— А когда тебе страшно?
— Ты когда-нибудь бегал?
Андрей не понял.
— Бегал, чтобы тебя не убили? Других убили, а ты бежишь. И ждешь, чтобы убили. Октин Хаш убил моего друга. И потом убил мою мать.
Белогурочка подобрала ноги, усаживаясь поудобнее в кресле. Ноги были исцарапаны, на коленке белый шрам.
— Они не найдут наших в лесу, — сказала Белогурочка. — Они боятся ходить в лес ночью. А где твой нож?
— Мне не нужно.
— У твоих есть ножи, которые бьют издалека. Ты знаешь?
— Знаю.
— Октин Хаш хочет взять меня. Чтобы я жила с ним, варила ему мясо и родила ему детей.
— А он тебя видел?
— Он к нам приезжал, чтобы говорить о мире. Они сидели с отцом, и я приносила мясо. И он сказал отцу: отдай дочь — будем одна стая. А отец сказал, что я обещана. Октин Хаш смеялся и сказал, что он все равно возьмет меня. — Белогурочка помолчала. — Он всегда приходит говорить о мире, когда хочет убить. Я сказала Жану. Он идет вас убить. Жан сказал, что не боится.
Конрад вошел в комнату. Он был доволен.
— Зал для аудиенции готов. Жалко, что кресла не золотые, — сказал он. — Андрей, загляни в столовую. Жан сменит тебе заряд в бластере.
— Зачем?
— На усыпляющий. Если что случится, я не хочу, чтобы кто-нибудь погиб.
— Все же опасаешься?
— Октин Хаш — завоеватель. Хоть первобытный, но завоеватель. А завоеватели сами изобретают себе мораль. — Конрад обернулся к Белогурочке: — Пойди на кухню. У Медеи найдется для тебя что-нибудь вкусное.
— Ты боишься, что Октин Хаш увидит меня? — спросила Белогурочка, легко вскакивая с кресла.
— А ты хочешь его видеть?
— Пускай Октин Хаш знает, что у меня есть большие друзья. А потом мы пойдем в поход и убьем его, правда?
— Иди на кухню! Кому сказал!
Белогурочка скользнула из комнаты.
Конрад нервничал. Он-то не был завоевателем.
Уже совсем стемнело, когда Октин Хаш подъехал к станции.
Конрад с Жаном вышли их встречать. Конрад позвал с собой еще и Андрея, потому что у того были серебряные башмаки и куртка с золотыми знаками. На станции ни у кого не нашлось более впечатляющего облачения.
Они стояли возле огоньков силового поля.
Небо с частыми дырками звезд, куда более яркое, чем над Землей, было зеленым там, где село солнце. Сквозь стрекотание цикад доносился заунывный вой.
— Волки вышли на охоту, — сказал Конрад.
Посольство показалось Андрею продолжением неба — из-за мерцания оранжевых звездочек. Звездочки перемещались и становились все ярче — всадники Октина Хаша держали в руках факелы. Отблески огня играли на блестящих боках стегозавра, который черной горой выдвинулся из тьмы. Погонщик коротко крикнул, и стегозавр замер. Его маленькие красные глазки отражали свет факелов и оттого казались злобными. Стегозавр медленно поводил головой, словно принюхивался к добыче.
При виде встречавших всадники завопили, размахивая дротиками и факелами. Стегозавр медленно опустился на брюхо.
— Приветствую тебя, Октин Хаш, великий вождь и мой брат, — сказал Конрад.
Жан переводил.
Несколько всадников спешились, двое подбежали к стегозавру и встали на четвереньки, подставляя спины вождю.
Конрад счел момент удачным для подготовленного сюрприза. Он поднял руку, и по этому знаку со станции включили летающую лампу. Прожектор, зависший над головами, вспыхнул неожиданно и ослепляюще. Андрей зажмурился.
За эту секунду все вокруг изменилось. Стегозавр взметнулся на массивные задние лапы, когти передних дрожали над головами всадников. Погонщик, не удержавшись, полетел вниз, неловко свалившись на самого вождя, и они покатились под копыта коней. Вопли, рев стегозавра, проклятия Конрада, стук копыт, звон оружия создавали такой яростный грохот, словно рядом кипела битва.
И уже в следующее мгновение, придя в себя, всадники ринулись вперед, построив заслон между вождем и людьми, и острый зазубренный наконечник копья закачался перед лицом Андрея.
Жан, бросившийся было на помощь Октину Хашу, налетел на воина, и тот одним ударом сшиб его с ног.
Резким клекотом послышался голос вождя.
Андрей, помогая Жану подняться, увидел, что тот уже стоит, подобравшийся, четкий и прямой.
Копья опустились. Жан произнес длинную фразу, прося прощения у гостей. Потом была пауза. Жан обернулся к Конраду.
— Я объяснил, — сказал он тихо, — что мы не желали зла. Что мы хотели только достойно осветить место встречи...
Тут заговорил Октин Хаш.
— Меня нельзя испугать, — переводил Жан. — Я ничего не боюсь, но вы напугали наших животных. Так не принимают высоких гостей.
Очень толстая женщина с раздувшимся от жира лицом — глазки щелками, — облаченная в громоздкую меховую шубу, с трудом нагнулась, подобрала с земли помятую корону из красных перьев, расправила и нахлобучила на лысую голову Октина Хаша.
— Мы уезжаем, — закончил перевод Жан. — И между нами будет война.
— Какая еще война! — не выдержал Конрад. — Мы будем говорить! Мы не сделали ничего дурного. Андрей, ну подействуй на них! Нам работать нужно. С ума сойти!
— Скажи ему, Жан, — Андрей не поверил в гнев вождя, — что мы не допускали мысли, что такой смелый вождь, как Октин Хаш, изменит свое решение из-за того, что над его головой зажегся свет.
Пока Андрей говорил, он не сводил взгляда с вождя. Ему показалось, что тонкие губы Октина Хаша чуть изогнулись в усмешке.
Октин Хаш ответил Андрею.
— Великий вождь, — с явным облегчением в голосе перевел Жан, — соизволил принять объяснения вождя стаи Железных птиц и будет с ними разговаривать. Куда надо идти?
Проход в силовом поле был раскрыт, и Октин Хаш смело пошел вперед. За ним ринулись толпой старейшины и воины.
— Погодите! — крикнул Конрад. — Жан, скажи ему, чтобы остальные ждали здесь.
Жан не успел перевести, потому что Ингрид, которая следила за этой сценой с пульта управления, включила вновь силовое поле и оставшиеся снаружи воины бились о воздушную стену.
Октин Хаш остановился.
— Почему они остались там? — спросил он.
— Здесь тесно, — ответил Конрад.
— Ночь холодна, и мои воины голодны. Кто их накормит?
— Этого еще не хватало! — вырвалось у Конрада.
— Он прав. Мы нарушаем закон степи, — сказал Жан.
— Скажите им, что пищу вынесут на поляну. Там свободно. Пускай они подождут немного. Пища скоро будет готова.
Когда Жан перевел, Октин Хаш, подумав несколько секунд, кивнул и приказал воинам ждать и не беспокоиться.
— Пускай откроют консервы, — сказал Конрад, зная, что каждое его слово слышно внутри станции. — И учтите, что там человек двадцать, не меньше. — Он первым подошел к дому, ворча: — Разорение, сущее разорение.
— Хорошо, что свита невелика, — сказал Андрей.
Октин Хаш сразу увидел два кресла. Он смотрел, как Конрад прошел к одному из них.
Октин Хаш отлично владел собой, Андрей отдавал ему должное. Ведь дикарь никогда не был внутри станции. Белые стены, белый пол, яркий свет, мебель — все это должно было его смутить. Спутники вождя были куда более взволнованны. Они уселись на корточки у входа, не смея ступить в глубь комнаты.
Конрад уселся в кресло, показав гостю на второе. Тот остался стоять.
Они же не сидят на стульях, вспомнил Андрей.
Вдруг быстрым, обезьяньим движением Октин Хаш подпрыгнул и опустился в кресло, поджав ноги.
Его спутники громкими возгласами встретили это достижение.
— Мы рады, — произнес Конрад, стараясь не улыбнуться, — что великий сосед пожаловал к нам с миром.
— Я тоже люблю мир, — ответил вождь. Глаза у него были черные, мышиные, острые. — Все, кто послушен мне, будут есть много мяса...
— Хо! Хо! — поддержали вождя его спутники.
— Октин Хаш предлагает вам отдать ему этот дом и все вещи. За это вы всегда будете сыты и довольны. Он знает, что у вас много мужчин и мало женщин. Он даст вам хороших женщин.
— Жан, передай нашему гостю, — сказал Конрад, — что мы не будем жить здесь долго. Мы не хотим власти над другими стаями. Мы хотим покоя. Нам нужно, чтобы воины Октина Хаша не нападали на наших людей.
— Он обвиняет тебя во лжи, — перевел Жан. — Он говорит, что мы взяли в рабство стаю Белого волка, которая убежала от Октина Хаша.
— Они не рабы нам, — сказал Конрад. — Они пришли по доброй воле.
— И ты дашь мне дочь их вождя по имени Билле-гури. Мой благосклонный взгляд упал на нее.
— А она согласна?
— Ты спрашиваешь желания маленькой женщины?
— Так у нас принято.
Когда Жан перевел слова Конрада, степняки, сидевшие кучкой у дверей, возмущенно заворчали.
Октин Хаш улыбнулся — рот тонкой полоской протянулся до ушей.
— Белые волки трусливо убежали от меня. Они не достойны твоей заботы, брат.
Конрад обернулся к Андрею. Он был в тупике.
— Как его убедить?
— Стой на своем, — сказал Андрей. — Он же тебя испытывает. Как только отступишь в чем-то, он сразу сделает шаг вперед.
Октин Хаш смотрел на Андрея.
— Он просит меня перевести ваши слова, — сказал Жан Андрею.
— Переведите, ничего страшного.
Жан перевел.
Октин Хаш по-лягушачьи растянул губы, пожевал ими задумчиво.
— На моем совете, — сказал он, — младшие не смеют давать советов вождю. Или ты больший вождь, чем Конрад?
Андрей не успел ответить, потому что в зал заглянул Теймур и спросил, как давать пищу воинам? Удобно ли в пластиковых контейнерах? И как будут обедать вожди? Накрывать в столовой?
— Что он говорит? — Октин Хаш был насторожен и подозрителен.
Жан объяснил, что проблема в том, как кормить его воинов.
— Пища готова? — Октин спросил это по-хозяйски, уверенно. — Тогда я пошлю моего колдуна с вашими людьми, которые понесут пищу. Он должен очистить ее, потому что ваши люди могли ее испортить.
— Еще чего не хватало! — Конрад был искренне возмущен. — Зачем мы будем портить пищу? Мы же сами ее едим.
— Мы не знаем мыслей нашего уважаемого брата, — ответил Октин Хаш. — Может быть, смерть моих воинов доставит ему радость.