция — на даче Пето было еще несколько, правда, безрезультатных обысков. Нервы Николая Ильича были натянуты до предела. Самое неприятное заключалось в том, что он потерял сон — те несколько часов, которые он выделял для сна, не восстанавливали силы. Нина Августовна с трудом уговорила его сходить в больницу. Врач определил сильное физическое и нервное истощение. Но Николай Ильич и разговаривать не хотел об отдыхе. Тогда Нина Августовна рассказала обо всем члену ПК М. И. Калинину. Михаил Иванович сам приехал в редакцию журнала, посмотрел на измотанного Николая Ильича, на дрожавший мелкой дрожью листок бумаги в его руках и заявил, что ПК обязывает его вместе с женой уйти в трехнедельный отпуск.
…Николай Ильич осуществил свою давнюю мечту — вместе с Ниной Августовной, братом Ваней, племянницей Женей Фраучи и их молодыми друзьями отправился в туристский поход по Финляндии и Карелии. Они пешком добрались от Куоккалы до реки Вуоксы, опустились по ее берегу до Ладожского озера, на пароходе добрались до Хитолы, потом прошли по гряде Пулка-Харью, вышли к Нейшлоту на берегу Сейменского озера, переправились через озеро к Вилыпанстранду. Оттуда сходили к знаменитому водопаду Иматра. Затем проехали через шлюзы по каналу к Выборгу и поездом вернулись домой.
Николай Ильич, выросший в деревне, оказался в походе мастером на все руки; владел топором, быстро разжигал костер, устраивал бивак, умел ловить рыбу и варить уху, а перед сном у костра пел песни. Он был неутомим. И когда другие, более молодые, уставали до того, что не замечали ничего вокруг, Николай Ильич еще находил силы подбадривать их. К вечеру, однако, и он валился с ног от усталости. Остановившись на ночлег у какого-нибудь, словно налитого в бездонную каменную чашу, озера, Николай Ильич сбрасывал тяжелую поклажу и бросался в абсолютно прозрачную холодную воду. Растеревшись полотенцем до красноты, он будто молодел и готов был к туристским хлопотам. Его примеру следовали другие.
Николая Ильича восхищали красота и необычайность суровой северной природы — озера, скалы, сосны… Когда подошли к водопаду Иматра, его восторгам не было конца.
— Смотрите и запоминайте! — говорил он спутникам. — Такой красоты вы больше не увидите нигде!
Нина Августовна была более сдержанна в выражении чувств, но и на нее, как и на всех других участников, поход произвел очень сильное впечатление. В походе она внимательно наблюдала за Николаем Ильичом. Вставал он, как и прежде, с рассветом. Но четыре-пять часов сна в лесу у реки или озера — это все равно, что восемь-десять часов в городской квартире. Николай Ильич окреп, успокоился, весь как-то обновился.
Когда они вернулись домой, он уже на другой день уехал в Петроград и пропадал там целую неделю. Наконец он появился в Куоккале.
— Как ты себя чувствуешь, Николушка? — спросила Нина Августовна.
— Ты знаешь, после похода я тела своего не ощущаю, как на крыльях летаю! Будто нет у меня ни сердца, ни ног, ни больного позвоночника. Кажется, горы могу свернуть!
Действительно, работал он после похода с особенно большим подъемом. Ему было дано еще одно ответственное задание. Осенью 1915 года после настойчивых усилий В. И. Ленина для руководства революционной работой в России было воссоздано Русское Бюро ЦК РСДРП. В его состав вошли: В. Н. Залежский, И. И. Фокин, Г. И. Осипов, А. Г. Шляпников. Немного позже в него были введены К. С. Еремеев и Е. А. Дунаев. К активной работе в Бюро сразу же подключились А. И. Ульянова-Елизарова, М. И. Ульянова, Н, И. Подвойский и К. М. Шведчиков. Николаю Ильичу была поручена работа в финансовой комиссии Бюро.
…Правительство не прекращало борьбу с нараставшим революционным движением. В столичную партийную организацию был внедрен провокатор Черномазов. Ему удалось многое выведать о работе ПК и Русского Бюро ЦК. Ночью 16 ноября 1916 года было арестовано сразу 93 человека, в том числе практически весь состав Русского Бюро ЦК.
Николай Ильич в ту роковую ночь остался в Петрограде на квартире, снятой для дочери Олеси. Как вспоминала потом Ольга Николаевна, она проснулась от шума и увидела, что жандармы все переворачивают вверх дном. У стены молча, спокойно стоял отец. Жандарм сказал ему:
— Собирайтесь. Вы арестованы.
Николай Ильич подошел к Олесе.
— Ты уже большая, тебе 8 лет. Утром поезжай в Куоккалу и скажи маме, что я арестован.
В ордере на арест Н. И. Подвойского было указано: «Арестовать независимо от результатов обыска». Это был его пятый арест. Николая Ильича поместили в одиночную камеру № 808 известной политической тюрьмы «Кресты».
Его очень беспокоило положение семьи, которая осталась без средств к существованию. А ведь недавно родился четвертый ребенок — дочь Ниночка. В первом же письме из тюрьмы он написал жене: «Дорогая Нина! Мой арест принесет тебе ужасную боль… Я должен с тобой немедленно увидеться, чтобы передать тебе ведение своих работ на это время. Обратись сразу же в охранное отделение за разрешением свидания… Пусть мой арест не сломит твоей энергии». В следующем письме он просит ее: «Пиши мне ежедневно, пусть пишут дети».
…Нудно и трудно шли допросы, и каждый из них был поединком со следователями. Лишь в феврале 1917 года состоялся суд, приговоривший Николая Ильича к ссылке.
Перед отправкой в Сибирь начальство дало три дня для сборов, свидания и прощания с семьей. Николай Ильич, выйдя из тюрьмы, увидел заполненные народом бушующие улицы Петрограда. Не совсем понимая, что происходит, он поспешил на квартиру Олеси. От нее он узнал, что Нина Августовна больше месяца живет здесь, но уже три дня не приходит ночевать, лишь изредка забегает днем. Лева, Лида и Ниночка в Куоккале под присмотром бабушки и няни…Вскоре появилась Нина Августовна. Голова ее была перевязана бинтом с ржавыми пятнами крови. Она бросилась мужу на шею: