…Прошла всего одна неделя жизни Советского государства. Для Н. И. Подвойского она пролетела как мгновение и в то же время казалась ему годом — так велико было напряжение, так тяжек оказался груз ответственности, который лег на его плечи.
Первый военный натиск контрреволюции был отбит.
РОЖДЕНИЕ КРАСНОЙ АРМИИ
Разгром войск Керенского — Краснова означал некоторую передышку, но не для Н. И. Подвойского. В силу складывавшихся обстоятельств функции ВРК, его влияние стремительно множились и расширялись. Вопросам, которые он решал, казалось, не было конца, их количество росло как снежный ком, и касались они жизни не только Петрограда, но и других городов, губерний, фронта, всей страны. Многие из этих вопросов должны были решать созданные II Всероссийским съездом Советов народные комиссариаты. Но они этого делать пока не могли из-за малочисленности собственного аппарата и саботажа чиновников старых министерств. Поэтому после восстания ВРК превратился в чрезвычайный всероссийский орган, работавший под руководством ЦК РСДРП(б) и подчиненный СПК и ВЦИК. Первоначально поставленные перед ним задачи по поддержанию революционного порядка и борьбе с вылазками контрреволюции в столице оказались далеко не единственными.
Стремительность развития событий, лавина вопросов, требующих экстренного решения, определили своеобразный характер работы ВРК. Многие постановления, решения, приказы разрабатывались и принимались не на официальных заседаниях всего состава ВРК, а от имени ВРК несколькими или даже отдельными авторитетными его работниками. По-другому в те дни работать было просто невозможно. Так, 27 октября комитетом было разработано, принято и разослано более 150 решений и документов, а 29 октября их число выросло до 200. Только за 10 дней, к 31 октября, ВРК назначил 292 комиссара в 205 учреждений, 27 губерний и округов, 43 города, 11 уездов, 6 деревень. Многие из назначенных комиссаров были членами ВРК. Поэтому состав комитета менялся, пополнялся вновь делегируемыми товарищами. Исследователям удалось восстановить список членов ВРК. Он насчитывает 97 человек. Даже при круглосуточной работе и проведении трех заседаний в сутки — утреннего, дневного, вечернего (ночного) — ВРК с трудом справлялся с лавиной непрерывно возникавших дел. Бешеный темп работы потребовал резкого увеличения числа его технических работников. Общий список сотрудников ВРК вскоре превысил 230 человек.
Н. И. Подвойский хорошо понимал, что ответственность Военно-революционного комитета и каждого его работника, принимающего решение или подписывающего документ, имеют исторические масштабы, что каждый шаг ВРК ставится в заслугу или в вину Советской власти, новому строю в целом. Он не раз говорил об этом с В. И. Лениным, Я. М. Свердловым, Ф. Э. Дзержинским. Поэтому, как только несколько спала напряженность борьбы с мятежом Керенского — Краснова, Николай Ильич взялся за упорядочение работы ВРК. По его инициативе и с помощью Я. М. Свердлова ВЦИК делегировал в состав руководства ВРК 13 опытных партийных организаторов, в том числе В. А. Аванесова, Ф. И. Голощекипа, Я. X. Петерса. Это было очень важно, так как в ВРК успех дела решали политическая зрелость, инициативность и энергия каждого работника. В составе ВРК было создано восемь специализированных по направлениям работы отделов со своими заведующими. 1 ноября был утвержден штаб ВРК во главе с К. А. Мехонсшиным, причем каждому члену штаба также было поручено определенное направление работы. Ввиду того, что секретарь ВРК В. А. Антонов-Овсеенко стал народным комиссаром, организация работы секретариата была поручена видному партийному работнику С. И. Гусеву. За налаживание делопроизводства по поручению ПК РСДРП(б) взялась Нина Августовна.
Военно-революционный комитет как боевой, действующий орган, не обремененный бюрократическими традициями, впитывал и переваривал огромный поток информации, выплескивая столь же мощный поток решений и распоряжений. Он с одинаковой обстоятельностью решал вопросы и национализации крупных предприятий, и продления отпуска отдельному солдату. Здесь одинаково внимательно выслушивали и делегата фронта или целой губернии, и ходока от отдельной роты или деревни. И каждый получал ответ на волнующий его вопрос. По указаниям В. И. Ленина, ЦК, ВЦИК, СПК и по собственной инициативе Военно-революционный комитет участвовал в сломе саботажа чиновников старых государственных учреждений, сорвал попытку контрреволюции задушить Петроград голодом — осуществил поиск скрываемых запасов продовольствия и передачу его районным Советам, нанес мощный удар по внезапно вспыхнувшей спекуляции, провел решительную кампанию по подавлению организованных буржуазией массовых пьяных погромов, сформировал и отправил в хлебные губернии страны первые десятки продотрядов. ВРК стал одним из центров подбора и распределения агитаторов. За месяц, прошедший после штурма Зимнего дворца, ВРК разослал 644 агитатора из рабочих, солдат и матросов. А. В. Луначарский в своих воспоминаниях назвал работу Военно-революционного комитета ошеломляющей.
Велик был энтузиазм работников ВРК, но постепенно ВРК стал задыхаться. Кроме того, он подчас дублировал работу набиравших силу народных комиссариатов. К тому же в то время уже формировались такие важные государственные органы, как ВЧК и советская милиция. Н. И. Подвойский, продумав ситуацию, обратился к секретарю ЦК и председателю ВЦИК Я. М. Свердлову:
— Мне кажется, что Военно-революционный комитет начинает себя изживать, — сказал Николай Ильич. — Он решает массу вопросов. В первые дни это было неизбежно. Теперь многие решения принимают Совнарком и наркоматы. ВРК подчас решает те же вопросы, причем не успевает с ними все согласовывать.
— Да, это стало заметно. — Свердлов помолчал. — Я поговорю с Владимиром Ильичем о разгрузке ВРК. Надо поторопить наркоматы, чтобы быстрее брали все дела в свои руки.
25 ноября на заседании Совнаркома В. И. Ленин предложил разгрузить Военно-революционный комитет от излишней работы, передав значительную ее часть наркоматам. А еще через неделю в газетах было опубликовано постановление о ликвидации Военно-революционного комитета. В нем говорилось, что ВРК, выполнив свои боевые задачи, передает все дела в соответствующие отделы ВЦИК, СНК и Петроградского Совета.
Николай Ильич воспринял это решение с облегчением, хотя ему, конечно, было жаль, что Военно-революционный комитет — этот действительно революционный орган — уходит в историю. Но он считал себя военным работником партии, а бурная деятельность ВРК, направленная после восстания на решение бесчисленных сиюминутных задач, поглощала его силы и время, почти не давая возможности вплотную заняться военными делами. Теперь наконец он получил такую возможность.
Военная организация при ЦК РСДРП(б) и Совет Народных Комиссаров по военным делам в те напряженные дни 1917 года должны были экстренно решать сложнейшие вопросы: о судьбе многомиллионной старой армии, об удержании германского фронта, о создании новой вооруженной силы для защиты Советской Республики. У Н. И. Подвойского и его товарищей, занимавшихся военной работой, по ним не было ни полной теоретической ясности, ни практических планов. Очевидным было лишь то, что старая армия не может ни удерживать длительное время германский фронт, ни защищать Советскую Республику, ибо она ждала демобилизации. Вопрос о новой вооруженной силе встал во весь рост и во всей остроте.
«Из кого и как создавать вооруженную силу? — думал Николай Ильич. — Вооружать весь народ? Или формировать рабочую милицию вроде красногвардейских отрядов? Против Краснова народу бросили много, а командовать было некому — без офицеров, без военной науки не обойтись. Значит, нужна все-таки армия». Но ее создание не было предусмотрено ни в Программе партии, ни в решениях съездов, ни в других партийных документах.
Николай Ильич попытался получить у Я. М. Свердлова подтверждение своей мысли о необходимости новой армии.
— …Программа ориентирует партию на всеобщее вооружение народа, — сказал Якову Михайловичу Подвойский. — Но что это такое конкретно? Мы в «Военке» и раньше думали. Но тогда это особо не беспокоило. Думали, что будет день — будет и пища, как говорят в народе. А сейчас ума не приложим, из кого, в какой форме, на каких принципах создавать вооруженную силу.
— За указаниями пришли? — прищурился Свердлов. — Предложения должны идти от вас, военных работников. Подумайте, а мы в ЦК обсудим. Теория, как говорится, сера, зелено дерево жизни. Может, придется кое-что пересмотреть и в наших взглядах.
Яков Михайлович помолчал, подумал. Потом сказал:
— Пусть военные большевики присматриваются к офицерам, даже к генералам. Не все они — корниловцы. Берегите своих людей. Если решим строить новую армию, вся «Военка» пойдет нарасхват.
— Значит, будем думать о новой армии, — медленно проговорил Николай Ильич.
Подвойский вернулся в «Военку» и попросил разыскать Еремеева. Вскоре дверь распахнулась, и на пороге появился, как всегда, с трубкой во рту «дядя Костя» — так все уважительно звали Еремеева. Константину Степановичу было около пятидесяти, и среди молодых руководителей «Военки» он действительно выглядел «дядей». Талантливый самородок из олонецких крестьян, он включился в революционную работу еще во времена ленинского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Прошел подполье, эмиграцию, работал в редакциях «Звезды» и «Правды», входил в состав Русского Бюро ЦК. Николай Ильич знал его давно. Константин Степанович нравился ему своей крестьянской основательностью и постоянной готовностью делать любое дело — то, которое нужно сегодня, сейчас. Причем приступал он к нему по-солдатски: немедленно, без разговоров. Его талантам, опыту и теоретической подготовке можно было позавидовать. Именно такой человек был нужен сейчас Николаю Ильичу для разработки первого, чернового варианта положения о новой армии.
К. С. Еремеев повесил шинель, сел к столу и снова сунул холодную трубку в рот. Николай Ильич засмеялся.