Как оказалась еда предназначалась нашим соседям. Пока мужик “раздавал “ еду, давая сделать глоток - два лежащим, стонущим людям, я сидя у самого края пытался понять. Це зрада или перемога? Блин. Обожаю свои шутки. В активах - тело, в пассиве - его состояние и положение. Мягко говоря не в принца попал. Ну или не в правящего. Дома семья. И хотя я скопил достаточно средств, этого явно мало. С моего счета можно закрыть остатки ипотеки, и еще тысяч сто - стопятьдясят останется. Что - то подкинут с работы. У них же не каждый день люди умирают. Или попадают в кому. Хотя учитывая наше государство еще и виноватым окажусь. Хотя врядли. Татарин явно попадет , а я ничего не нарушал. Плюс брат младший поможет, у горных инженеров зарплата хорошая, не то что у гуманитариев. Вдову и племянника не оставит . А там может и я вернусь. Вдруг все таки средневековье магическое ? Пока гонял мысли, мужик без руки, или точнее без без руки по локоть, куда то сгонял. И теперь стоял передо мной со все той же миской. Присмотревшись понял что там вода. Знаками показав что нужно промыть голову ( даже обидно, абориген быстрее сообразил насколько это важно пока я тупил), и показав куда мне нужно отойти, всучил мне ёмкость. Немного обойдя телегу, и начав аккуратно промывать голову, я настолько увлекся процессом, стараясь сильно не тревожить рану, что не заметил как ко мне подошла какая -то крупная скотина. И лишь закончив, бросив взгляд оторопел. Ну здравствуйте , двух солнц мало, еще и трехглазые быки тут в наличии. Ну ок. Чувствуя что еще немного и моя фляга, мягко говоря засвистит, двинулся обратно. Правда как забрался я уже не помнил, только ощущение что кто-то подпихивает мягкое мне под голову, и наконец - то сон. Надеюсь пока кошмар.
Глава 3
Глава 3.
Следующие дни мозг привыкал. Привыкало и тело. Оказывается утром завтрак был обильнее и вкуснее ужина. Котлы, из которых поели сопровождающие, ненадолго отдавались моим невольным спутникам. К моему удивлению и однорукий куда -то исчез. Как я узнал позднее напросился с командой сборщиков валежника, или как там его еще. С остатками трапезы охраны, где плавали обгоревшие и иногда надкушенные остатки сала, а иногда и мяса, варилась ( уже по настоящему), крупа, записывались, полоски чего то крупного, типа водорослей ( это тот паршивый аналог капусты, что я ощутил вчера), и заливалась вода. Утром можно было есть и больше, однако съев на двоих две полных миски, грамм на семьсот - восемьсот каждая, и накормив остальных больных, увечный снова без каких-либо проблем наполнил еще. Как оказалось позднее, обед не предусматривался, и во время коротких остановок ( всего две за день), местные заключенные доедали остатки, завтрака. У кого не было мисок, соответственно ничего и не ели. Их спасало только выдача воды, которую раздавали, хоть и не щедро но и не мизерными дозами. В этом случае товарищи с заключенными делились собственными емкостями, хоть и под внимательным приглядном.
Завтрак, сборы и путь были однообразными. Если первые два дня после прихода в себя я ехал на телеге, то после - перся пешком. Хоть и шли медленно, даже очень, но жара, тяжелые кандалы и слабое тело превращали ходьбу в пытку. Держался только на силе воли, да стараниями однорукого. Его звали стати Руонм, причем последняя буква произносилась не всегда, принципа за дни пути, я так и не понял Меня называли Атёё, что было хоть как -то привычно, но нежелание произносить букву Р, было совершенно не ясно. В других словах, она явно использовалась. За первую неделю я выяснил не так уж и много. мир типа средневековья, мы что -то типа каторжников. местные животные какие -то мутанты, и здесь в принципе достаточно развитое общество. По крайней мере, я видел что -то типа постоялых домов, и нечто очень смахивающее на “почтовые станции” нового времени. Такие себе маленькие, закрытие двух и трехэтажные башенки, с местными “конями” и часто скачущими туда - сюда по дороге парнями в подозрительно одинаковой форме. Унификация однако.
Только две вещи выбивались из ряда вон. Первую я заметил на третий день, когда только - только по -настоящему оклемался. У бугая, который мне запомнился , как первый абориген этого мира, помимо короткого и узкого меча , за спиной висел футуристического вида агрегат. Вроде и материалы знакомые, и обработка так себе, но сочетание материалов, логика их расположения, да сама форма кричала что это что то типа огнестрела. Вот только в данном виде, после выстрела, это херотень бы разорвалась прямо в руках. Может я и дальше думал бы что это предмет культа, который носит недалекое доверенное лицо местного караванного падишаха, если бы буквально на следующий день, не услышал странные звуки. Будто кто - то стрелял из огромной пневматики. Выглянув из - за телеги больными, куда меня приписали видимо по просьбе все того же Руонма, я увидел что здоровяк держа в руках свой “карабин” , и энергично нажимая на спусковую скобу , активно хреначит в сторону очередного перелеска. И в этом перелеске , видимо вследствие этих действий, происходит нечто вроде вакуумных взрывов. Второе и скорее всего третье ( по мнению все того же Руонма), я увидел тогда же. Сначала, часть бронированных охранников ( что удивляло, я не думал, что местные “вертухаи” выглядят как закаленные солдаты), отделившись, поскакала навстречу неизвестному противнику. Резко остановившись, двое из них - крайние с обоих боков, вскинули жезлы, и примерно в центр между ними потянулись странные аномалии. Одна из них выглядела как сжатый воздух, нечто вроде серой вытянутой тарелки. От того что был справа вырвался, ровно по прямой, луч света. Правда красного цвета, и в метр диаметре. Такая себе лазерная указка. И последним вступил в бой ( я уже не сомневался что все это очень серьезно, ведь местные арбалетчики, наплевав на заключенных, зашли за телеги, а за ними подтянулись и остальные, закрывая арбалетчиков) , вступил старый дед, который ехал в телеге, перед нами. Его выделяла книга с цепями на боку. Приподнявшись, даже не слезая с транспортного средства, этот дед, после резкого выкрика протянул руку в направлении области, куда били остальные. Область примерно в пять метров оказалась заключена в круг, который выдавал вытянувшийся вверх, переливающийся синим прозрачный барьер, и затем последовал смачный бам. После этого всадники покрутились, а затем охрана пинками подняла заключенных, и бодрым шагом, куда быстрее прежнего гусиного, погнала далее. После того что я видел, сидя за телегой и думавший дать деру, считая это прекрасной возможностью , ко мне пришло понимание почему я ни разу за это время не видел не только попыток побега, но и акций неповиновения, при достаточно наплевательском отношении местных солдат к самим заключенным. Дело оказалось не только в их численности, но и несомненно в магии.
Еще интересным моментом было наличие населенных пунктов, хоть мы и видели их издали, видели караваны идущие по дороге, ни в один из них мы не зашли. Хотя видя как плюется каждый встречный видя наш караван оно и не удивительно. Ведь после себя мы оставляли кал, мочу и трупы. Гадить тоже приходилось на ходу. Хотя нет- нет, но то начальник колонны которого звали зара Видмус, при том что зара- это по видимому дворянская приставка , то часть солдат с счастливыми улыбками убывали по направлению к местным островкам цивилизации. И возвращались что характерно довольными и с продуктами как для себя, так и для нас. Рацион кстати менялся ненадолго у всех, например в котлах появилась остатки костей с мясом, за которые чуть ли не драки вспыхивали. Я хоть и понимал важность питания, но брезгливость свою деть никуда не мог. Толкаться за объедки было выше моих сил.
Все остальные две недели, я делал самое важно что мог - адаптировался. Я не комнатный цветок, хоть и не супер боевик. Жизнь в не самом благополучном умирающем городке, служба в веселое время в армии, да и занятие контактным видом спорта - не делали меня Ванпачменом, но и слабаком и серостью я точно никогда не был. Даже эта идиотски закончившаяся работа была, была необходима для ипотеки на большую и дорогую квартиру, которую я за три года почти выплатил. Да и в командировки ездить разные приходилось. Ага. В ЦАР жд дороги строить. И что я запомнил и уяснил на всю жизнь - нужно адаптироваться. Везде есть как полные ушлепки , так и замечательные люди, и если не получается быть одному, и тихо мирно решать свои дела, нужно кооперироваться. Языки я знал плохо. Общаясь понемногу с Руонмом, уяснил базовые вещи. Пить. Есть. Спать. Идти. Миска. Да, в другой языковой среде новое воспринимается легче.
С Руонмом же я начал ходить , за валежником. В цепях таскать было такое себе удовольствие, но “черпак” наливал больше еды. Также позволял брать воду из поилок для животных. Не говоря уже о том что можно было собрать в лесу. Да в сумерках, да пару горстей, но судя по постоянно бросаемых после расковки трупов заключенных, это была та малость что позволяла выжить. Хотя мысли были всякие. Из разряда сдохну здесь - вдруг очнусь там. Шляпа все это. Умирать не хотелось. Я и так самоубийц презираю, так тут еще и сны нарисовалась о которых думать не хочется. По своей воле я точно не умру.
День тянулся за днем. Менялась местность. Она становилась все гористей, поля понемногу исчезали. Леса становилась больше. Даже дикая жара от двух солнц, кажется сходила на нет. Зато появился голод. Страшный осознаваемый голод. Я мечтал о пицце, жареном куске мяса, картошке. Я мечтал о любой нормальной еде. Когда Руонм поймал вполне земного вида ящерку, то вечером, после того как все легли спать мы ее потихоньку разодрали, и съели сырой. Чтобы не отупеть, старался быстрее учить язык. Тихим разговорам охранники не мешали. Я судя по всему “приписался “ к данной телеге, т.к. вместе с Руонмом и Ойлой, тем самым полным, блюющим бородачем, пытались ухаживать за больными. Многие из тех что ехали с нами, умерли в течении полутора недель. За ними пришли другие. И только этот, по началу выглядевший хуже всех бородач, дико похудев, все таки выжил. Тех что выздоровели, в основном отправляли в остальную колонну. Не считая нас троих, за телегой шли, еще шестеро, и один единственный к