Он не переставая шел вперед, поближе к огонькам жизни.
Десяток мгновений и он открыл глаза. Увы, поглощенной энергии хватило лишь на то, чтобы восстановить глаза как таковые, вместо зрения все еще стояла мутная пелена. Но сознанием, он уже приготовился воспринимать реальность посредством глаз, хоть он и отвык от этого.
Сознание было готово, оно стало вновь цельным.
Вдох.
Еще с десяток жизней, уже покрупнее, послушные его воле, покинули собственные оболочки и вкрутились в его тело. Если сопротивление и было, Тархан его не заметил. Вот теперь энергии хватило чтобы восстановить зрение, пусть и частично.
И все же, больше десятка мгновений он ждал. Зрение сначала оглушило его сознание, а потом он начал снова привыкать к этому органу чувств. Первый взгляд — все видится большими мутными пятнами. Еще мгновение — и мутные пятна начали уменьшаться и через десяток секунд он уже смог различать детали окружающего мира.
Теперь он видел тоннель, комнату, заиндевелые неровные стены, ложе.
Это было помещение, которое он сам себе когда-то выдолбил в камне, еще во время подготовки к Трансформации.
Он огляделся вокруг.
Да, — вот они, цветы забвения. Вернее…их жалкие остатки.
Вот она — случайность. Один взгляд на них и на жука-светляка, и картина встала сама собой.
Досадная, нелепая случайность. Он мог бы продолжать трансформацию еще тысячу или больше лет...Жаль.
Цветы, все до единого, вернее их лепестки, были съедены жуком-светлячком. Кто бы мог такое предусмотреть? Что несчастное, глупое насекомое устремится навстречу наслаждению и одновременно своей гибели, в этом безудержном порыве чревоугодия.
Светляк — сытый, довольный и мертвый, лежал кверху брюхом, раскрыв крылышки и белыми, незакрывающимися глазами глядел в поток.
Забавно, — подумал он.
Вот только используя это слово, он не испытывал ни капли той эмоции, которая должна за ним стоять.
Прежние слова теряли смысл.
Даже непонятно, почему они вновь возникли в его сознании? Теперь они только мешали и засоряли его разум. Надо было вновь как можно скорее избавиться от них.
Несмотря на то, что за тысячелетия он отвык их использовать. Слова отображающие человеческие эмоции, по пробуждении они пытались вновь прорваться к нему.
Тело, — понял он, — это его влияние.
Тело — мозг, сохранили что-то из его старого я. Значит не все его я находилось в сознании, что-то хранилось и в теле. Но с этим он решил разобраться позже.
Зрение восстановилось, уже хорошо.
Медленно он поковылял по подземному проходу наверх в пещеру. Медленно потому, что быстро не мог.
Он передвигался усилием воли, каждая мышца была настолько зажата и атрофирована, что никакие мозговые импульсы не проходили.
На выходе, какие-то существа кажется пытались его атаковать, а может...может он просто не понял, чего именно они хотели. Да и это было неважно, их участь предрешена заранее, они корм, который подпитает его тело.
Ему было достаточно сделать небольшой вдох и они попадали замертво, а вся накопленная ими за жизнь энергия беззвучно и тонким потоком всасывалась в него.
Вот теперь уже появилось приятное ощущение тепла в теле.
Деревянность, марионеточность тела стала меньше. Будто в этот раз кто-то хорошенько смазал шарниры, на которых двигались его косточки.
Появились новые, а вернее, забытые старые ощущения.
Не торопясь, Тархан выбрался наверх, где его встретило несколько десятков чуть более ярко горящих точек энергии, по сравнению с предыдущими. Он закрыл глаза и пока ими не пользовался, - привычнее было видеть мир энергетическими сгустками. Физическое зрение пока лишь мешало.
Вот от этих существ наверху он уже почувствовал страх и ярко выраженную агрессию.
Тархан сделал глубокий вдох. Их жизнь высосалась из вместилищ и мгновенно подпитала его ненасытное тело.
Чувство невыносимого голода, которое терзало его при пробуждении, немного утихло, но не исчезло насовсем. Лишь стало менее заметным и резким, и больше не истязало внутренности. До полного насыщения было еще далеко.
Тархан выдохнул. Пространство вокруг покрылось кристалликами льда.
Пока что он не мог полностью контролировать себя, отсюда и этот холод, который распространяло его тело против воли. Лед — его родная стихия, и она же обеспечивала сохранность тела все это время.
Нужно было продолжать восстановление тела. Благо, источников энергии хватало.
Все эти бегающие, мельтешащие в панике огоньки. И куда они спешат? Все равно станут подпиткой для его тела.
Еще один вдох.
Энергия потекла небольшим потоком. Каждый вдох тушил жизни десятков существ.
Тело окрепло. Кожа нарастала: восстанавливала упругость и эластичность, мышцы наливались кровью.
Он наконец смог пошевелить пальцами, совсем как раньше.
Вдох.
Вдох.
Вдох.
Грудную клетку распирало от поступающей энергии, с каждым вдохом он поглощал все больше жизней. Будто он после жуткой жажды дорвался до источника воды и никак не мог напиться.
Вокруг были только десятками гаснущие огоньки, и каждый вдох задувал их все больше и больше.
Уничтожал.
Хотя, - подумал Тархан, - почему это вдруг мелькнула мысль, что я их уничтожаю? Вовсе я их не уничтожаю. Они просто становятся частицами меня. Изменяют свое энергетическое состояние на более совершенное. Потому что ни грамма их энергии не пропадает, как пропадает она неизбежно при смерти. Нет, я не упущу ни капли их энергии. Все это многообразие мелкой и крупной жизни станет полноценной частью меня, частью более совершенной формы жизни.
Если обычные культиваторы двигались в развитии по традиционному пути, с надеждой, - если будет достаточный талант, - когда-то в отдаленной перспективе обрести Бессмертие, то он выбрал другой. Путь темных Практик.
Фактически, несмотря на то что он заставлял свое тело функционировать, - живым он не был. Он мог заставить свое сердце биться, мог заставить остановиться, мог заставить кровь течь, а мог заставить застыть в неподвижности. Все это делалось лишь для удобства тела. Но живым он не был. Как и не был мертвым.
Он стал срединным существом. Не живой, и не мертвый. Нетленный. Без людских эмоций, желаний, слабостей, недостатков.
Это был путь, который он выбрал. Путь, который уже дал ему несколько тысячелетий жизни-сна, а значит, старые Практики действительно работают, чтобы там не рассказывали в Сектах.
Тархан дошел до середины пещеры, продолжая вдыхать и выдыхать. Вдыхать жизни, выдыхать холод, мороз, и лед.
Жизнь в пещере теперь высасывалась его телом совершенно автоматически, без его сознательного контроля.
Он сел, прикрыл глаза. Мельтешение жизней перед глазами пока еще не уходило.
Пол вокруг него начал покрываться тонким слоем льда.
Насасываясь чужой жизни, как ненасытный комар, он одновременно начать разбираться с нахлынувшими новыми ощущениями и с обновленным телом. Он не спешил уничтожать все в пещере, и за ее пределами. Тело уже восстановилось. Теперь важнее им овладеть. И привести тело и сознание в единый ритм, синхронизировать.
Совмещение неподвижности сознания и тела.
Сидя, Тархан ощущал как познанное за тысячелетия начинает выкристаллизовываться в понимание процессов жизни и смерти. Пусть и извращенное понимание, но даже оно уже возвысило его над обычными людьми и культиваторами, ограниченными в дуалистичности своего мышления и существования.
Он приоткрыл свой правый глаз.
Рядом, везде вокруг лежали какие-то маленькие тела. Высохшие тела гоблинов. Женщины, мужчины, дети. Впрочем, для него различий не было.
Неожиданно для самого себя он взмахнул рукой и капля серой энергии, на мгновение принявшая форму двух странных символов сорвалась с его пальца и устремилась к ближайшему трупу. Мгновение, и она погрузилась в сердце убитого гоблина.
Тархан смотрел, как тело, коряво и искорежено, будто все его кости переломаны, - поднимается.
Но не успело тело гоблина нормально выпрямиться, пройтись, - как та же капля энергии устремилась обратно к Тархану, лишь немного уменьшившись в объемах.
Что-то было во всем этом не так. Над этим следовало не торопясь поразмыслить. Главное, он не понял, что он сделал и как. Как сумел сформировать символ, который поднял труп?
Он вновь сел погрузившись в себя. Собственно, ему-то, спешить некуда. Теперь его тело, прошедшее даже частичную трансформацию, было способно прожить не одну тысячу лет прежде чем начнутся первые признаки разложения. Но до того момента он сумеет завершить трансформацию, в этом он был уверен.
Глава 45
Дети разбились на группки в небольшой пещере у Источника: изгои к изгоям, Охотники к Охотникам, старик же в это время притулился к большому камню и похрапывал. Похоже, дорога и случившиеся события вымотали его очень сильно. Зур”дах сел неподалеку, пытаясь как-то переварить увиденное. Осознать.
Произошло что-то из ряда вон выходящее, однако детский мозг еще не представлял масштаба трагедии. И это было к лучшему.
Гоблиненок несколько раз вспоминал разлетевшихся на тысячи кусочков гоблинов. Их просто не стало в один миг! Раздавили, как он сам бывало давил муравьев. Без сожалений, без эмоций.
Возможно, будь в пещере его мама, он бы испытал самый настоящий шок, но мама стала горсткой пепла и воспоминаниями. Тогда у него болело все внутри — сейчас нет. Из-за включившихся глаз, он увидел смерти медленно и подробно, словно несколько мгновений растянулись по времени,
Сейчас кровь внутри него молчала. Может потому, что Зур”дах просто сидел и не испытывал тех эмоций, того страха, который спровоцировал ее перед тем, как все началось. Сейчас он испытывал только усталость от бега.
Дети-изгои один за другим подходили к Источнику и начинали играться с водой. Никто им ничего не запрещал, никто их не останавливал. Зур”дах и сам запустил ладони в прохладную воду, расслабляясь.