Я разозлился:
- К чему столько вопросов, Андрей? Я не раз и не два ломал голову, но разве кому-то в итоге стало легче? Что
случилось, то случилось. Изменить что-то мы не в силах. Скажу больше: даже выводы на будущее нам не сделать. Боюсь,
прошлый опыт уже никогда не будет применим. Мы вынуждены прозябать под землёй, жить по другим правилам, которые
коренным образом отличаются от тех, что были раньше. Есть, конечно, десять заповедей, но нам приходится убивать,
прелюбодействовать, сотворять себе кумиров, желать жену ближнего своего, предаваться огромному количеству смертных
грехов. Мы медленно, но верно поджариваемся на раскалённой сковородке. Давай примем это к сведению, и не будем
забивать башку всякой шелухой.
- Ты затронул тему греха, Александр. Молодец, - неожиданно похвалил Андрей. - Если не возражаешь, я продолжу
её. Человек за всё время своего существования успел так изгадить планету, что она в наказание загнала его глубоко в
своё чрево, превратила жизнь на поверхности в наказание. Воздалось по делам нашим! Думаешь у тех, кто нажимал
красные кнопки на секретных чемоданчиках были какие-то весомые причины для начала войны? Думаешь, они не
представляли, во что это может вылиться? Нет, они не были дураками, эти люди прекрасно знали, что могут превратить
земной шарик в выжженную пустыню. Они знали и, тем не менее, устроили апокалипсис. Почему? Ответ один. Ими двигала
некая сила, Провидение, если хочешь. Я, конечно, многое на себя беру, но рискну назвать эту силу некоей живой
субстанцией, душой Земли, например.
- И вы проповедуете поклонение этой субстанции?
- Не совсем. Мы проповедуем поклонение всему живому. И особенно метро. Метро с большой буквы.
- Хочешь сказать, что наше метро живое? - невольно улыбнулся я.
- Да, - с упрямством фанатика кивнул Андрей. - Не смейся, Александр, не выставляй себя глупее, чем на самом
деле. Метро живое. И более того: является отдельным, самостоятельным, а главное - рукотворным организмом. Оно помнит
своего создателя, сохранило к нему тёплые чувства, только поэтому смогло приютить человека, когда наверху начался
Армагеддон. На поверхности всё против нас: жуткие твари, вещества, вызывающие мутацию, отравленная почва и воздух. А
здесь мы находимся в относительной безопасности. Метро словно зелёный оазис посреди раскаленной пустыни.
- И за что же нам такая честь?
- Не честь, Александр. Это благодарность Метро своим демиургам. То немногое что оно в состоянии сделать для
нас. Более того, не удивлюсь, если сейчас дух Метро находится в жесточайшем конфликте со всей планетой, требующей
нашего уничтожения. Метро пытается нас защитить. Берёт под своё крыло. Конечно, рано или поздно какая-то из сторон
затянувшегося конфликта победит. Я не берусь ставить на победителя. Я лишь надеюсь на то, что Метро удастся замолить
наши грехи, и Земля простит нас.
- Ваша теория не лишена привлекательности, но зачем вешать столько собак на человечество? Да, мне не ангелы,
но в подавляющем большинстве вполне нормальные, я бы даже сказал милые особи. Мы любим друг друга, обожаем детей,
способны на самопожертвование. Можем прийти близкому своему на помощь, совершаем бескорыстные поступки. Возможно,
нам не повезло с теми, кто управляет, но почему этот ваш долбанный дух Земли вместо того, чтобы уничтожать всё
человечество, не грохнул пару-тройку президентов? Глядишь, те, кто пришёл бы им на смену, выучили бы урок, знали бы
как себя вести. Если этот дух и впрямь существует, он производит впечатление тупой и глупой скотины, кровожадного
монстра. Я бы на вашем месте не стал бить такому уроду поклоны. А метро... Ну, если оно и впрямь за нас, я не
премину сказать ему спасибо. Только я в этом сомневаюсь. Уж извините.
Андрей посмотрел на меня, как на врага родины:
- Вы святотатствуете, Александр.
- Разве? Я православный человек. Вполне себе верующий. Урона моим убеждениям я не нанёс.
- Вы пытаетесь нащупать или пробить брешь в нашей вере.
- Ни в коем разе. Как упрямый человек другому упрямому человеку говорю: уверен на сто процентов, любой спор
оставит нас при своём. Предлагаю больше не развивать эту тему и заняться другими, более увлекательными вещами.
- На самом деле вы оба и правы, и нет, - вдруг вмешалась в разговор Лило.
Дотоле она молчала, у меня создалось впечатление, что наш спор ей малоинтересен.
- Интересно, - с чувством превосходства протянул Андрей. - Мысль разовьёте?
- Нет, - покачала головой девушка.
- То есть как это - нет? - удивился хиппи. В его голосе прозвучало неподдельное детское расстройство, вроде
'нет, я так не играю'. - Позвольте полюбопытствовать, а почему?
- Просто не хочу, - улыбнулась в ответ Лило. - Не обижайтесь. Вы ведь не обидитесь на девушку.
Андрей озадаченно замолчал.
- Ты это серьёзно или шутишь? - прошептал я на ухо Лило.
- Здесь, по-моему, и одного шутника хватает. Не волнуйся, Саня, конкуренцию тебе я составлять не буду, -
сказала как отбрила она.
- Яство готово, братие и сестры, - объявила тощая и страшная как смертный грех девица, выполнявшая обязанности
повара. - Приступим к трапезе.
- Вот это дело, - радостно потёр руки я.
Подружка очкарика раздала всем по глиняной плошке, разлила половником суп. Судя по всему, похлёбка была
вегетарианской, но что именно: какие грибы или корешки пошли в ход, я уточнять не пожелал, иначе мог бы остаться
голодным.
К моему удивлению возносить молитвы никто не стал, а хиппи с такой скоростью заработали ложками, что даже
обогнали меня, а я всегда славился умением нажираться за считанные секунды. Ладно, в большой семьё зубами щёлкать не
принято. Я удвоил темп.
Откуда-то с другого конца платформы к костру подошла наглая и развязная троица: крепкие и здоровые мужики в
телогрейках мышиного цвета, с лицами, не искажёнными интеллектом. В воздухе отчётливо запахло неприятностями.
Казалось обстановка наэлектризовалась, появилось скованность, напряжение. Пространство вокруг словно вымерло. Все
спешно попрятались в палатки. Разговоры умолкли. Воцарилась тишина. Даже Андрей будто потерял дар речи. От него
явственно исходили флюиды страха.
- Обана! Привет, робята. Никак новички появились, - с улыбочкой, не предвещавшей ничего хорошо, сказал плотный
дядька с пудовыми кулаками.
Судя по апломбу, с которым это произносилось, он был главным среди прибывших.
- Да, Пантелей Семёныч, это новенькие, с Двадцатки. Их Шибздик тут поселил, - пригласивший нас к костру
очкарик снова стал заикаться.
Главарь снял шапку, под который обнаружились давно не стриженые кудри, смачно плюнул на ладонь и провёл ей по
голове, укладывая непослушную гриву. Будто танк оттёр меня от Лило (я его очевидно ни капельки не интересовал),
полуобнял девушку и с жаром заговорил:
- Давай знакомиться, красава. Меня Пантелеем кличут, а тебя как?
- Для тебя - никак, кобель, - абсолютно спокойно процедила сквозь зубы девушка и скинула с плеча его руку.
Дружки главаря захохотали. Пантелей кисло улыбнулся, сверкнув золотыми фиксами, и с сожалением произнёс:
- Вот ты, значит, какая. А я ведь по-хорошему хотел, по джентельменски.
- На .... пошёл, - с тем же непоколебимым спокойствием сказала Лило, отправляя товарища на знаменитое слово из
трёх букв, не имеющее ничего общего с домом.
Улыбки на лицах троицы исчезли, хиппи потихоньку стали отступать от костра, рассасываться в станционной
полутьме. Все, кто мог - спрятался. Возле костра остались немногие. То ли самые храбрые, то ли глупые.
- А вот это нехорошо, - покачал головой главарь. - Такое уже не спускается. Ладно, красава, даю тебе ещё шанс.
Если пойдёшь со мной и будешь паинькой, так и быть: я всё прощу.
- А если не пойду? - спросила Лило.
- Тогда пеняй на себя. По кругу пустим. Сначала я натешусь, потом мои друзья, а потом друзья моих друзей... И
никому не пожалуешься, красава, а попробуешь, так мало того, что разлохматим, ещё и убьем. Выбирай, девочка.
- Закончил? - поинтересовалась Лило.
Её ледяное спокойствие сбило главаря с толку. Он никак не мог сообразить, почему девушка так реагирует на его
нешуточные угрозы. Будь Пантелей хоть чуточку умнее, возможно, он бы сумел почувствовать неладное, но пока его
хватило лишь на машинальный кивок, который послужил для его 'жертвы' своеобразным сигналом.
- Вот и чудно, - сказала девушка и всадила ему в глаз алюминиевую ложку.
Пока тот сдавлено хрипел и захлёбывался кровью, Лило успела свалить и второго, ну а с последним уже я
подсуетился, взял его на себя. Сначала врезал в солнечное сплетение, а потом зажал в стальной захват и с хрустом
свернул шею. Всё произошло быстро: три секунды - три трупа. Жаль, нет у нас книги рекордов Гиннеса.
Очкарик испуганно ахнул.
- Что вы натворили?! Вас же самих убьют! Мне даже представить страшно как именно.
- Тебя разве просят представлять? - со злостью сказал я. - Кто они?
- Бандиты, бывшие уголовники, - сплюнул очкарик. - Их вместо того, чтобы в колонии срок мотать, в метро
прислали всякими грязными работами заниматься, так что войну вся эта шайка-лейка в полном составе благополучно
пережила. Теперь вот в силу вошли, права качают. Администрация с ними сладить не может, так что они творят что